Дмитрий Скирюк - Осенний Лис [litres]

В то утро Реслав отправился к колодцу самолично. Вообще, конечно, по воду ходить – работа не для мужика, но что поделаешь, когда жена вот-вот должна родить? Не таскать же ей вёдра! А в конце лета не так уж и много работы.

Над землёй стлался туман. Небо посветлело, близился восход. Замшелый сруб колодца в углу двора был холоден и влажен. Реслав рассеянно столкнул с поребрика ведро и потянул за верёвку. Журавель заскрипел, нагибаясь, в глубине колодца плюхнуло. Реслав наполнил до краёв одно из принесённых вёдер, вытянул ещё и замер, удивлённый.

Отражения в воде не было.

«Сплю», – решил Реслав, зачерпнул горсть воды и плеснул в глаза. Утёрся полой рубахи и снова заглянул в ведро.

Ничего не изменилось. Сквозь прозрачную воду прекрасно виднелись дно и стенки, но более ничего. Реслав качнул ведро и задумался: не лучше ль будет вылить от греха подальше. Наклонился над вторым ведром. Вода как вода. И отражение на месте.

– Ну и дела…

Реслав поскрёб в затылке и уже собрался вылить воду, да остановился. Всмотрелся снова и похолодел.

Отражение появилось. Только отражала вода не его, Реслава, а совершенно чужой лик. Человек как будто говорил – губы шевелились. Реслав склонился ниже, постепенно узнавая скуластое лицо, белеющий шрамом висок и копну взъерошенных волос.

– Жуга… – оторопело выдохнул Реслав. Протёр глаза и снова заглянул в ведро. – Чтоб мне сдохнуть – Жуга!

Откуда видение? Судя по всему, Жуга не слышал Реслава и не видел – говорил с другим. О чём говорил, Реслав не смог понять, хоть порою казалось, ещё чуток – и шевеление губ оформится в слова, по ходу обретая смысл, но нет, не обретало. А через минуту поверхность подёрнулась рябью, морок растаял, и из тёмной глубины на Реслава уставилась его собственная бородатая физиономия.

В хату Реслав вернулся непривычно задумчивый, вылил воду в бочку и уселся у окна, подперев голову рукой.

– Ты куда запропастился? – осведомилась Ганна. – Или случилось чего?

Просыпалась теперь Ганна поздно да и полежать в постели предпочитала подольше. Живот её заметно округлился, взгляд синих глаз сделался мечтателен, рассеян и немножечко тревожен. Отросшие волосы она держала в роспуске, рубашки носила свободные и от этого заметно похорошела.

– Всё в добром, – сказал Реслав, улыбнувшись. – Вёдра мыл.

В другое время Ганка непременно уловила бы фальшивые нотки в голосе, но сейчас, подобно многим женщинам в тягости, она немного отупела. Мысли её сейчас способны были течь лишь в одном направлении, что Реслава вполне устраивало: рассказывать о видении не хотелось.

За завтраком Реслав молчал, а после с головой залез в сундук, выволок старую книгу мага Рохобора, прихваченную год назад вместе с прочим барахлом из замка пана Пелевешича, перелистал её, но ничего, что могло бы объяснить произошедшее, найти не сумел.

Вот разве заговор воды.

Он бросил беглый взгляд на Ганну. Палец у неё был перевязан – ранила вчера, покуда наполняла самовар. Кровь вполне могла попасть в ведро. Да и соль со стола тоже. Реслав вздохнул и в сомнении покачал головой: а как же наговор? Нет, не то. Всё не то.

К полудню заявился Довбуш. Посидели с пивом, сговорились съездить в город на другой неделе. Когда ж старик направился домой, Реслав засобирался тоже: «Провожу».

– Ты вот что, Довбуш, – начал он, как только вышли со двора. – Такое дело у меня, что надо из дому на время уйти.

– Уйти? – удивлённо хмыкнул тот. – Надолго ли? Зачем?

– Надолго, нет – не знаю. А вот зачем, не сразу и расскажешь. Ты Жугу-то помнишь?

– Как не помнить! А чего ты вдруг о нём? Неужто объявился?

Реслав поскрёб в затылке.

– Да не понять, – сказал он. – Видел я его сегодня. Где и как, не спрашивай, сам толком не уразумел, только кажется неладно с ним. Пойду искать.

– Найдёшь ли?

– Попытаюсь.

Довбуш помедлил с ответом, затянулся трубкой, выпустил дым.

– Что, Ганке не сказал?

– Не сказал, – признал Реслав. – Забоялся. Не хочу напоминать, что было. В тягости она, мало ли чего… Скажи, мол, в город я уехал на недельку, ладно?

Довбуш не отвечал.

– Пойми ты, – продолжал увещевать Реслав, – друг он мне! Надо мне сыскать его, Довбуш, во как надо, а то не будет мне покоя! Ну?

– А хватит недели? – оборвал его старик. Реслав кивнул. – Ну, что же, – Довбуш затянулся, – будь по-твоему. А я за дочкой пригляжу, чай, мне не привыкать. Эх, молодость… Так, значит, жив он?

Реслав развёл руками:

– Я не знаю.

– Ладно. Поутру приду, чтоб зря не беспокоилась. Дождёшься?

– Ну.

Реслав сложил в котомку хлеба, сыру, чистую рубашку, прихватил из сундука свою старую тетрадь и ранним утром, пока жена спала, ушёл из дома. Довбуш проводил его до околицы.

– Я скоро, – обещал ему Реслав. – Ты уж не серчай, отец.

Старик помолчал. Пожевал губами. Поднял взгляд.

– Найди его, – сказал он. – Обязательно найди.

Поначалу шаг его был ровен и уверен, но когда деревня скрылась за поворотом, Реслава начали одолевать воспоминания.

Почти год прошёл со времени, когда они втроём – Реслав, Балаж и горец со странным именем Жуга отправились искать пропавшую девчонку. Реслав вздохнул. Он редко вспоминал о друге – было недосуг, и чувствовал себя виноватым. Сперва сыграли свадьбу, дальше надо было учиться жить вдвоём (а норов у девчонки оказался тот ещё), но стерпелось-слюбилось, и сейчас Ганна ждала ребёнка. Реславу хотелось мальчика, Ганна, в общем, разделяла его желание, но бог их, женщин, разберёт. Реславу было несколько неловко от того, что он ушёл, не предупредив. Но Довбуш как-никак был рядом, и до срока оставалось месяца полтора. Главной заботой сейчас было другое.

Реслав не знал, куда идти.

Вначале он подумывал искать Жугу посредством колдовства, но полиставши на привале старые записки, сделанные ещё во время обучения, понял, что изрядно поутратил своё умение. Оставалось надеяться только на случай или…

«Или на чудо», – додумал свою мысль Реслав. Имея дело с рыжим ведуном, он привык считать чудеса делом обыденным.

Так в размышлениях о былом и в думах о насущном Реслав не заметил, как ноги сами привели его на ту давнишнюю дубовую поляну. Реслав помедлил – здесь он тоже не был целый год, вздохнул, нагнулся и зашарил в густой траве. Было тихо. Длинный августовский день клонился к вечеру. Чуть в стороне негромко журчал ручей. С треском взлетела и скрылась в зарослях сорока.

Памятное кострище наконец отыскалось. Впрочем, толку от него было мало – корни спутались, дернина приросла. Поразмыслив, Реслав махнул рукой, развернул одеяло и распаковал провизию. «Обойдусь без горячего», – решил он и вынул нож. Ломоть слезящегося сыра лёг на хлеб. Реслав аккуратно расправил примятые перья зелёного лука, глотнул из фляги молока, разинул рот на хлеб и сыр…