Дмитрий Скирюк - Осенний Лис [litres]

Обрывистый каменный нос далеко выдавался в море, скрывая и город, и порт, и даже башню маяка. Голые скалы здесь сменялись травянистыми пустошами, кустарником и чахлым редколесьем. На плоской бесснежной вершине холма сидели двое – рыжий парень в полушубке, с посохом в руках, и девушка, одетая в мужские штаны и зелёную куртку. Слышался негромкий разговор.

– Яльмар корабль покупать надумал. Знаешь?

– Знаю. – Парень кивнул. – Он мне уже похвастался. Сторговал чуть ли не за полцены какой-то кнорр или как там его… С собой звал, да я отказался – не по душе мне море. Мне бы лес да горы, а если уж вода, так мне и озера хватит.

– Бр-р… – Девчонку передёрнуло. – Не люблю лес. Всё время кажется, будто за тобой следят из-за деревьев.

– А я, наоборот, не понимаю, что ты в море находишь.

– Ты здесь летом не бывал. Вот где красота! Море тёплое, ласковое. Выйдешь поутру, посмотришь, и душа не нарадуется, до чего ж хорошо!

– Может, ещё побываю, – вздохнул он и посмотрел на собеседницу. – А ты куда теперь? Или в город вернёшься?

– Вернусь, – кивнула та.

– А жить где? Хотя постой… – Жуга нахмурил лоб. – Та лачуга, где мы ютились… Неужто твой прежний дом? Ну, конечно! – Он хлопнул себя по лбу. – А я-то голову ломал, откуда там дрова, вода, одеяла… Ну останешься, а дальше что?

Девушка пожала плечами.

– Попробую ещё раз.

– Ещё раз что? Уж не Веридиса ли вернуть?

– Да. Не смотри на меня так. Я теперь сильнее и, наверное, умнее, чем была.

– Ты гонишься за мечтой. Может, даже за несбыточной.

– Я знаю, – негромко сказала Зерги и вздохнула. – Но это лучше, чем вообще не знать, о чём мечтаешь. – Она вдруг встрепенулась. – Скажи, Жуга… в тот раз, помнишь, ты говорил, что трижды открывал Дверь… Для кого?

– Всякое бывало, – уклончиво ответил тот. – Не хочется вспоминать.

– Ну всё-таки! Хотя бы в первый раз – для кого?

– Для себя.

Девушка закусила губу и потупила взор.

– Значит, ты тоже побывал там? – Жуга не ответил. – Ну а потом?

– Потом – для друга, но это вообще другая история. А в третий раз… Мне бабка-травница помогла. Мальчонку мы одного вернули , да только сама она заместо него ушла. Вот такое вот… – Он сжал пальцы и умолк. – Не надо тебе с этим делом играться. Раз обожглась, и хватит. Вдругорядь так не повезёт.

– Я буду осторожной. Обещаю.

Некоторое время лишь ветер и шелест прибоя нарушали тишину. Наконец Жуга поднял голову.

– Зерги…

– Что?

– Я хочу быть с тобой, – сказал он. – Ты знаешь, я давно хотел сказать… Не знаю…

– Не надо, Жуга.

– Почему?

– Всё ушло. Это был сон. Забудь, не вспоминай об этом. Так будет легче и тебе и мне.

– Мне будет трудно тебя забыть.

Та пожала плечами.

– Не забывай.

– Мне больно будет вспоминать.

– Не вспоминай.

– Но я так не могу! Тебя послушать, так всё проще некуда, а я всё никак не научусь прощаться с теми, кого любил… Прости.

– Незачем просить прощения – это я, дура, всех запутала, и себя, и тебя тоже. А всё оказалось не так. Я всё ещё люблю его.

– Как мне вернуть тебя?

– Заколдуй меня, – предложила та. Серые глаза смотрели прямо и серьёзно, почти просительно. – Приворожи. Ведь ты можешь.

Тот помотал головой.

– Это будет нечестно.

– Зато просто и легко. Ты же знаешь моё имя. Или нет?

– Знаю. – Жуга кивнул и улыбнулся грустно. – Знаю, Алина. Чтобы вернуть человека, всегда надо знать его истинное имя.

Зерги прищурилась в лукавой усмешке.

– Ты ошибся всего на одну букву.

– Да неужели? – Жуга склонил голову набок и придвинулся поближе. – Сказать, на какую, или не надо?

– Ну и хитрила ты! – Зерги рассмеялась и замахнулась в притворном гневе. Жуга поймал кулак на полпути, и оба, сцепившись, с хохотом и визгом покатились вниз по склону – небо и земля закружили в безумной карусели – и остановились только возле самой воды. Сели, отряхиваясь и отплёвываясь, продирая залепленные снегом глаза.

– Дурило гороховое! – буркнула Зерги, выскребая из-за шиворота мокрый снег. Выскребла, швырнула в травника. Тот увернулся.

– Ну так с кем поведёшься…

– Ну тебя! Смех один с тобой.

– Хорошо хоть не слёзы. – Он вздохнул и улыбнулся. – Грустная у нас с тобой вышла история. С несчастливым концом.

– Это только в сказке всё хорошо кончается. В жизни весёлого мало. Каждый ребёнок едва родился, а уже плачет. Хоть бы один засмеялся. – Зерги придвинулась ближе, протянула руку, взъерошила его рыжие волосы. Холодные пальцы тронули шрам на виске. Жуга молчал, глядя девушке в глаза. – Глупый, глупый маленький лисёнок… – Она улыбнулась. – Что тебя тянет? Куда ты идёшь? Что за мечты тебя влекут?

– Если б я знал это сам… Да и нет у меня никаких мечтов… мечтей… мечт… тьфу ты, чёрт! – Вконец запутавшись, он рассмеялся и взял её руку. Прижался щекой к ладони и умолк.

Зерги задумалась, вспоминая, и вдруг встрепенулась.

– Что?

– Да так… Вспомнилось одно старинное присловье. Подумалось вдруг: а ну как тебе пригодится.

– Какое присловье? – Жуга насторожился.

Зерги улыбнулась и прочла:

– Как-как? Помогут, да всё не тебе? – Жуга задумчиво потёр подбородок. – Интересно… хоть и не совсем понятно. Там было ещё что-нибудь?

Зерги пожала плечами.

– Может, было, я не помню.

Взгляды их встретились, и оба сразу умолкли.

– Береги себя, – неловко сказала Зерги.

– Мы увидимся снова? – спросил, помолчав, Жуга.

– Кто знает? – ответила она и тихо повторила. – Кто знает…

Жуга ничего не сказал.

Они стояли, мокрые, в снегу, стояли и смотрели друг на друга.

А ветер пел высоко вверху свою вечную песню.

Они стояли и смотрели.

А ветер пел высоко вверху.

Они стояли.

А ветер пел.

Они…

…и ветер.

На сей раз медведь молчал довольно долго.

«Это тоже стихи?» – спросил он наконец.

– Какие?

«Про меня и про других».

– Да.

«Нам, сухопутным, рыбу не понять, и плавать поверху на деревянных досках тоже дело глупое. Хотя откуда вам быть умными? А пиво ваше доводилось мне пробовать. Горчит, но вкусно, пахнет хмелем и приятно животу. А женщина… Гм… Трудно разобраться. И почему-то мне немного больно. Ах-р!!! Ну конечно – боль! Вот, вот чему сродни вся ваша дружба. Да. Это я понимаю. А тебе? Тебе разве не было больно?»

– Издеваешься? Конечно, было.

«Так почему ты не бросил это всё?»

– Легко тебе говорить! – Травник уселся поудобнее. – Что ты знаешь о любви? У вас, зверей, всё просто – вы ищете себе пару, только если настаёт такое время, гон. А после гори оно огнём! Своих детей сожрать готовы.