Ник Перумов - Гибель Богов [Трилогия] [litres]

Однако произнести напыщенную верноподданническую речь куда проще, чем воплотить в жизнь содержащиеся в ней обещания…

Что бы ни происходило с тобой, за холодной зимой всё равно наступит долгожданная весна, а с ней вновь оживут и смутные, как правило, не сбывающиеся надежды на что-то лучшее. Ледяные когти стылых вьюг, цепко державших Халлан, наконец-то разжались. Над бескрайними заснеженными равнинами понеслись тёплые южные ветры, и сугробы послушно начали оседать. Трогвар всё чаще и чаще оставлял занятия, замирал у окна и, щурясь, подолгу смотрел на яркое, начинавшее постепенно пригревать солнце…

Капитан Умбато оказался решительным человеком. Он и впрямь собрал крепкую ватагу бывалых воинов и мореходов и настойчиво звал с собой Трогвара.

– На себя посмотри, совсем зелёным сделался! – по-отечески журил Капитан Крылатого Пса. – Небось и меч-то сейчас не поднимешь! Послушай меня, бросай ты это занятие! Людям от всяких там чародейств лучше держаться подальше, помяни моё слово!

Трогвар лишь качал головой. Стихия колдовства захватила его с небывалой силой; каждый день он с жадностью приникал взором к старым пожелтевшим страницам и теперь уже отыскивал не столько предания об эльфах, сколько описания магических приёмов, а прочитав, дерзко пытался сам проделать всё это. Разумеется, ни один труд не содержал тайн Высших Заклятий – Истинные Маги крепко хранили подобные тайны, – зато в обычном, если можно так выразиться, «повседневном» колдовстве Трогвар неплохо набил себе руку.

И всё же, как ни тяжело болел Трогвар «книжной горячкой», к словам старого Капитана он прислушался всерьёз. И в самом деле, чем плохо – увидеть неведомые страны, чужие берега и небеса, постранствовать по необозримым и диким лесам, отыскивая в их зелёных объятиях руины затерянных городов… Юношеское воображение Трогвара живо нарисовало ему целый ряд заманчивых картин, и он ответил Умбато, что подумает. Ему и в самом деле очень не хотелось расставаться с Капитаном, единственным близким человеком в суетливом шумном Дайре. За всю зиму Трогвар так и не обзавелся не то что друзьями, но даже и просто знакомыми.

Той ночью он совсем не мог спать. Мучили странные, пугающие видения; ему вновь явилась заключенная в крошечную камеру женщина в лохмотьях. На сей раз она уже обращалась непосредственно к нему, он слышал пробивающийся в его сознание шёпот – и властный призыв остаться здесь. Этот шёпот отчего-то повергал далеко не пугливого Трогвара в настоящее смятение, словно бы напоминал о каком-то ужасном, пугающем долге, который он должен был выполнить. Хорошо бы только узнать ещё, в чём этот долг заключался…

И всё-таки что это за странные картины так упорно предстают перед его внутренним взором? Трогвар прочёл достаточно серьёзных книг о магии, чтобы понимать – случайностью это уже никак не назовёшь.

И он принялся за поиски. Во-первых, следовало составить такое заклятье, чтобы удержать призрака – если к нему и впрямь обращается призрак – и помочь ему разговориться. Во-вторых, если это живой человек, посаженный в какую-то подземную тюрьму, следовало попытаться, опять же с помощью магии, отыскать его. В-третьих, так подготовить своё сознание, чтобы сумбурное бормотание приходящей к нему во снах тени стало понятным… Кроме того, следовало разобраться в старых планах каких-то катакомб под самым дворцом Владычицы – что, если несчастная заключена именно там?

И хотя Трогвар тотчас же отмёл эту мысль – всем же было известно, что Владычица никого не лишала свободы, – она с неотвязным упорством возвращалась снова и снова. Глубокие подземелья дворца… просто чудо, что уцелели планы, скрупулезно составленные каким-то жрецом в пору самых первых Халланских королей. Трогвар принялся осторожно перебирать ветхие страницы и внезапно наткнулся на завалившийся между чертежами странный, вырванный из какой-то книги клочок пергамента. На нём коряво и с ошибками было записано нечто вроде предсмертной исповеди; начало и конец отсутствовали, но можно было понять, что речь идёт о каком-то участнике неведомого мятежа, поднятого младшим братом правившего в стране короля.

«И истинно говорю я вам: с его светлости принца совлекли жалкие тюремные одеяния и, нагого, прогнали по всему городу, и народ, ещё вчера рукоплескавший ему, поносил его и бросал в него каменьями. Потом привели его на Рыночную площадь и заставили подняться к виселице.

– Молю, отрубите мне голову, – сказал тогда он, – ибо не подобает принцу крови болтаться в петле, как жалкому вору.

Но король, надменный победитель, жестокий тиран, ответил отказом. И сказал так:

– Болтаться тебе всё равно, принц ли ты крови или нет. А чтобы не думал народ, что вместо тебя, главы подлого мятежа, сейчас казнят кого-то похожего, чтобы самозванцы не могли потом воспользоваться твоим грязным именем, я сделаю видимым всем Королевский Знак Халланского Дома на твоём теле! Пусть все видят его!

И так было сделано, и собравшиеся увидели горящий на теле принца синим огнём пояс из сплетений цветов и трав. Ярко вспыхнув, он светился некоторое время, и все, замерев, смотрели на это, а потом палач удавил моего доблестного повелителя. Участь сия уготована уже и мне…»

На этом отрывок обрывался.

Так Трогвар узнал о Королевском Знаке Халлана, и мысль эта странным образом взволновала его…

Он заставил себя вновь взяться за планы и схемы. Да, похоже, очень похоже! Все эти клетушки на одном из самых нижних ярусов – по размеру вроде бы подходят… Неужели тут держат кого-то в заключении?! Быть может, это всё дело рук Атора? С него ведь станется…

Ночью он заставил себя заснуть. Ложась, он нарочно несколько раз проговорил про себя:

– Надо уплыть в море. Надо уплыть. Здесь больше делать нечего.

Он постарался как можно ярче представить себе картины далёких берегов и континентов. «Если этому призраку позарез нужно говорить со мной, быть может, эти мои мысли его поторопят?»

Трогвар не ошибся. Едва его веки смежились, как он увидел знакомую уже камеру и женщину в тюремном тряпье, сцепившую побелевшие от напряжения пальцы. Спящий Трогвар смотрел на эти пальцы и всё больше и больше утверждался в мысли, что к нему взывает не призрак. У того костяшки не белеют…

«Трогвар, Трогвар! – шептал в самое ухо бесплотный голос. – Не уплывай. Не уплывай. Ты должен… Ты должен… Должен…»

За этим «должен» следовало ещё немало слов, однако разобрать их Трогвару не удалось. Крылатый Пёс проснулся, но видение не исчезало; он попытался заговорить с неведомой узницей, мысленно воззвать к ней, однако он, наверное, ещё недостаточно хорошо умел делать это и остался неуслышанным.