Ирина Лазаренко - Невыносимые. До порога чужих миров

Хатник подтверждал каждое слово хозяйки яростными кивками.

Потом вязальщица принялась жадно выспрашивать о житье в других краях, потому как сама она «всю жизнь в этой деревне и прожила, разве только раз в год на ярмарку в Неплуж выпрешься или на озера в сезон наймешься работать, так что мы люди темные». И тут же, поглядывая с интересом на Элая, который сидел, уткнувшись в карту, вдовушка заявила, что она «заводила себе когда-то полюбовника из самого Эллора, смешной такой, тощенький и с серьгой в ухе, но о-очень с ним было удобно, потому как эльф же, а никаких "случайностей" с эльфами не бывает, и вот мне бы снова эльфа, но только чтоб не тощего!»

При этих слова глаза Алеры полыхнули так, что вдовушка с перепугу аж вскочила и затараторила, что на самом деле она «ничего такого», просто тупенькая и шуткует.

Шутки Алера не оценила, так что выехали друзья рано, с рассветом.

– На карте показаны порталы в Пизлыке, – заявил Элай. – Выходит, у кого-то хватало смелости попереться в самую глубину леса, иначе откуда бы стало известно об этих порталах. И теперь мне интересно, что там, в этих Мирах, вдруг они тоже особые, как Пизлык?

Мысль была тем интереснее, что за все время пути от Лирмы амулеты теплели раза три, быть может, да и карта подтверждала, что любимые и привычные порталы встречаются в основном на северо-востоке Ортая, в других же местах их немного. Но соваться в лес, конечно, не стали даже от очень большого любопытства.

Через несколько переходов слева от тракта потянулось огромное ухоженное озеро, рыбное даже на вид. Темно-серое, с непрозрачной глубокой водой и камыши-ными островками у берегов, оно тянулось насколько хватало глаз, вширь и вдаль. Начиналось оно в низине, чуть ли не вплотную к тракту, отделенное от него лишь непролазной полосой барбарисовых кустов, несколькими десятками летних домиков из досок да лодочным пристанищем. Там и сям на воде виднелись плоскодонки.

А самое удивительное – просторную водную гладь прорезали широкие, на телеге проехать можно, земляные насыпи. Огромное озеро все разделено этими насыпями на большие… поля, только водные! На тех насыпях, что поближе, виднелись хорошо утоптанные тропинки, дальние выглядели сплошь заросшими травой, кустами и редкими чахлыми деревцами – слива, вишня? – не разобрать. Кое-где виднелись люди, которые развешивали сети, разбрасывали что-то над водой, что-то делали с лодками.

– Рыбное хозяйство. – Отчего-то у Элая сегодня было хорошее настроение, и он не стал ждать, пока Алера спросит, что же это такое: – Нинг.

– Я знаю Нинг, – неожиданно для друзей обрадовалась Алера. – Это рыбные озера, которые заложили орки, которые застряли тут после войны! И теперь отсюда засол отправляют по всему Ортаю, потому как орки умеют разводить всяких редких рыбок.

Она гордо посмотрела на друзей и добавила:

– Только я думала, Нинг очень-очень далеко.

– Он и есть очень-очень далеко, – заметил Элай. – Отсюда до Лирмы больше двухсот переходов.

Тахар неразборчиво что-то проворчал о крае света, а потом вдруг воодушевленно изрек:

– Усатый пескарь! Вырезуб, щиповка, золотистый килец!

– Я тоже хочу жрать, – поддержал Элай.

– Да не, я имею в виду, если распотрошить их на целебные составы…

– Тьфу на тебя!

Алера пожала плечами. Рыба и рыба, чего Тахару неймется? В Пьятке, реке, что течет мимо Лирмы, и в Жажбе, которая прибегает к Пьятке, тоже можно наловить всякого вкусного и полезного, неужели у местных рыб потроха какие-то другие? А само озеро красивое, даже если его название и похоже на лязг кочерги!

– Какие кувшинки здоровенные! – Она показала на водяные «поля», густо поросшие светло-зелеными листами. Пьятку-водник ни за что бы до такого не запустил! – Это ничейная вода?

Девушка словно забыла, что друзья и сами впервые видят это озеро. Однако они, судя по всему, проспали в божемольне не так много занятий по живологии, как Алера.

– Под кувшинками куча рыбы водится, – уверенно ответил Элай. – Плотва, к примеру, очень даже охотно там стоит.

– А где плотва – там и щука, – добавил Тахар.

– Точно, – кивнул Элай. – Быть может, щуку и разводят в этих кувшинках. Так что это не заброшенные участки получаются, Аль, а очень даже ухоженные и полезные.

– А из цветов кувшинки делают чудные настои. – Маг алчно смотрел на белоснежные чаши цветов с желтыми середками. – От горячки, от нервов и бессонницы. От зубной боли, легочной гнили, почечных хворей…

– А рыболовы говорят, если с утра у кувшинки бутоны раскрываются, то рыба сидит на жопе, ну то есть на месте, а если цветы не раскрыты – рыба ушла, – блеснул познаниями Элай. – Хотя куда ей деваться-то из озера?

– Цветы кувшинки остаются закрытыми перед ненастьем, – добавил Тахар.

Алера смотрела на друзей, разинув рот, и не понимала, как устроены их головы, если помнят так много ненужной ерунды.

Какое-то время друзья молчали, разглядывая чудо-озеро. От одного из «полей» мальчишки гоняли больших белых птиц, а те противно кричали, не по-утиному, не по-вороньему, а как-то между ними. Дальше дорога взялась вилять меж холмов, кое-где скатываясь к небольшим деревенькам. Заезжать в них нужды не было: к Неплужу планировали поспеть до заката.

Откровенно говоря, новый город, с которым предстояло встретиться в сумерках, изрядно смущал всех троих заранее, но друг другу они бы в этом ни за что не признались.

– Тахар, а птах уже прилетел? – спросила вдруг Алера.

– Давно, – рассеянно отозвался маг.

Девушка вздохнула. Так и представила, как Орим подставляет ладони, на которые опускается магически созданная птица. Как дед внимательно изучает перья, хотя видел еще на подлете, что они серые. Потом Орим вздыхает, глядя вдаль, поднимает руки, выпуская птаха, а тот, исполнивший свою задачу, с тихим хлопком растворяется в воздухе.

– Элай!

– Чего?

– А ты за тетку не волнуешься?

– Нет. А что, по Лирме ходят дикие медведи?

– Она уже ждет, что ты вернешься, наверное.

– Она привыкла, что мы не всегда у нее на глазах, а твой дед ей про птаха сказал. И вообще, Аль – и ему, и тетке удобней, что сей вздох вокруг не шастают глазастые дети и внуки.

Алера нахмурилась.

– Он дело говорит, Аль, – согласился Тахар. – Я думаю, когда мы вернемся, застанем там… всякие перемены. Вы с Элаем теперь, можно сказать, родня – как здорово, правда? – ты можешь называть его «мой ушастый брат» или как-нибудь вроде того…

Элай попытался пнуть Тахара, но не достал, разумеется, а тот откровенно развлекался, придумывал рассказы про выводок маленьких эльфят, которые перевернут с ног на голову весь дом, а потом переберутся во второй дом и его тоже перевернут, а друзьям придется с ними мириться и нянчиться, и они в конце концов не вынесут такого количества семейного счастья и сбегут в Эллор или за море, или на озеро Нинг сезонными работниками.