Антони Комбрексель - Почти полночь [litres]

– На помощь! Спасите!

Обезумевшие люди метались по городу. Облако красного дыма двигалось – медленно, но неотвратимо – по улицам столицы. Раздробленная во многих местах мостовая была покрыта битым кирпичом.

Посреди этого хаоса неподвижно и очень прямо стоял человек в форме. Он бесстрастно наблюдал за суетой, пытаясь понять, что здесь происходит. Из оцепенения его вывела женщина в разорванной одежде, вцепившаяся ему в руку. Она кричала что-то, но он почти не слышал.

– Господин полицейский! Помогите нам!

Жандарм только что прибыл на место происшествия, и его чистенькая форма отчетливо выделялась в пыльном хаосе. Другие полицейские суетились вдалеке, пытаясь организовать эвакуацию жителей квартала.

– Где пожарные?! – кричала женщина.

– Чем могу помочь? – ответил он, с трудом выныривая из своих мыслей.

– Там мой муж!

Она указала на человека, придавленного каменным обломком, который без сознания лежал на тротуаре. Полицейский освободил несчастного и оттащил в более безопасное место, если таковое можно было найти на охваченной непонятной катастрофой улице.

– Что случилось? – крикнул он женщине.

– Думаю, утечка газа. Вчера в нескольких кварталах отсюда взорвался завод. По той же причине. Говорят, газ распространяется по канализационным трубам…

Полицейскому эта версия показалась не очень убедительной. Он знал, что канализационные трубы не тянутся прямо вдоль улиц, как можно было бы предположить, а петляют под землей. Жозеф Деланкр кивком поблагодарил женщину и направился к месту, на первый взгляд, наиболее пострадавшему от взрыва. Вскоре ему пришлось зажмуриться и зажать нос. В воздухе висела густая пыль, дышать было невозможно. Однако полицейский упорно двигался к своей цели, пренебрегая предупреждениями людей, бежавших в противоположном направлении. Среди руин его внимание привлек один предмет. Приблизившись, Жозеф Деланкр подобрал с тротуара нечто похожее на железную кисть. Механическая рука была сильно покорежена взрывом, однако Лишай сразу вспомнил, когда уже прикасался к такой же тяжелой и ледяной ладони.

У него за спиной, незамеченные никем, два мальчика приземлились на крышу одного из уцелевших домов.

– Снижайся! Ну же!

– Н-но н-нам еще д-далеко!

– Знаю! Но лучше немного прогуляться пешком, чем лететь на этой… штуковине! Давай же!

Хромой весь дрожал. Хотя Заика, казалось, отлично управлял огромной птицей, однако во время полета мальчик опять мучился головокружением. И так боялся упасть, что от напряжения у него уже сводило ноги и руки. Ему во что бы то ни стало необходимо было немедленно оказаться на земле!

Заику немного обидел резкий и холодный тон друга. Поэтому он не торопился снижаться. К тому же громила только что узнал новость о гибели главаря и был шокирован услышанным. Он просто не мог поверить, что Обрубка больше нет.

Наконец, дунув в позаимствованную у Хромого окарину, пилот посадил огромную мифологическую птицу. Опиникус приземлился на край трубы… высокого семиэтажного дома! Это было небезопасно, но Хромой, мечтавший лишь о том, чтобы поскорее слезть с крылатой твари, тут же скатился с ее спины и… заскользил вниз по наклонной кровле.

– А-А-А-А!

Заика в один прыжок оказался рядом и поймал его за воротник. От внезапного падения и страха Хромой лишился дара речи и даже не поблагодарил своего спасителя. Он лишь поглубже натянул на глаза кепку и через чердачное окошко устремился внутрь здания. Заика молча последовал за ним. Вскоре мальчики начали задыхаться: в воздухе висела густая каменная пыль. Когда они всё-таки выбрались на улицу, то обнаружили, что там ничуть не лучше…

Обрубка больше не было. Они остались одни, без главаря, без человека, принимавшего решения. Насупленные, нервные, напуганные, мальчишки быстро шли друг за другом, не произнося ни слова. Они видели, что вокруг полно полиции, там и сям бегают раненые люди, повсюду в воздухе висит эта странная пыль… Однако мальчики не сразу поняли, что происходит. Потом они услышали, как прохожие говорят о взрыве газа и предметах, падавших с неба… Горло Хромого сжалось. Они обогнули еще один разрушенный дом и прошли в молчании еще несколько долгих минут.

Наконец Хромой, шедший впереди, резко обернулся, и Заика увидел, что глаза мальчика полны слез.

– Он на меня посмотрел, прежде чем выпрыгнуть из башни. Зачем? Что он имел в виду?

Заика, застигнутый врасплох, не знал, что ответить. Он не видел последнего боя Обрубка. Да если бы и видел – что тут ответишь?

– Он спас Соплю, повел себя как герой, пожертвовал собой и всё такое. Но зачем он на меня посмотрел? Он хотел, чтоб я сделал что? Я ничего не мог сделать!

Хромой яростно размахивал руками.

– Н-не спрашивай з-зачем. Н-никогда н-не узнаешь. М-может, н-низачем.

– Но… почему?

– Это т-так. Н-ничего уже н-не изменишь.

Вдруг лицо Хромого посветлело. Он вытащил из кармана часы.

– Неправда! Мы можем всё исправить…

– Эта штука убивает одних л-людей, п-пытаясь спасти д-других!

Заика выхватил у Хромого часы и с размаху швырнул на мостовую.

– Т-твои часы – д-дерьмо!

Громила пришел в неописуемое бешенство. Он топтал, прыгал, давил каблуками этот мини-Кадран, который без эфира всё равно не мог функционировать… Хромой стоял неподвижно, забыв даже опустить руку, на которой уже не лежали тяжелые золотые часы. Наконец до него стал медленно доходить смысл происходящего. Мальчик опустился на колени и закрыл лицо ладонями.

– Это всё из-за меня… Как бы я хотел никогда… никогда не воровать эти проклятые часы!

– Как прекрасно!

Спичка не хотела больше ни о чем думать. Только лететь на спине огромной птицы и любоваться небесным пейзажем. Бешеная скорость, с которой они мчались, завораживала девушку. Как бы она хотела, чтобы этот полет длился вечно, а мысли и слова никогда не возвращались! Вокруг было так красиво, что Спичка не могла сдержать слез. Обрубок этого уже не увидит. Он вообще ничего больше не увидит. А Плакса? Где она сейчас? Что с ней? Спичка упустила ее, не смогла защитить, а ведь малышка наверняка до последней секунды надеялась, что она придет на помощь…

Безразличное к бурям, что сотрясали сердца летевших детей, небо сияло первозданной красотой.

Только подлетев к барже и начав снижаться, они почувствовали, как закоченели на высоте. Хотя дрожали они, конечно, не только от холода, но и от всего пережитого. Сопля ловко управлял опиникусом с помощью серебряной свистульки, однако за всю дорогу не проронил ни слова.

Пролетев под мостом, дети увидели и других крылатых стражей рухнувшей башни. Многие из них уже были тут. Сопля, мягко посадив опиникуса, спрыгнул с него, обернулся к Спичке – и остолбенел: по комбинезону девушки расползалось большое красное пятно.