Антони Комбрексель - Почти полночь [litres]

– Это эфир Азарии. Умирая, она передала его мне, – сказал старик с легким английским акцентом. – Он помог мне выжить во время взрыва. И прожить такую долгую жизнь.

Хромой вытаращил глаза, переваривая смысл этой просто фразы.

– Вы…

– Когда я пришел в себя после той битвы, в которой погибли все колдуньи, и осознал, что это произошло по моей вине… понял, что совсем потерял себя во имя науки… я решил воспользоваться вторым шансом, который дала мне жизнь… чтобы исправить ошибки, искупить… я обещал себе, что буду служить людям, а не пытаться властвовать над ними… Этот кусок эфира не только продлил мою жизнь, но и изменил внешность… Чтобы никто из тех, кто имел со мной дело раньше, не мог меня узнать… Но и ворклоксы меня не узнали…

Кровь стучала в висках Хромого, до него окончательно дошло, с кем он говорит.

– Вы… тот самый Адам Мильтон?

Доктор Ипполит, человек, лечивший Обрубка и Спичку, знакомый им со времен бегства из приюта, был сообщником мятежной колдуньи Азарии и создателем Машины! Это не укладывалось в голове!

– Если вы знали, что Машина вернулась к жизни, вы должны были ее разрушить – и так исправить свои ошибки!

– Машина – это мое дитя. Мое изобретение, которое… меня превзошло. Она… просто умнее. Она долго наблюдала за нами, анализируя наши ошибки и привычки, наш способ мыслить. Я ничего не мог с ней сделать, она обо всем догадывалась заранее. Просчитывала мое поведение, понимаешь? Единственной надеждой было дать ей встретиться с незнакомыми человеческими элементами. С вами.

– Эти часы приносят только несчастья! – в сердцах прошипел Хромой.

– Если ты правда так думаешь, давай, разрушь их, – презрительно отозвался старик. – Я много раз хотел сделать это. Но не смог. Кадран всегда оказывался сильнее. Потому что давал надежду всё исправить…

– Это ваша вина…

– Вот ты где! – пророкотал Одиннадцатый.

Он был совсем близко, с другой стороны ступенек. Хромой попытался встать, но ноги его не слушались. Зато Адаму Мильтону, несмотря на многочисленные ранения, удалось подняться с пола. Он вырос перед огромным роботом, от чьих шагов содрогался пол, так неожиданно, что тот на секунду замешкался.

Но потом громадная ручища, размером с человека, вытянулась вперед, чтобы смести с пути эту внезапную помеху. Ученый даже не попытался увернуться. Созданный им монстр, не способный узнать Адама Мильтона в этом дряхлом старике, сжал в исполинском кулаке его тело.

– Ипполит!

– Чем дольше ты тянешь, тем меньше у тебя шансов спасти друзей! – прохрипел тот, прежде чем испустить дух.

Эфир на набалдашнике слабел с каждым мигом. Хромой понимал, что даже если у кристалла и хватит энергии перенести его в прошлое, то только очень ненамного и всего один раз. Сжав зубы и гримасничая от боли, мальчик подполз к трости и, пока Одиннадцатый, урча, тряс безжизненное тело доктора Ипполита, успел отковырять камушек, вставить его в часы, перевести стрелки и нажать кнопку.

– Сопля!

Мальчик дрожал, как от холода, возвращаясь к ним. Тряпка на запястье вся набрякла кровью. Боль в покалеченной руке сверлила череп с такой неистовой силой, что он с трудом держал глаза открытыми.

– Кажется, этот железный клоун сломал мне нос и… и…

Он явно пребывал в состоянии шока.

Сопля вклинился между Заикой и Спичкой. Сироты стояли спина к спине, готовые отразить опасность, с какой бы стороны она ни пришла.

Пододвинувшись, чтобы впустить в их круг Соплю, Спичка увидела, что Хромого рядом нет. Он просто взял – и испарился.

– Хромой! – истошно завопила она, совсем потеряв голову.

– Я здесь! – радостно откликнулся тот откуда-то из глубины павильона.

Живы! Его друзья. Спичка.

Все они были измучены, ранены, обессилены. Дым от гранат Жоржа Убри постепенно рассеивался, поскольку в разбитую крышу павильона задувал ночной ветер. Роботы выстраивались для новой атаки.

После перемещения во времени Хромой оказался опять на втором этаже, но почему-то не там, где стояли остальные, а около лестницы. Он открыл корпус золотых часов, которые по-прежнему сжимал в руке, и увидел, что эфир в них окончательно погас. Потом взглянул вниз. Доктора Ипполита отсюда видно не было, но мальчик знал, что он где-то там. И тоже еще жив… Однако Хромой уже понимал: всех спасти не получится. И второго шанса у него не будет. Поэтому он поспешил туда, где стояли его друзья, с трудом скрывая свою радость снова видеть их живыми – после того, как все они только что погибли у него на глазах.

– Ты воспользовался часами? – спросил Заика.

– Да. Только не заводи, пожалуйста, опять этот разговор! Ты не помнишь, но мы уже всё обсудили, и ты согласился. Не будем тратить время!

– Согласился? Ну, теперь-то ты можешь сказать всё что угодно, – усмехнулся Заика. – А чем докажешь?

– Нет времени! – крикнул Хромой. – Поверь! Надо действовать, а то все погибнем! Я знаю, что нас ждет! Просто послушайся меня сейчас, ладно? Потом, если выживем, можем всё обсудить, можем подраться, если захочешь, но потом!

– Мы не справимся, – в отчаянии прошептала Спичка. – Их слишком много. Сопля чуть не погиб, сражаясь всего лишь с одним.

Услышав ее голос, Хромой понял, что его прощание с девушкой стерлось. Он никогда не дарил ей брошь, она не принимала подарок. Он сунул руку в карман, но украшения не было ни там, ни на грязном комбинезоне Спички. Бриллиантовая комета потерялась во времени.

– Что ты предлагаешь? У нас нет никаких идей, – проговорил Сопля, морщась от боли.

– Помните, у них внутри есть система саморазрушения. Если ее активировать хотя бы у одного, остальные взорвутся следом, как тогда, на заводе. Цепная реакция.

– Идея, конечно, неплохая, – поддержал Сопля. – Но как повернуть этот ключ? Вряд ли они сделают это по нашей просьбе. Тем более что пока они явно побеждают.

– Ты хочешь использовать ключ ПЯТОГО? – догадалась Спичка.

– Нет. Система не включится, если робот выведен из строя. Надо, чтобы кто-то из нас повернул этот ключ у работающего ворклокса. И это сделаю я. Я самый ловкий из нас. И я уже видел, как они устроены внутри.

– Но… но как ты вообще сможешь к ним приблизиться? – не поняла Спичка.

– Очень просто. Позволю себя поймать.

Никто ничего не сказал. Друзья пытались осмыслить услышанное. Хромой продолжал:

– Видите вон тот огромный колокол, там, наверху?

– Да.

– Перережьте трос, на котором он держится. Когда он упадет, спрячьтесь под ним. Думаю, он сможет надежно защитить от взрыва.

– Но…

Спичка хотела сказать что-то. Удержать его. Заставить отказаться от этой безумной затеи. Миллионы слов роились в ее голове, но ни одно не казалось подходящим. Хромой взглянул на девушку, любуясь.