Тесса Греттон - Королевы Иннис Лира [litres]

– Нет, ты не такая жестокосердная, как она, моя девочка. Твое сердце не превращено в жестокие доспехи там, где должна быть только мягкость.

Риган заметила слезу в его глазах.

Также она отметила вино, стоящее на одном из столиков.

– Садись здесь, со мной. – Принцесса подвела отца к скамейке и села первой, прижавшись спиной к стене, таким образом затягивая свою матку.

Лир присоединился к ней и выпил большой глоток вина.

– Мы рады тебя видеть, – быстро сказала Риган. – Поверь этому, отец.

– Как же я могу, когда ты защищаешь свою сестру-змею? – заплакал король.

Коннли подошел к ним. Эрригал находился сзади. Дурак пробрался к опустевшим королевским стульям, скользнул рукой по одному из них, но продолжал наблюдать за Риган с понимающим взглядом. Там же, проскальзывая через черный вход и скрываясь в тени, был милый Бан Эрригал, ее хитрый Лис.

– И, тем не менее, добро пожаловать, – сказал Коннли Лиру, беря вино, которое ему налила Риган.

– Она заставила моих слуг уйти, и мне пришлось пойти с ними!

– Отец мой, – успокоила его Риган, – успокойся, ведь у Гэлы, несомненно, была причина, по которой она жаловалась на мужчин. После всего произошедшего тебе действительно многое надо?

– Надо! – взревел король.

Дурак Лира запел: «То, чего у нас больше, чем нам нужно, отделяет нас от диких зверей, миссис!»

Коннли указал на Дурака:

– Выбирай выражения, говоря с моей леди.

Король опустил голову.

– Истина ясно говорит с любым, независимо от ранга.

Риган мило рассмеялась, чтобы перенаправить разговоры мужчин в нужное русло.

– Отец, ты используешь этот аргумент относительно слуг, а не нас и даже не моей сестры. Если они вели себя так, как сказала Гэла, то она была права, выгоняя слуг, но… ты ошибаешься, если думаешь, что она собиралась выставить и тебя. Ты можешь вернуться к ней без своих людей, а она… снова будет рада тебя видеть.

– Вы сами себя отдали, – добавил Коннли с улыбкой похожей на оскал. – Ты предоставил двум дочерям право ухода за собой при Полуденном дворе в прошлом месяце, и поэтому позволь им заботиться о тебе .

– Забота! Гэла предала меня. Укусила меня туда, где я думал будут только ее поцелуи.

Лир покачал головой, и его волосы взъерошились, как грива старого льва.

Риган встала. Ее бедра болели, а сердце сильно билось от отцовского нытья. Зачем принцессе претендовать на какие-то чувства? Мгновение пришло и ушло, а вместе с ним и власть Лира над ней.

– Что такое быть преданным? Возможно, моя мать сообщит мне об этом.

– Да, – прошептал Лир. – Да, мать согласится. О, она любила тебя и меня. И все же ее предали.

Риган была погружена в холодное спокойствие.

– Ты признаешь это сейчас? Ты убил ее, а теперь сам близок к смерти?

– Что? Нет.

Лир растерянно нахмурил брови, честно или наиграно – Риган не знала.

– Кто предал мою мать? – потребовала она ответа.

Лир сказал:

– Есть ты и твои сестры перед лицом жертвы, которую она принесла.

Риган поджала побелевшие от ярости губы.

Эрригал мягко и неуютно откашлялся.

– Оставайтесь здесь, сэр, со своими людьми. Эрригал приветствует вас, как и всегда.

– Нет, – Коннли взял руку своей жены. – Лир, ты можешь остаться, но как наш человек. Мы будем доброжелательны к тебе лишь в той мере, в какой это позволит наша сестра Гэла. Мы не будем подрывать ее авторитет в этом вопросе. Сейчас мы правим вместе, и наше слово для тебя – закон.

– Я лучше буду спать без крыши! – заревел король. – Я бы предпочел спать в хлеву или на пастбище с овцами, чем провести одну ночь под крышей с такой неблагодарной дочерью!

Эрригал взял за локоть Лира:

– Мой король, пойдем на покой.

– У тебя получится вывести эту лживую негодяйку и ее мужа-змею? – печаль и надежда в мокрых, широко раскрытых глазах короля перехватили дыхание Риган. Она схватилась рукой за Коннли и ждала слов Эрригала, чтобы спасти или осудить себя.

Эрригал поморщился.

– Господи, нет. Коннли – мой покровитель, герцог вашим собственным словом и муж вашей дочери. Они должны приветствовать вас здесь, по воле звезд и по своей собственной воле, как, впрочем, и вы!

Когда Лир вырвался, кусок его большого рукава поймал Эрригал: он разорвался, и звук, казалось, потряс его еще больше. «Ах! Ах!» – Лир покачнулся в сторону Дурака.

– Ну, останься, – повторила Риган, чувствуя прилив какой-то знакомой силы. – Позволь нам позаботиться о тебе, ведь ты стар и отчаянно нуждаешься в нас. Там будет огонь для тебя, и вино, и меха, а теперь посмотри сюда: я уверена, ты сможешь иметь в своем удаленном пребывании в Эрригале – чтеца звезд. Рассчитывай на нашу щедрость, так как я буду так же добра к тебе, как ты был к моей матери.

– Я – король! Моя воля так же однозначна, как и созвездия сверху!

Триумфальное чувство нахлынуло на принцессу, как холодный водопад.

– Короля больше нет, – сказала Риган. – Есть только титулованный отец. Звезды могут падать, а корни расти.

– Я отдал тебе все, – произнес Лир.

– И в правильное время, – добавила Риган.

– Кому ты потом передашь корону, моя бесплодная дочь? – мягко спросил король, словно всего лишь печалился. – Ты и твоя про́клятая звездами сестра, мои пустые девушки.

Риган отступила назад.

Бан Эрригал вышел из тени, готовый увлечь короля за собой. Герцог Коннли выставил ладонь навстречу Бану, низко и предупреждающе. В его сжатых челюстях таился гнев.

– Убирайся, – прошептала Риган.

– Что?

– Убирайся отсюда! – закричала она.

– Тебе здесь не рады, – Коннли поддерживал жену всем своим организмом. Он всегда так делал, даже сейчас, когда его собственная игра разбита. Он будет занавесом вокруг сердца Риган.

Король вскинул руки вверх:

– Ах, небеса! Что это за звезда, возвышающая над нами червивые ветки? Сначала моя Элия, а теперь и остальные!

Эрригал обнял старого короля. Красные пятна на фоне грубых белых щек графа. Он сказал:

– Я знаю эту боль, царственный господин. Оставайся, и я разделю ее бремя.

– Да, я останусь с людьми на своей стороне.

Риган не сгибалась, ни сейчас, ни тогда, когда ее матку сжимало отчаяние, ее собственный отец стоял и осуждал ее, творил величайшую трагедию против своей же дочери, даже когда он все исказил и превратил в судьбу. Она никогда не простит ему этого, как никогда не простит отсутствия Далат.

Звезды проигнорировали ее рождение, и поэтому Риган была свободно пылающей, светящейся холодно, как любая звезда или меч судьбы. Она сказала:

– Ты останешься здесь исключительно по моей милости, отец! Твоя звезда угасла. Ты и только ты, но никто из твоих людей не может здесь оставаться.

– Тогда я не останусь! – Лир прижал шишковатые руки к лицу и сказал еще что-то, но неразборчиво. Он отбросил прикосновение Эрригала и повернулся, чтобы выйти из помещения, крича и плачась своему Дураку.