Далия Трускиновская - Времена цвергов [litres]

От тебя ждут новых подвигов, во всех взглядах ты читаешь вопрос: ну, когда же?.. До чего обременительно такое ожидание!

Встреча в галерее испугала Рейнмара. Прекрасная Иоланта фон Фалькнор хотела заглянуть ему в глаза – а он отводил взгляд. Но потом всю ночь ему мерещилась красавица, и во сне у него были обе руки – чтобы обнимать и прижимать к груди.

Он встал и подошел к окну. Осенние ветры – то, что требуется разгоряченному телу, чтобы прогнать морок. И он не знал, что под окном сидит лекарская дочка Эрна. Даже если бы знал – не поглядел бы вниз.

А она сидела, спрятавшись под ковром из дикого винограда, что заплел всю стену, и посылала вверх одно-единственное слово: «люблю…»

Она так хотела прикоснуться пальцами к щеке спящего Рейнмара! И гладила прохладные листья, отдавая им, бессловесным и неразумным, переполнявшую ее любовь…

Старый барон посовещался с женой и отправил гонца в Фалькнор. Оттуда пришло письмо – граф просил прислать к нему дочь. Но объяснить графине Иоланте, что ей следует возвращаться к отцу, никто не сумел. Когда ее разозлили, она, взвизгнув, растолкала горничных и кинулась бежать наугад. Темная витая лестница и беспросветный мрак винного погреба ее не испугали. Насилу девицу выманили, показывая ей издали расшитое серебряными птицами шелковое покрывало и золотые браслеты.

– Надо избавляться от дурочки, – сказал старый барон.

– Не торопись, мой повелитель. Я видела, как она глядела на нашего Рейнмара, – возразила баронесса. – Из-за него она решила остаться.

– Но она глупа, как ослица.

– Достаточно умна, чтобы выбрать самого красивого из молодых людей. Доверься мне, мой повелитель, я приведу эту парочку к алтарю.

Баронесса поговорила с сыном.

– Я ей не нужен, – хмуро сказал Рейнмар.

– Она любит тебя. Не зря же она пришла сюда пешком из Фалькнора.

– Не может она меня любить. Я ведь даже обнять ее не смогу!

– Думаю, что сможешь.

Графу отписали, что девица прихворнула. И баронесса всерьез принялась сводить будущих жениха и невесту.

У нее были и другие дети. Младшую дочку, Беатрису, которой не исполнилось и четырех, баронесса подучила, чтобы девочка все время была при гостье, развлекала ее своими шалостями, приносила ей лакомства. Если у дочери графа фон Фалькнор – разум ребенка, то и подружиться она может только с ребенком.

И точно – маленькая Беатриса Иоланте понравилась. Когда девочка принесла ей охапки кукол – проснулись воспоминания, и королева цвергов внезапно обняла ребенка, прижала к плечу кудрявую головку. Смешались тускло-золотые волосы девочки и рыже-золотые волосы Иоланты Церфессы. Пальцы королевы прикоснулись к кудряшкам Беатрисы – и королева подумала, что золотистые волосы юнкера Рейнмара, того же цвета, что и у сестренки, наверно, таковы же на ощупь.

Эйтри же, которому удалось увидеть на закате Беатрису, подумал: пожалуй, вот будущая королева, только вот хватит ли в ней упрямства и злости?

Иоланта Церфесса не могла каждую ночь встречаться с Эйтри, да это и не требовалось. Она прошла в баронском замке ту школу, какую не могла пройти под землей: школу кокетства. Наблюдая за другими девицами, она обнаружила, как много значат взгляды, пожатия плечиков, особый наклон тела вперед, когда подаешься к кавалеру низко открытой грудью. Азарт овладел ею – она тоже захотела восхищенных взглядов, тайных рукопожатий; увидев в замковом саду поцелуй, она сперва не поняла, что это такое, но по лицам влюбленных догадалась – нечто прекрасное, дающее девице власть над мужчиной. И она впервые задумалась о том, что быть королевой цвергов – не такое уж радостное ремесло.

Чтобы понравиться Рейнмару, она даже стала учить людскую речь. Понимала Иоланта Церфесса уже многое, но говорить побаивалась – наречие цвергов, похожее на перебранку сварливых псов, и привычка хрипло вопить исказили и изуродовали ее голос, наверху она отчетливо поняла это. Однажды ночью она слушала, как поют для девиц и дам молодые рыцари, стала потихоньку подпевать – и пение помогло ей.

А Рейнмар однажды ночью, после страстного сновидения, проснулся с ощущением грядущих перемен. Всякий раз, укладываясь в постель, он долго пристраивал правую руку, чтобы не порезаться во сне. И вот, сев, он ощутил не привычную тяжесть Зеленого Меча, а нечто иное. Ощупав левой рукой правую, он ахнул – меч из упругого сделался мягким, похожим на моток веревки. Меч, выращенный из черной фасолины, стал увядать!

Видимо, его убила неприязнь хозяина. А может, кончился его срок. Если меч – растение, то рано или поздно он увянет, к тому же на дворе осень. Долго рассуждать Рейнмар не стал и уснул радостный.

Утром к нему прибежала Беатриса, забралась на постель, стала рассказывать про свою старшую подружку. И, подученная баронессой, даже приврала малость – что прекрасная Иоланта расспрашивала о юнкере Рейнмаре девиц.

– Она заговорила? – удивился юноша.

– Заговорила! – подтвердила Беатриса. – Немножко заговорила! Братец, женись на ней!

– Она не согласится.

– Согласится! И мне на свадьбу сошьют платье из зеленой парчи!

Платье девочке было обещано матерью – за помощь.

Затеи баронессы привели к тому, что однажды утром Рейнмар, сильно смущаясь, предложил Иоланте Церфессе прогулку в замковом саду. Сад в осеннюю пору был пуст и гол, но вид на реку и дальние поля открывался прелестный.

Беатриса из любопытства побежала следом.

Королева вела себя так, как подсмотрела недавно: улыбкой говорила «да» на все сбивчивые речи юноши, это «да» несколько раз прошептала и прикасалась, точно невзначай, то к его плащу, то к пальцам левой руки. Она вела ту девичью игру, устоять против которой Рейнмар не мог, позволил сладкому туману заполнить голову и душу, – а опомнился в тот миг, когда девушка стала толкать его к куче засохших веток.

Его нога провалилась в пустоту, но он успел ухватиться левой рукой за ствол молодой вишни.

Иоланта Церфесса зарычала и стала бить Рейнмара по руке, одновременно пихая его ногой в бездонную яму. Он, сообразив, что настает смертный час, высвободил из-под плаща правую руку и хлестнул Иоланту Церфессу Зеленым Мечом. Если бы только меч был прежним! Но он не ожил. Он увял, как трава, его удар был – как удар веревки. И Рейнмар, получив удар ногой в голову, полетел в черную глубину.

Беатриса спешила к нему. Но девочка опоздала.

Королева заскакала вокруг дыры, потрясая кулаками и рыча. Она добилась своего – осталось только самой спуститься вниз и убедиться, что Рейнмар мертв.

Беатриса визжала и била ее своими маленькими слабыми кулачками, а сквозь ветви за ними следил Эйтри.

Но Иоланта Церфесса, отшвырнув ребенка, вдруг замерла, запрокинув голову. Ей смертельно не хотелось расставаться с синим утренним небом и солнечным светом, со свежим прохладным воздухом, полным пряного запаха палой листвы и не успевших отцвести белых хризантем.