Кристина Кашор - Огненная

Иногда, когда разум Файер отказывался признать какую-то важную истину, говорить за него решительно начинало тело. Измученная и ослабевшая Файер поняла его послание: настала пора пересмотреть то, насколько сильна ее власть над Кансрелом.

Когда приевшиеся кошмары снова вырвали ее из объятий сна, Файер отбросила одеяла, завязала волосы, нашла сапоги и оружие и прокралась мимо Марго и Милы. Большая часть войска спала под холщовыми навесами, только ее охранники улеглись под открытым небом, окружив палатку. Как и прошлой ночью, Муза и трое других воинов играли в карты при свете свечи. Над ними простиралось великолепное, усыпанное звездами небо. Когда Файер посмотрела наверх, у нее так закружилась голова, что пришлось схватиться за ткань палатки.

– Леди Файер, – сказала Муза, – мы можем что-нибудь для вас сделать?

– Муза, – ответила Файер, – боюсь, вы имеете несчастье охранять человека, которого мучает бессонница.

– Сегодня снова куда-нибудь полезем, миледи? – рассмеялась Муза.

– Да, и я прошу за это прощения.

– Мы только рады, миледи.

– Полагаю, вы говорите так, чтобы мне стало легче.

– Нет, в самом деле, миледи. Командующий тоже бродит по ночам, но он не соглашается на охранника, даже когда ему приказывает король. Пока мы с вами, у нас есть повод приглядывать и за ним.

– Понятно, – сказала Файер чуть насмешливо. – Только пусть людей будет поменьше, – добавила она, но Муза не стала слушать и разбудила столько же воинов, сколько прошлой ночью.

– Нам так приказано, – объяснила она, пока те сонно поднимались и брали оружие.

– Но если командующий не следует приказам короля, почему вы должны следовать его приказам?

От этого вопроса брови взлетели вверх не у одной только Музы.

– Миледи, – проговорила та, – каждый в этом войске спрыгнет вслед за командующим со скалы, если он попросит.

В груди Файер заплескалось раздражение.

– Сколько вам лет, Муза?

– Тридцать один.

– Должно быть, командующий кажется вам мальчишкой.

– А вы – младенцем, миледи. – Сухой ответ Музы заставил Файер невольно улыбнуться. – Мы готовы. Ведите.

Она направилась к той же груде валунов, на которую уже забиралась сегодня, чтобы оказаться ближе к небу, потому что чувствовала: так ее охранники смогут быть поближе к тому, кто не позволяет себя охранять. Он скрывался где-то в этих камнях, но холм был достаточно широк, чтобы можно было разминуться.

Файер нашла высокий плоский камень и уселась на него, а стражники расположились по окружности. Закрыв глаза, она позволила себе утонуть в ночи, надеясь, что это вымотает ее и она сможет уснуть.

Почувствовав, что в их сторону идет Бриган, она не шевельнулась, но открыла глаза, когда стражники отступили подальше. Он стоял, опершись о камень в нескольких шагах поодаль, и смотрел на звезды.

– Миледи, – приветствовал он ее.

– Ваше высочество, – тихо отозвалась она.

Мгновение он просто стоял, гладя вверх, и Файер спросила себя, не кончился ли на этом их разговор.

– Вашего коня зовут Малыш, – сказал он наконец, порядочно изумив ее неожиданным выбором темы.

– Да.

– Мою лошадь зовут Толстушка.

Файер заулыбалась:

– Ту черную кобылу? Она и правда толстая?

– Мне так не кажется, – ответил Бриган, – но это не я дал ей имя.

Файер вспомнила, кто дал имя Малышу. Да и как можно было забыть человека, которого Кансрел мучил из-за нее.

– Малыша так назвал контрабандист, который его продавал, человек по имени Каттер. Очень жестокий. Он считал, что если лошадь не слушается хлыста, значит не вышла умом.

– А, Каттер, – сказал Бриган так, будто бы знал его. Впрочем, это не так уж удивительно, наверняка у Кансрела и Накса были одни и те же поставщики. – Ну, я видел, на что способен ваш конь. Очевидно, что с умом у него все в порядке.

Это его доброе отношение к Малышу было ударом ниже пояса. Файер понадобилось мгновение, чтобы проглотить благодарность, неуместно восторженную, потому что ей было одиноко. Она решила сменить тему.

– Вам не спится?

Отвернувшись от нее, он коротко рассмеялся:

– Иногда всю ночь ворочаюсь.

– Дурные сны?

– До снов даже не доходит. Заботы.

В особенно бессонные ночи ее, бывало, убаюкивал Кансрел. Если бы Бриган ей позволил когда-нибудь, хоть через миллион лет, она смогла бы заставить уйти его заботы; смогла бы помочь командующему королевскими войсками уснуть. Это было бы достойное, полезное применение силы. Но Файер знала, что предлагать бессмысленно.

– А вы? – спросил Бриган. – Вы, кажется, часто бродите по ночам.

– Мне снятся кошмары.

– О воображаемых ужасах? Или правдивые?

– Правдивые, – ответила она, – всегда. Всю жизнь мне снятся кошмары о том, что произошло на самом деле.

Он помолчал немного, потирая шею ладонью.

– Трудно проснуться, если кошмар – реальность, – сказал он наконец, и хоть ей по-прежнему и не удавалось прочитать его мысли, в голосе и в словах принца она увидела что-то, похожее на сочувствие. – Спокойной ночи, миледи, – добавил он через мгновение и, отвернувшись, стал спускаться к лагерю.

Охрана потихоньку вернулась на свои места вокруг нее. Файер снова подняла лицо к звездам и закрыла глаза.

Примерно через неделю путешествия вместе с Первым войском Файер привыкла к путевой рутине – если, конечно, можно назвать рутиной бесконечную череду тревожных происшествий.

«Осторожно! – подумала она однажды утром так, чтобы это было слышно ее стражам, пока те опрокидывали на землю воина, который бежал к ней, занеся меч для удара. – Там бежит еще один такой же с мечом. О нет, – добавила она. – Еще я чувствую, как с запада приближается стая волков-чудовищ».

– Будьте добры, миледи, сообщите кому-нибудь из капитанов охотничьих отрядов, – выдохнула Мила, делая противнику подсечку, а потом крикнула паре-тройке стражей, чтобы пошли и дали в нос второму нападающему.

Файер тяжело переносила необходимость постоянно быть в чьем-то обществе. Даже в те ночи, когда сон приходил легко, она продолжала свои ночные прогулки с охраной, потому что это время можно было назвать хоть относительным одиночеством. Чаще всего она встречала по дороге командующего, и они тихо перебрасывались парой слов. С ним было удивительно легко разговаривать.

– Некоторых воинов вы нарочно пропускаете через свою мысленную защиту, миледи, – сказал он ей однажды ночью. – Я прав?

– Некоторые застают меня врасплох. – Файер сидела, прислонившись спиной к камню, и смотрела в небо.

– Допустим, – согласился принц. – Но если воин идет через весь лагерь с ладонью на рукоятке ножа и с широко раскрытым разумом, вы знаете, что он приближается, и чаще всего можете изменить его намерения, развернуть его, если захотите. Если на вас нападает мужчина, значит вы ему позволили.