Кристина Кашор - Огненная

Однажды лунной ночью в середине ноября капитан Харт направился на юг по горной дороге, что вела к его второй резиденции – очаровательному дому на побережье, в который он время от времени удалялся, чтобы отдохнуть от жены, пьянство которой все сильнее отравляло их брак. Он ехал в своей роскошной карете в сопровождении, как было у него заведено, не только кучеров и лакеев, но и десяти гвардейцев на лошадях. Это был самый мудрый способ передвижения в темноте по утесам – чтобы иметь возможность защитить себя от бандитов, если только шайка не будет совсем уж огромной.

К сожалению, шайка, что засела той ночью в скалах, была весьма многочисленна, а предводитель ее, если бы кому-то вздумалось побрить его и одеть по последней моде, при дневном свете и за каким-нибудь подобающим занятием мог бы, пожалуй, показаться похожим на Уэлкли, королевского управляющего.

С громкими устрашающими криками разбойники напали на путешественников. Пока большая часть лихих людей задавала трепку сопровождающим Харта, шарила у них по карманам, связывала и забирала великолепных Хартовых лошадей, Уэлкли с несколькими товарищами вломились в карету. Внутри их ожидал, размахивая мечом и кинжалом, разгневанный капитан Харт. Уэлкли, весьма ловко уклоняясь то в одну, то в другую сторону, что многие при дворе нашли бы весьма неожиданным, воткнул капитану в ногу дротик, смазанный сонным зельем.

Один из спутников Уэлкли, Тоддин, походил на Харта ростом, фигурой и осанкой. Несколько минут торопливых переодеваний – и Тоддин оказался наряжен в шляпу, плащ, шарф и сапоги из желтой кожи чудовища, позаимствованные у Харта, а сам капитан лежал без сознания на куче одежды Тоддина. Тот, схватив меч капитана, выпрыгнул из кареты вместе с Уэлкли. С хриплыми проклятиями они принялись сражаться у самого края утеса, на глазах у связанных путешественников, и те с ужасом наблюдали, как человек, которого они приняли за Харта, упал на землю, схватившись за бок. Трое бандитов подняли его и сбросили в море.

Потом шайка удалилась, увозя с собой добычу: горсть монет, четырнадцать лошадей, одну карету и одного капитана, мертвым сном спящего в этой самой карете. На подступах к городу Харта спрятали в мешок и передали курьеру, наказав ему доставить того во дворец с вечерней поставкой зерна. Остальные трофеи отослали прочь, чтобы продать их на черном рынке. Наконец разбойники, вернувшись в свои дома, снова превратились в молочников, лавочников, земледельцев, дворян и прилегли подремать пару часов до рассвета.

Утром людей Харта, связанных и продрогших, нашли на дороге – бедняги были крайне подавлены историей, которую им предстояло рассказать. Когда вести добрались до дворца, Нэш тут же приказал расследовать происшествие, а Уэлкли от имени королевской семьи послал вдове Харта букет цветов.

Только вечером все вздохнули с облегчением, когда от жены Тоддина пришло сообщение, что он в добром здравии. Он был незаурядным пловцом и легко выдерживал холод, но ночь была такая туманная, что ожидавшая внизу лодка заплутала и долго не могла его найти. Само собой, все беспокоились.

Когда капитана Харта впервые привели к Файер, мысли его были закрыты, а глаза плотно зажмурены. За несколько дней Файер так ничего и не добилась.

– Наверное, не стоит удивляться, что старый друг и соратник лорда Брокера так силен разумом, – как-то сказала она Музе, Миле и Нилу в комнате для допросов после очередной попытки. За все это время капитан Харт так ни разу на нее и не взглянул.

– И вправду, миледи, – согласилась Муза. – Человек, который совершил столько, сколько в свое время командующий Брокер, должно быть, назначал командирами только сильных духом.

Вообще-то, Файер больше думала о том, сколько Брокер пережил, – о безумном наказании короля Накса за некое таинственное преступление, – чем о его достижениях на военном поприще. Она рассеянно наблюдала за тем, как стражи раскладывают на столе хлеб и сыр, чтобы спешно перекусить. Мила, избегая встречаться с Файер взглядом, передала ей тарелку.

Теперь она все время так себя вела. С тех пор как несколько недель назад Арчер расстался с ней, она словно съежилась – вела себя с Файер тихо и виновато, а та, в свою очередь, старалась быть сверх обычного доброй и внимательной и не заставлять Милу находиться в обществе Арчера дольше, чем необходимо. Они не обмолвились обо всем этом ни словом, но каждая знала, что известно другой.

Умирая от голода, Файер оторвала кусок хлеба и вгрызлась в него, краем глаза заметив, что Мила сидит молча и смотрит на еду, но не притрагивается к ней. «Так бы и спустила с Арчера шкуру», – подумала Файер и со вздохом снова попыталась сосредоточиться на проблеме, какую представлял собой капитан Харт.

Он разбогател и добился процветания после ухода из войска, постепенно привыкая к роскоши и комфорту. Быть может, и сейчас комфорт его смягчит?

В следующие несколько дней Файер приказала, чтобы темницу Харта в подземельях очистили и привели в достойный вид. В его распоряжении оказались ковры, тонкое постельное белье, книги и свечи, хорошая еда и вино, теплая вода для умывания по первому же требованию и ловушки для крыс – пожалуй, самая большая роскошь. И вот однажды Файер, распустив волосы по плечам и надев платье с чуть более глубоким вырезом, чем обычно, спустилась навестить капитана в его подземной обители.

Когда один из стражей открыл для нее дверь, Харт поднял глаза от книги, чтобы посмотреть, кто пришел, и изменился в лице.

– Я знаю, чего вы добиваетесь, – проговорил он. Возможно, он и вправду знал, но знание это не помогло ему отвернуться и перестать пялиться, так что Файер поняла: лазейка найдена.

Она подозревала, что ему должно быть одиноко в тюрьме, особенно когда дома осталась красавица-жена, которой вино и молодые поклонники милее мужа. Файер сидела рядом с ним на кровати, принимала угощения и подушки. Ее близость смягчала его, и с тех пор началась нелегкая битва, ибо даже в слабости своей Харт по-прежнему был силен.

Клара, Гаран и Нэш впитывали добытые Файер сведения, словно песок Погребной гавани дождевую воду.

– Мне так и не удается заставить его рассказать ничего полезного о Мидогге, – пожаловалась она. – И все же нам везет: он немало знает о Гентиане и куда охотнее выдает его секреты.

– Он – союзник Мидогга, – возразила Клара. – С чего нам верить тому, что, как он думает, ему известно о Гентиане? Неужели Гентиан не посылает в земли Мидогга людей с ложными сведениями так же, как к нам?

– Возможно, – кивнула Файер, – но… мне трудно объяснить… Харт говорит с такой уверенностью. Он убежден в том, что знает. Ему известно, как нас пытаются обмануть и Мидогг, и Гентиан, и он не сомневается, что его сведения о Гентиане иного толка. Источники он раскрывать отказывается, но я склонна доверять его информированности.