Антон Демченко - Боярич: Боярич. Учитель. Гранд [сборник litres]

– Ясненько.

– Так что ты особо не расслабляйся. И не удивляйся, если вдруг снова в изолятор загремишь, как ценный свидетель. Не факт, конечно, но вполне возможно. А уж то, что тебе придется ко мне на собеседование пару раз зайти, – это я тебе прямо сейчас обещаю. Как бы то ни было, похищать приказных – это не та шалость, которую легко можно простить, – неожиданно преподнес пилюлю мой собеседник.

– Ну, если без карцера и ненадолго, то ладно, – вздохнул я.

В самом деле, индульгенцию мне никто не выписывал, да и… знал я, на что иду. И когда за Переверзевым лез, и когда к Вербицким шел. Хорошо еще, что прямо сейчас никто в подавители не закатывает.

– Кстати, а с чего у тебя такая нелюбовь к карцеру-то? – вдруг поинтересовался полковник, а заметив мой взгляд, напрягся. – Нет, я понимаю, место неуютное, и долго там не просидишь, но… два часа-то выдержать можно, разве нет?

– Не два, а двадцать, – ощерился я. – Вечером доставили, запихнули в этот «кубик», через несколько часов вытащили на допрос и убрали обратно. И только перед тем, как выпустить, перевели в обычную камеру, где я и получаса не пробыл. Как результат, купированный Дар. Была надежда, что «доплетусь» до границы с воем, а после карцера выяснилось, что новик – мой «потолок».

Вербицкий нахмурился и уже открыл было рот, чтобы что-то спросить, но тут в кабинет вошла Мария с подносом и, довольно улыбаясь, принялась выставлять на стол графин с плещущейся на донышке янтарной жидкостью, пару хрустальных «тюльпанов», кофейный прибор и… пепельницу. Наблюдательная дочка растет у полковника, хм. Я благодарно кивнул и…

Затрезвонивший на руке браслет заставил меня дернуться. Этот сигнал я выставлял только на домашнюю сигнализацию…

По логике, я должен был бы бросить все и мчаться домой выяснять, что там происходит и почему сигнализация, подав истошный вопль, вдруг заткнулась, а все имеющиеся в доме фиксаторы отключились ровно через шесть секунд после сигнала тревоги. Должен бы, но… признаю, некоторые стороны политики государственного непотизма мне начинают нравиться, несмотря на всю их очевидную замшелость, если не сказать, вредность. Темная сторона затягивает, да…

В общем, вместо меня в Сокольники отправилась группа «специалистов» Пятого стола. Благо базируются они в «древнем пристанище» Преображенского приказа, а именно – чуть ли не в центре одноименного села. Вообще весьма характерное соседство. С одной стороны, под боком зимние квартиры Преображенского полка, а с другой, до боярского городка рукой подать. Честное слово, иногда я начинаю думать, что государь неспроста держит такой «набор инструментов» по соседству со своими владетельными подданными. Впрочем, сейчас мне было не до того. Мне очень не нравилась воцарившаяся вокруг меня и моего дома суета, и, сидя в уютном кабинете Вербицкого, я пытался понять, кому и зачем вообще могло понадобиться устраивать весь этот переполох. Слежка… попытка давления приказных… и уже второе нападение на дом. Кому и зачем это могло понадобиться? Уточню: для кого эта игра настолько серьезна, что он… или она… не остановился даже перед смертью двух сотрудников Преображенского приказа, несмотря на опасность обратить против себя государственный механизм, со всеми вытекающими последствиями?

Черт! И почему во время первого налета у меня не было чуть больше времени? Хоть архаровца того с толком допросил бы! Так ведь нет. Налетели, скрутили… а теперь… хоть с еще одной просьбой к Вербицкому лезь. Нет, не то чтобы я его упрашивал помочь мне сейчас с проверкой дома, тут Анатолию Семеновичу хватило одного взгляда. Он моментально понял, что дело не в школьных проблемах, и, парой вопросов уточнив ситуацию, вызвал «кавалерию», без единой просьбы с моей стороны.

– Кирилл? – Хозяин дома выжидающе взглянул на меня, когда я щелкнул пальцами. – Ты что-то вспомнил?

– Да, Анатолий Семенович. Полагаю, вся эта ситуация с нападениями и моим незаконным удержанием в карцере вас интересует не только в разрезе происшествия с двумя приказными? – уточнил я.

– Разумеется, – пожал плечами мой собеседник. – Я думал, ты это уже понял… тем более в свете нашего недавнего разговора: у меня появились и личные причины для интереса к этому делу. А что?

– Да я вот сейчас вспомнил, что в больничном крыле Приказа должен находиться один из тех налетчиков, из-за которых я угодил в гости к вашим коллегам, – протянул я.

Никогда не понимал выражения «сделал стойку»… до сего момента. Обозвать иначе происшедшие с Вербицким метаморфозы я не могу.

Вопросы посыпались, как из рога изобилия. Кто, когда, зачем, почему… Успокоился мой собеседник, только связавшись с больницей и убедившись, что мой «трофей» на месте и покидать место своего нынешнего пребывания, то есть реанимационное отделение, не собирается.

Дожидаясь доклада посланной к моему дому группы, мы успели посидеть за столом, где я познакомился с матушкой моей одноклассницы. Весьма… эффектной дамой, возраст которой с трудом определил бы даже гений пластической хирургии. Впрочем, учитывая и без того немаленькую продолжительность жизни одаренных вообще, и контроль Эфира у этой дамы в частности, могу предположить, что скальпель врача никогда не касался ее нежнейшей белизны кожи. Целитель… и явно не из последних. Достаточно «принюхаться» к той ауре покоя и безмятежности, что с профессиональной «дозировкой» и точностью распространяет вокруг себя дражайшая Василиса Тимофеевна, чтобы тут же вспомнить штатного эскулапа Громовых… Очень схожие ощущения. А если вспомнить профессионализм Иннокентия Львовича, в общем… с интересами супруги хозяина дома все понятно и прозрачно. Правда, судя по четкости все того же эфирного следа, она не мастер, подмастерье… может быть, уровня того же Хромова, но медицинскими техниками владеет виртуозно. Хорошо…

Вопреки моим ожиданиям, ужин не сопровождался «светской» беседой и был по-домашнему уютен. Может быть, это и был результат старания женской половины дома показать себя белыми и пушистыми, и вообще самыми лучшими в будущем союзниками и друзьями, но я был благодарен им за подаренные минуты спокойствия, рассчитывать на которые в свете имеющихся новостей даже не предполагал.

Но, как бы то ни было, ужин не очень продлился, чтобы я окончательно расслабился, а потому, едва мы оказались опять в кабинете Вербицкого, вернулся к своим размышлениям… Было, было у меня ощущение, что я что-то упустил, и мне хотелось восстановить весь ход нашей беседы с Вербицким до ужина, но… не судьба, кажется. Стоило закрыться двери кабинета, а на столе возникнуть бокалу гранатового сока для меня и уже знакомого коньячного набора для хозяина дома, как последний, раскурив ароматную сигару, тут же отвлек меня от раздумий-воспоминаний.