Антон Демченко - Боярич: Боярич. Учитель. Гранд [сборник litres]

– Без понятия, – пожал плечами Хромов и неожиданно усмехнулся: – Научишься – расскажешь?

– Если научусь.

– Ну… – Аристарх хмыкнул и ткнул пальцем в конверт. – Если я правильно понял, то это не проблема… Ты читай письмо. Для тебя же писано. А поговорим потом. Если возникнут вопросы, я отвечу.

Да уж, после таких вот новостей мне только письма читать… Я глубоко вздохнул и, угомонив бурлящие эмоции, вскрыл конверт. Следующие сорок минут в кабинете Аристарха царила полная тишина. Я читал, а Хромов работал с вычислителем. Что уж он там делал, я не знаю, но мне не мешал. И правильно делал. По мере чтения послания цесаревича мое настроение медленно, но верно шло вниз, а когда я взялся за вторую часть послания, написанное совсем другим человеком, оно и вовсе ушло в пике. Только новостей от деда мне сейчас и не хватало. Черт! А я так надеялся, что мы уберемся из города и спокойно осядем в Костромском воеводстве… Вотще. Похоже, мечту об открытии своей школы мне придется все же отложить в сторонку… и ввязаться в это идиотское представление под названием «боярский мятеж». А что еще могло подвигнуть Скуратова вызвать меня на разговор?! Но самое паршивое, что из-за грядущей встречи я вынужден отказаться от мысли сопровождать конвой Бестужевых…

– Кирилл?

Я оторвался от чтения и, оглядевшись, выругался. Вокруг меня расползалось белое пятно инея.

– Извини, Аристарх. – Постаравшись взять под контроль разбушевавшийся Эфир, я слабо улыбнулся побледневшему Хромову, отодвинувшемуся на своем кресле подальше от искрящейся изморози, укрывшей его стол.

– Что-то совсем неприятное? – тихо поинтересовался он.

– Скажем так, мне сделали предложение, от которого я не могу отказаться, – я хмыкнул.

Ну да, а как еще расценить тот интерес, который цесаревич выказал в отношении моих планов по созданию собственной школы, вкупе с мягким напоминанием о том, что эфирное направление в России прочно оседлала царская семья? А рассуждения о судьбе некоторых опальных родов? Намеки, намеки… И предельно вежливые просьбы деда на их фоне. С-суки!

Я тяжело вздохнул и, аккуратно сложив листы письма обратно в конверт, взглянул на Хромова.

Когда Аристарх услышал треск паркета, он сначала не понял даже, что происходит. Но когда на его глазах, стремительно покрываясь инеем, кресло, на котором сидел Кирилл, вдруг встопорщилось щепками, а сверкающая в свете люстры изморозь начала захватывать все большее пространство вокруг молодого гранда, Хромов забеспокоился. Вспоминая аналогичные случаи, Аристарх не мог не отметить, что подобный эффект возникает только в том случае, когда Кирилл всерьез зол. Не раздражен, не обижен, а именно зол. До чертиков!

Хромов поспешил окликнуть сидящего напротив него юношу, и тот, к счастью, откликнулся. Пятно белоснежного инея начало медленно таять, оставляя мокрые пятна на искореженной мебели и полу, и дружинник облегченно вздохнул.

Нет, цесаревич предупреждал, что Кириллу, скорее всего, не очень понравится то предложение, что содержится в письме… но чтобы настолько?! Ну, чего страшного может быть в предложении временной службы? В конце концов, это же прямая обязанность всех бояр!

Очевидно, последнюю мысль Хромов нечаянно высказал вслух, потому как Кирилл на нее ответил.

– Но я-то не боярин и присяги государю не приносил. Забыл? – Молодой гранд смерил Аристарха холодным взглядом и, зло оскалившись, тряхнул конвертом с письмом: – Вот и они забыли! Но ничего… я напомню.

Немного сбросив напряжение на тренировке, устроенной ученицам, отвлекшись размышлениями на тему причин виноватого вида Елизаветы и очередной серии довольно-предвкушающих взглядов, которыми близняшки обстреливали меня в течение всего занятия под злое шипение Ольги, я отправился на обед. И только выйдя из-за стола, понял, что немного успокоился и начал более или менее ясно мыслить. А обнаружив, что при виде переданного Аристархом письма меня уже не тянет рычать и материться… ну, разве что мысленно… решил перечитать этот образчик эпистолярного жанра и хорошенько его обмозговать.

А тут в самом деле есть о чем подумать. Если взять оба послания по отдельности, то получается весьма интересная картинка. Цесаревич не написал ничего конкретного, так, отвлеченные размышления об Эфире, верности и общем упадке боярства, оканчивающиеся выражением надежды на скорую встречу. Совершенно нейтральное письмо, так что единственный вопрос, который может возникнуть у постороннего человека, – о причинах, побудивших наследника престола писать личное послание какому-то пятнадцатилетнему мальчишке. Да и то, учитывая известный интерес, проявляемый Рюриковичами к школе Эфира, и мой уже не являющийся тайной статус гранда, вопрос этот легко снимается.

И письмо деда… в котором этот старый хитровымудренный старик, изображая моего духовника, попенял на то, что я, «погрязнув в мирской суете и забыв о сыновнем долге», до сих пор ни разу не почтил памяти родителей и не посетил их усыпальницы… и ведь, заботливый какой, даже место их упокоения назвал и строки о приличествующей месту и поводу одежде дважды подчеркнул. Про время, когда он ожидает от меня исполнения этого самого долга, можно и вовсе умолчать. Ну, Эзоп же, натуральный! М-да… Невиннейшие письма, что и говорить.

Если бы не одно «но»: место захоронения родителей Кирилла. А это, ни много ни мало, катакомбы Архангельского собора в московском Кремле. Момент, который меняет всё, включая смысл фразы о «приличествующей случаю одежде». Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, о чем идет речь. В том, что дед знает о наличии у меня ЛТК, я уверен на все сто процентов. И если учесть эти нюансы, вырисовывается классная картинка. Фактически старик требует, чтобы я, вооружившись самым мощным военным наземным комплексом из существующих на сегодняшний день, пробрался на территорию самого охраняемого места в охваченном мятежом городе. Просто блеск. Прибавляем сюда «надежду на скорую встречу», которую цесаревич выражает в своем письме, и получаем… приказ: с соблюдением всех мер маскировки, в установленный срок прибыть с оружием в указанную точку… Для чего? Да ясен пень, для получения приказаний и их немедленного исполнения… Бесит.

И не только это. Имеется в письме еще один интересный момент, из-за которого я готов набить морду и старику, и цесаревичу. Эти два выдумщика, судя по всему, решили надавить не только на меня, намекая на возможные трудности с эфирной школой, но и на Бестужева. Сомневаюсь, что они всерьез рассчитывали на то, что пятнадцатилетний юнец сможет правильно понять их послание, но то, что я в любом случае продемонстрирую это письмо будущему тестю, наверняка просчитали. Хотя бы для того, чтобы Валентин Эдуардович объяснил мне смысл этого послания… И пассажи цесаревича об опальных боярах, к сословию которых я с некоторых пор не принадлежу, превращаются в абсолютно прозрачный намек для Бестужева. И ведь скрыть послание у меня не получилось бы. Зря, что ли, наследник воспользовался помощью Аристарха, фактически использовав своего протеже втемную? Хромов бы не умолчал о письме и обязательно доложил о нем своему боярину. А дальше – дело техники. В противном случае Скуратов мог запросто переслать письмо тем же способом прямо мне в руки. Не умеет? Вот уж чушь! Если фокус с телепортацией считается чуть ли не визитной карточкой грандов, то деду он точно известен. Конспирология? Ха… это легко проверить. Достаточно продемонстрировать письма Бестужеву…