Кристин Террилл - Все наши вчера [litres]

– Нет. Нет. Нет. Я не понимаю.

– Мы понимаем, что ты никогда не планировал становиться чудовищем, – сказал Финн, – но ты им станешь. Ты ничего не сможешь с этим поделать.

– Я не позволю тебе снова причинить ей боль, – сказала я, поднимая пистолет.

– Марина, подожди! – Джеймс понял, что я действительно собираюсь застрелить его, и в его глазах промелькнула паника. – Мы можем поговорить об этом! Чем бы я ни был в будущем, здесь и сейчас я – не тот человек!

Я сжала зубы.

– Нет. Мне и без того трудно.

Финн встал рядом со мной и ободряюще положил руку мне на плечо.

– У меня это в голове не умещается. – Джеймс поднял руки, сдаваясь, и огляделся. Но бежать было некуда. – Вы же мои лучшие друзья. Я никогда не причиню вам зла.

Мне тут же вспомнилось, как доктор сидел напротив меня на стуле, а меня пронзали электрические разряды. Я это вытерпела, потому что выбор был небольшой: терпи боль или умри, а я умирать не хотела, хотя иногда и сама не понимала почему. Но ощущение полнейшей беспомощности было хуже всех синяков и шрамов. Интересно, чувствует ли Джеймс его сейчас, когда мой пистолет смотрит ему в лоб?

Он, наверное, что-то разглядел в моем лице, потому что голос его стал тихим и напряженным.

– Боже мой. Что я с тобой сделал?

Джеймс шагнул ко мне, как будто снова хотел меня обнять.

– Не подходи!

Его глаза наполнились слезами.

– Марина, пожалуйста…

Я сглотнула.

– Извини, Джеймс. Мне очень жаль.

Мой палец на спусковом крючке напрягся. Через долю секунды последует грохот, кровь, а потом – ничто. Я по-прежнему не хочу умирать, но Марина должна жить. Эта неистовая, верная, невинная девочка, которая просто хочет, чтобы ее кто-то любил, обретет жизнь, которой никогда не было у меня, и этого более чем достаточно.

Тут раздался стук в дверь. Я вздрогнула, и Джеймс, воспользовавшись случаем, бросился на меня.

– Джеймс! – послышался из-за двери голос Марины. – Открой, пожалуйста! У нас руки заняты.

Джеймс попытался вырвать у меня пистолет. Я извернулась, налетела на кровать, и грохнулась на нее, Джеймс сверху. Пистолет я удержала, но Джеймс больно прижал меня к матрасу, а его предплечье давило мне на горло. Я держала пистолет над головой, чтобы он не дотянулся, но в результате не могла в него прицелиться.

Финн сдернул Джеймса с меня, и я, жадно глотая воздух, откатилась от парней. Финн сильный, но Джеймс крупнее, и им движет страх. Эта драка не будет долгой.

– Джеймс!

Я услышала, как карточку приложили к считывателю.

– Уходим! – прошипела я Финну.

Дверь начала открываться и дернулась – ее остановила цепочка.

– Джимбо, открой дверь! – позвал через щель Финн-младший.

Я подбежала к окну и распахнула его. Я могла бы попытаться застрелить Джеймса сейчас, но я рисковала попасть в Финна. А Марина – о господи, она всего в нескольких шагах отсюда! Я этого не вынесу. Я выбила оконную сетку, и она грохнулась на парковку внизу.

Джеймс ударил Финна в челюсть, неуклюже, но сильно, и кое-как встал.

– Вы не можете находиться в одном месте с ними, да?

Он кинулся к двери, а Финн – ко мне. Финн спрыгнул в кусты – до них было четыре фута, – и протянул мне руки. Я в последний раз оглянулась на Джеймса, возившегося с цепочкой, и он в ту же секунду взглянул на меня.

– Прости, – сказала я, – но это не конец. Мы не остановимся.

Я спрыгнула в объятия Финна, и мы побежали.

– Джеймс! – Я сложила напитки и еду из торгового автомата на согнутую правую руку и пошарила пальцами левой в щели. Внутри слышалась какая-то возня, звук приглушенного удара и шепот. – Что происходит?!

Тишина.

– Джеймс! – крикнула я. – Открывай немедленно!

– Руку убери.

Я облегченно вздохнула и вытащила пальцы. Дверь закрылась, потом открылась. Лицо Джеймса было красным – этого я ожидала, – но при этом еще странно потным и разгоряченным, как будто он тут марафон бегал, а не плакал. Джеймс уставился на меня так, будто впервые видит. Финн протиснулся мимо нас. Он, кажется, не заметил ничего неладного.

– Бургеры для всех, – сказал он, кинув пакет из «Денниса» на помятое цветочное покрывало ближайшей кровати. Я сгрузила свою порцию вредной еды на соседнюю подушку.

Джеймс обошел нас, подхватил с пола мою сумку, а со спинки стула – свою куртку.

– Заберем их с собой, ладно? Я думаю, нам надо ехать дальше.

– Что?

– Надо двигаться, – сказал он. – Я не хочу оставаться здесь.

– У тебя шок. – Я попыталась поймать Джеймса и остановить, прекратить его пугающие перемещения по комнате, но он упорно ускользал от меня. – Тебе нужно немного отдохнуть.

– Мне нужно убраться из этого гребаного номера! – Джеймс дрожал; его трясло, как будто он промерз до костей. Он грохнул кулаком по стене, и я вздрогнула, внезапно испугавшись стоящего передо мной незнакомца. Джеймс заметил это и опустил голову. – Извини, Марина. Правда, извини. Но мне очень нужно уйти отсюда.

Финн вклинился между нами и положил руку Джеймсу на грудь.

– Ладно. Мы уходим. Все в порядке.

– Спасибо, – хрипло поблагодарил его Джеймс.

Мы вернулись в машину – забытые бургеры остывали на заднем сиденье рядом с Финном, – и Джеймс рванул так, словно за нами гнался сам дьявол. Если бы за руль снова сел Финн, мне и то было бы спокойнее. Стрелка спидометра подбиралась к трехзначной цифре. Джеймс метался между машинами и каждые несколько секунд бросал взгляд в зеркало заднего вида. Мне было слишком страшно, чтобы спросить у него, что случилось, или вообще заговорить с ним. Этот молчащий, напряженный Джеймс напоминал мне день похорон его родителей, когда он грохнул лампу и гнев в его глазах словно прожег меня насквозь, и теперь мне было не по себе.

Финн мое беспокойство не разделял. Он плюхнулся на сиденье и заснул беспробудным сном – у него даже челюсть немного отвисла. Когда я это заметила, то закатила глаза, но в результате получилось, что я на него засмотрелась, хоть и не собиралась. Во сне Финн казался таким юным! Я почти видела, каким он был в детстве.

– Марина! – шепотом позвал меня Джеймс.

Это было первое слово, произнесенное им с того момента, как мы покинули гостиницу.

– Что?

– Как ты думаешь, я – плохой человек?

– Что?!

– Во мне есть зло? – Он так вглядывался в дорогу перед собой, словно надеялся найти там ответы. – Я могу однажды стать чудовищем?

– Джеймс… – Я была так потрясена, что не могла даже подобрать нужные слова. Я накрыла своей рукой его руку на панели управления. – Ты – самый лучший из всех, кого я знаю.

– Я хочу быть хорошим. – Губы его задрожали, и он поднес руку ко рту, чтобы скрыть это. – Я хочу делать добро. Я хочу помогать людям.