Сара Маас - Королевство пепла. Союзники и противники. Боги и Врата [litres с оптимизированной обложкой]

Дарро пропустил его слова мимо ушей.

– А теперь будь любезен отдать Меч Оринфа. – Сановник протянул руку.

– Дарро, вы никак спятили? – вспыхнул Рен.

Эдион молча смотрел. Престарелый сановник продолжал:

– Меч принадлежит настоящему главнокомандующему террасенской армией, ее принцу-командиру. Поскольку ты лишен этого звания, меч должен быть возвращен в Оринф и ждать, пока не найдется новый воин, достойный его носить.

– Дарро, вам напомнить, что меч попал к нам только благодаря Эдиону? – прорычал Рен. – Пусть Эдион и получил Меч Оринфа из рук адарланского тирана, это не умаляет заслуг главнокомандующего Ашерира. В противном случае наша реликвия и сейчас ржавела бы где-нибудь в подземельях Адарлана.

– Мы умеем помнить хорошее и благодарны Эдиону… хотя бы за это.

Голова Эдиона наполнилась глухим гулом. Дарро застыл с протянутой рукой.

Он заслужил этот позор. За все недавние поражения. За то, что не сумел защитить Террасен, хотя и обещал Аэлине. За мерзкое обращение с Лисандрой, которая захватила его сердце с того самого момента, как он увидел ее расправляющейся с валгами в сточных каналах Рафтхола.

Эдион отстегнул с пояса древний меч. Рен протестующе забубнил. Эдион молча бросил Меч Оринфа в руки Дарро и сразу ощутил непривычную легкость на поясе. Чуть равновесие не потерял.

Сановник смотрел на меч, оказавшийся в его руках. Даже провел пальцами по костяному эфесу. Морщинистое лицо Дарро приняло благоговейное выражение.

– Меч Оринфа – всего лишь кусок металла с приделанным куском кости. Таким он был с самого начала. Важны чувства, пробуждаемые в том, кто берет меч в руки. Меч позволяет ощутить истинное сердце Террасена.

– Очень поэтично, Эдион, – только и сказал Дарро.

На краю лагеря сановника ждали сопровождающие. Прежде чем отправиться к ним, Дарро отдал последние распоряжения:

– Теперь командовать Беспощадными будет Киллиан. Доложишь ему, что отныне ты подчиняешься его приказам.

Дарро исчез за стеной метели.

– Плевать тебе на Дарро, – хмуро произнес Рен. – Командиром был, командиром и останешься.

– Как постановили нынешние правители Террасена, так и будет.

– Почему ты не сопротивляешься? – Глаза Рена пылали от возмущения. – Отдал ему меч, будто послушный мальчишка!

– А мне плевать! – Эдион слишком устал и не собирался скрывать досаду и гнев, владевшие им. – Пусть забирают меч, забирают армию. Мне плевать!

Рен не пытался его удержать. Эдион нырнул в свой шатер и не показывался до рассвета.

Правители Террасена отобрали у командующего Ашерира его древний меч. Весть об этом быстро распространилась от костра к костру, невидимыми волнами облетев лагерь.

Возле одного костра сидел солдат легиона Беспощадных. По меркам бывалых – почти новобранец. В легион он вступил лишь нынешним летом. Солдат считал это честью, хотя надвигалась страшная война и родные, провожая его в армию, плакали, словно прощались с ним навсегда.

Сражаться за принца Эдиона, за Террасен казалось ему достойным и славным делом, ради которого можно (хоть и не без тяжести на душе) покинуть родное селение. Проститься с миловидной дочкой соседа, которую он даже ни разу не поцеловал.

Тогда все это виделось солдату достойным занятием. Но не сейчас.

Друзья, появившиеся у него за месяцы выучки и сражений, были мертвы.

И потому он один сидел у костерка. Последний из безусых летних новобранцев, которым не терпелось сразиться с валгами.

Сейчас, когда Террасен и армия оказались в цепких когтях зимы, он называл себя глупцом. Это слово он произносил мысленно. Говорить не хотелось. Слова сделались ненужными, чужими. Столь же чужими, как и его полузамерзшее тело, которому было никак не согреться, хотя он спал у самого огня. Вернее, пытался заснуть под крики раненых и умирающих, среди неотвязных дум о силе, заставляющей террасенскую армию отступать на север.

Никто не придет им на помощь и не спасет их. Даже королева, сражающаяся в их рядах, оказалась ненастоящей. Иллюзией, созданной женщиной-оборотнем. Где сейчас сражалась настоящая Аэлина Галатиния и почему те сражения считала важнее здешних, солдат не знал.

Холодная ночь напирала, угрожая поглотить костерок. Солдат пододвинулся еще ближе к огню, кутаясь в поношенный плащ. В его теле не осталось косточки или мышцы, которую бы не ломило от целого дня пути.

Но он не сбежит из армии, как другие, подбивавшие и его вернуться домой, пока не поздно. И пусть принца Эдиона лишили звания командующего, пусть их королева находится неведомо где, он не покинет армию.

Он принес присягу. Поклялся защищать Террасен и свою семью. Он останется верным присяге. Даже если все отчетливее сознавал, что родных он больше не увидит.

Снег шел всю ночь и не прекратился к началу очередного дня отступления. Снегопад продолжался еще два дня, усложняя остаткам армии путь на север. Из-за него каждая лига казалась длиннее.

Решение террасенских правителей, объявленное Дарро, почти ничего не изменило. Киллиан наотрез отказался принимать решения без предварительного одобрения Эдиона. Отказался надевать доспехи, соответствующие его новому чину, и занимать командирский шатер.

Эдион знал: верность соратников заработана им давным-давно, как и его верность легиону Беспощадных. Но вместо гордости за них он ощущал привкус досады. Даже сердился на Киллиана, что тот не торопится принимать командование по-настоящему.

Нога Лисандры достаточно зажила, чтобы передвигаться верхом, однако все эти дни Эдион ее почти не видел. Она находилась рядом с Реном. Оба ехали с обозом лекарей, на случай если вдруг разойдутся швы. Стоило Эдиону поймать ее взгляд, как он торопился отвести глаза, иначе его начинало мутить.

На третий день прискакали разведчики с донесением: моратская армия их нагоняет и вскоре снова окажется в поле зрения. Эдион знал, чем все может кончиться. Видел, с каким трудом давался солдатам каждый шаг. Видел их изможденные лица, осунувшиеся от недоедания.

До Оринфа оставалось полдня пути. В иных погодных условиях и на иной местности у них был бы шанс достичь города и укрыться за древними стенами. Но путь к Оринфу преграждала река Флурин, ширина которой не позволяла переправляться без лодок. Ближайший мост находился далеко к югу, и идти туда было рискованно.

В это время года Флурин еще не покрывался льдом. Но даже в самые суровые и морозные зимы ледяной покров на этой реке, учитывая ее ширину и глубину, всегда был ненадежным. Его толщина могла выдержать нескольких человек. Если же начнет переправляться армия, лед может не выдержать и треснуть.

Существовали и другие пути к Оринфу. Можно было идти на север, к Оленьим горам, а затем резко свернуть на юг, где у подножия гор и лежала террасенская столица. Но каждый час промедления добавлял преимуществ моратской армии.