Сара Маас - Королевство пепла. Союзники и противники. Боги и Врата [litres с оптимизированной обложкой]

– Поздравляю.

Ириана не представляла, как Аэлина сумела узнать о ее беременности, и приписала это обостренному фэйскому чутью.

Шаол повернулся к отцу.

– Ты хотел видеть королеву, – сказал он, сохраняя бесстрастное выражение. – Увидел.

Эстфола-старшего трясло. Наверное, от гнева и унижения одновременно. Он молча повернулся и зашагал по коридору. Ириана подумала, что это мгновение запомнится ей на всю жизнь.

Судя по улыбке Шаола, ее муж был того же мнения.

– Какой ужасный человек! – вздохнула Элида, доедая куриную ножку.

Вторую она протянула Фенрису, вернувшемуся в фэйское обличье. Фенрис с благодарностью вонзил зубы в курятину.

– Бедный господин Шаол! – снова вздохнула Элида.

Аэлина прислонилась к стене, вытянув уставшие ноги. Проглотив свою порцию курятины, она заедала мясо ломтем темного хлеба.

– Все они бедные: Шаол, его мать, его брат. И вообще любой, кому приходится сталкиваться с Эстфолом-старшим.

Рован стоял у единственного окна, выходящего на ночную равнину, и следил за вражеской армией.

– А ты сегодня была в ударе, – сказал он Аэлине.

Королева помахала ему ломтем овсяного хлеба:

– Всякий, кто мешает мне есть, рискует дорого за это заплатить.

Рован выпучил глаза, но улыбнулся. Такую же улыбку Аэлина видела на его лице, когда они оба почуяли беременность Ирианы. Она была рада за Ириану. За них обоих. Шаол больше, чем кто-либо, заслужил такое счастье. Как, впрочем, и Рован.

Аэлина оборвала мысли о детях. Доев хлеб, она подошла к окну и встала рядом с Рованом. Он обнял ее за плечи. Легко, непринужденно.

О Маэве никто не упомянул.

Элида и Фенрис ели молча, стараясь не мешать королеве и принцу, насколько это было возможно в тесной комнате. Спать им предстояло на подстилках. Правитель Аньеля не разделял Аэлининого пристрастия к роскоши. Гостям не полагалось даже такой малости, как горячая вода для мытья и кровати.

– Люди напуганы, – сказал Рован, глядя на нижние этажи крепости. – Ты чуешь запах страха?

– Ничего удивительного. Они который день подряд обороняют крепость и не знают, чем кончится завтрашний день.

У Рована напрягся подбородок.

– Их страх доказывает, что они не доверяют нашим союзникам. Не верят, что армия хагана способна их спасти. Страх сделает их никудышными бойцами. Они проявят слабость там, где ее вообще не должно быть.

– Подскажи Шаолу, – предложила Аэлина. – Пусть произнесет воодушевляющую речь.

– Сдается мне, Шаол успел произнести немало таких речей. Этот страх опасен, ибо разъедает душу.

– Тогда что еще можно сделать?

– Сам не знаю, – покачал головой Рован.

Однако Аэлина чувствовала: он знал. Почему не говорил? Возможно, не хотел при Элиде и Фенрисе. Или что-то еще его останавливало.

Аэлина не допытывалась. Она смотрела на крепостные стены, на караульных, ходящих по парапетам, и на вражескую армию, огромным черным пятном расползшуюся внизу. Из ночной темноты доносились нечеловеческие душераздирающие крики и вой. Аэлину прошиб пот.

– Скажи, а битва на суше легче или тяжелее морского сражения? – Она повернулась к Ровану.

Она видела морское сражение близ Бухты Черепов, но оно длилось недолго. Сражение с илками, напавшими на них в Каменных Болотах, больше напоминало истребление. То, что ожидало завтра защитников крепости и войска хаганата, нельзя было сравнить ни с чем. Ни с битвами, которые ее друзья вели близ эйлуэйского побережья, пока она и Манона заглядывали в зеркало, ни с поединком на берегу, который она проиграла Маэве.

– Хаоса и неразберихи хватает везде, но со своими особенностями, – подумав, ответил Рован.

– Я бы предпочел сражаться на суше, – пробурчал Фенрис.

– Потому что никому не нравится запах мокрого пса? – Аэлина оглянулась на него.

– По этой самой причине! – засмеялся Фенрис.

Он хотя бы снова начал улыбаться.

Рован лишь скривил рот, продолжая разглядывать вражескую армию.

– Завтрашнее сражение будет не менее жестоким, – сказал он. – Но стратегия вполне здравая.

Завтра они с Шаолом займут позицию у крепостной стены и подготовятся к любым отчаянным маневрам со стороны сил Мората. Армия хаганата будет теснить и крушить врагов с тыла, выдавливая к стенам крепости. Для Элиды определили место в лазарете, где она вместе с Ирианой и другими целительницами будет помогать раненым.

Где окажутся Лоркан и Гарель, Аэлина могла только гадать. Прилетев в крепость, оба исчезли. Гарель добровольно взялся нести дозор, а Лоркан забился в какой-нибудь угол, чтобы побыть наедине со своими невеселыми мыслями. Но завтра оба будут сражаться наравне со всеми.

В комнату проскользнул Гарель, словно притянутый мыслями Аэлины.

– Армия выглядит довольно спокойной, – сказал он, усаживаясь на пол возле Фенриса и хватая куриную ножку. – Но от людей за лигу разит страхом. Дни обороны вышибли из них боевой дух.

Рован кивнул, не посчитав нужным сказать льву, что перед его появлением они как раз говорили об этом.

– Нужно сделать все, чтобы завтра они не дрогнули.

Золотые слова.

– А я вот тут думала… – заговорила Элида, не обращаясь ни к кому из присутствующих. – Если Маэва – самозванка, кто будет править Доранеллой, когда ее изгонят вместе с остальными валгами?

– Или сожгут дотла, – пробормотал Фенрис.

Аэлина мрачно усмехнулась, но вопрос Элиды задержался в мыслях.

Гарель отложил недоеденную куриную ножку.

Рука Рована соскользнула с плеча Аэлины. Глаза цвета сосновой хвои распахнулись.

– Получается, что… это будешь ты.

Аэлина заморгала:

– Я – не единственный потомок Мэбы. Есть Галан. Или Эдион.

– Трон в Доранелле передается только по материнской линии и только женщине. Во всяком случае, так должно быть, – сказал Рован. – Ты – единственная женщина среди прямых потомков Мэбы.

– Не забывай про своих родственников, – подсказал ему Гарель. – Кто-то из них может претендовать на трон как потомок Моры.

– Селиана. Трон отойдет ей.

Хотя Рован и был принцем, его родственные связи с потомками Моры стали слишком отдаленными. Аэлину более близкое родство связывало с Элидой и, быть может, даже с Шаолом, чем с Рованом. То, что их очень далекие предки были родными сестрами, значения уже не имело.

– В таком случае пусть Селиана и правит, – заявила Аэлина, отряхивая руки от несуществующей пыли. – Доранелла будет ее королевством.

Сама она больше там не появится, даже если Маэва превратится в горстку пепла. Может, это трусость? Аэлина не решалась обращаться к своей магии за подтверждением.

– Выходит, Маленький народец знал, кто ты такая, – сказал Фенрис, почесывая подбородок.

Маленький народец всегда это знал. Одиннадцать лет назад они спасли ей жизнь, а совсем недавно оберегали ее и ее спутников. Они ее знали и оставляли ей подарки. Раньше Аэлина думала, что Маленький народец чествует ее как наследницу Брэннона. Неужели…