Вадим Панов - Порченая кровь [litres]

И закрыл глаза.

В следующий миг взорвалась колба, и пол ушел у Яны из-под ног.

Остров зашатался.

Разрушение завораживает.

Люди и нелюди бросают свои дела, отвлекаются, превращаясь в заурядных зевак, жадно впитывающих красоту гибели. Или гибель красоты. Иногда – затаив дыхание. Иногда – возбужденно крича, но смотрят очень внимательно, потому что в мире есть только два по-настоящему волнующих действа: созидание и уничтожение, все остальное – их бледные тени.

Разрушение завораживает.

Поэтому величественная гибель большого острова могла бы войти в число лучших зрелищ планеты, но свидетелей не оказалось, и великолепие уничтожения никого не поразило. Кроме тех, кто не смог покинуть умирающий клочок суши.

Разрушение завораживает.

Сначала остров пошатнулся. Неестественно и невероятно: горизонт остался на месте, океан остался на месте, а высоченная гора накренилась вправо, но тут же вернулась на место. На мгновение накренилась, но достаточно, чтобы по спокойной воде побежали первые волны. Напуганные. Ничего не понимающие. Остров пошатнулся, а затем задрожал, очертания потеряли четкость и «поплыли», словно картинка, нарисованная в 3D неуклюжим дизайнером. Гора, береговая линия, джунгли – все, что составляло остров, стало терять крепость реальности, поддаваясь нажиму неведомой, но необычайно мощной силы. Казалось – остров обратился в собственный призрак, чтобы стать развеянным над океанскими волнами, но так лишь показалось, потому что он еще оставался твердью.

Пока оставался твердью.

Но оставался недолго: через несколько секунд огромная гора, бывшая некогда вулканом, стала медленно оседать, словно под ней распахнулся люк в преисподнюю. Нет, наверное, не в преисподнюю, поскольку не было огня и лавы, наверное, люк в никуда. Гора уходила вниз, в бездонный океан, складывала остров так, словно он был бумажной поделкой, и когда половина бывшего вулкана исчезла в нигде, наконец-то раздался ужасный грохот, и океан взбеленился, пустив круг бешеной волны. А потом еще один и еще. Океан заволновался, но изменить ничего не мог – остров продолжал умирать, пропадая в его бездне, словно чудовищных размеров великан давил пятно суши пальцем, сжимая не только твердь, но даже память о ней. Сжимая всех, кто был. Сжимая с такой силой, что сплющенный под гигантским давлением камень начинал взрываться.

Разрушение завораживает…

– Здесь было применено очень сильное заклинание, – негромко произнес Сантьяга.

– Запрещенное? – зачем-то спросил Артем.

Непонятно, зачем спросил.

Ведь, в сущности, какая разница? Важно ли на самом деле, запрещенным заклинанием стерли с лица земли необитаемый клочок суши или нет? Но Артем спросил, потому что не мог смотреть на рифы молча. На острые, едва поднимающиеся над волнами камни, бывшие некогда островом. На камни, превратившиеся в риф и… в могилу.

Артем не мог молча смотреть, ибо знал, что Инга и Яна здесь были, ходили по этим камням до того, как те стали рифом – и могилой, – сражались на них, проливали кровь, возможно, победили, но не смогли уйти от самоубийственного аркана… Они здесь были, и это знание жгло наемнику душу. Поэтому и спросил – в надежде притушить горькое пламя.

Девушки здесь были…

До того, как остров обрушился.

Были, никаких сомнений.

Были…

– Тело Заппы выловили в миле отсюда, его унесло течением, – добавил Гуго де Лаэрт, который руководил расследованием со стороны Ордена. – Он был сильно изувечен и непонятно, как сумел… То есть… непонятно, как получилось, что тело оказалось на поверхности. Возможно, он погиб в другом месте или пытался уйти…

Мастер войны покачал головой.

– А девушки? – хрипло спросил Кортес.

– Мы искали и продолжаем искать, но… – Гуго развел руками и мрачно посмотрел на комиссара Темного Двора.

– Мы ищем по генетическому коду, проводим магическое сканирование… именно с его помощью, кстати, отыскали Заппу. А все следы девушек указывают на остров. – Сантьяга вздохнул. – Мне очень жаль.

Кортес отвернулся. Он старался ни с кем не встречаться взглядом, даже с Артемом.

Наложенное Яной искажение было не таким мощным и обширным, как то, что применил Схинки, оно закрывало только лабораторию, поэтому Пежан сумел активировать артефакт грузового портала, переместился в укромное местечко, неподалеку от Тайного Города, и сразу же позвонил в Цитадель. Дальнейшие события развивались и быстро, и технично: все еще пребывающего в «отключке» дракона упаковали и передали рыцарям. Пежана допросили, из сбивчивого рассказа приблизительно поняли, в чем дело, и затребовали координаты острова. Сообщили Артему и Кортесу…

– Мы ищем очень внимательно, – произнес Гуго. – Но, откровенно говоря, шансов…

Он перехватил взгляд Сантьяги и замолчал.

– Мы будем искать столько, сколько потребуется, – негромко проронил нав.

– Спасибо, – тихо отозвался Кортес. – Вот только…

И покачал головой.

Артем молча уронил за борт черную розу.

Сегодня в Бестиарии Ордена было тихо. Неестественно тихо.

Не кричали василиски, не рычали мантикоры, не было слышно рева драконов. Казалось, все обитатели зверинца разом замолчали, но в действительности их клетки и вольеры плотно укутали в «Полог тишины», а в некоторых и вовсе распылили успокаивающий газ, чтобы их обитатели не слышали, а главное – не чувствовали того, что вытворял в главном вольере Драконерии разъяренный Антрэй.

Очнувшись и освободившись от усмиряющего поводка, темно-синий дракон не обрадовался возвращению, как рассчитывал Морэл, а набросился на грумов, и лишь предусмотрительность мастера Драконерии, требовавшего от всех подчиненных работать, лишь имея под рукой артефакты портала, позволила обойтись без жертв. Чуды выскочили из вольера, Антрэй принялся прожигать стену узконаправленным потоком пламени, а когда Морэл наложил заклятие, заблокировав огненное дыхание, стал царапать камень когтями.

Антрэй вел себя так, словно впал в безумие: никого не узнавал, никого не хотел знать и жаждал свободы и крови.

Крови и свободы.

– Вы уверены, что это наша птичка? – тихо спросил Гуго де Лаэрт, мрачно разглядывая ревущую рептилию на мониторе камеры слежения.

– Абсолютно, – подтвердил Морэл. – Это совершенно точно Антрэй, но он… Он совершенно безумен.

– Вижу, – вздохнул мастер войны. – Что сказал шас?

Появление Пежана Кумара наделало много шума… В смысле – потом наделало, когда он объявил о себе в Тайном Городе, потому что Пежан проявил благоразумие, в первую очередь отправился в Темный Двор, и когда чуды до него добрались, рядом с контрабандистом уже топтались два адвоката и специалист по ведению переговоров. Разумеется, Кумар подробно ответил на все вопросы рыцарей, честно и без утайки рассказал все, что знал, а знал он немного, а вот на вопрос: «Почему Антрэй так себя ведет?» ответил просто: «Я вашего дракона отыскал и вернул, а почему он такой – выясняйте самостоятельно».