Джосайя Бэнкрофт - Рука Сфинкса [litres]

Сенлин осмотрел другие помещения и был смущен относительной роскошью своей каюты. Сперва он не намеревался здесь поселяться, но Эдит настаивала, и пришлось согласиться.

– Я просматривал вещи Ли и нашел коллекцию… полагаю, это можно назвать побрякушками. Сомневаюсь, что они чего-то стоят, но вдруг тебе понравятся?

– Нет-нет, спасибо. Это как рыболовные приманки для глупых девчонок. Кроме того, я не думаю, что пираты носят побрякушки.

Он усмехнулся и убрал сверкающий ком с кровати в сундук.

– Мы не пираты, Волета.

– Сказал капитан пиратского корабля.

Было в каком-то смысле приятным сюрпризом обнаружить, что сестра Адама – весьма сообразительная девушка, пусть и немного дерзкая. У Адама много замечательных талантов; он – способный механик и неутомимый трудяга, но отнюдь не мастак поддерживать беседу. Сенлин увидел в этой молодой женщине острый и пытливый ум.

– Вообще-то, у нас и впрямь не было возможности поговорить.

– Мы были слишком заняты, потому что вопили и грызли ногти. До чего жуткая буря!

– Да уж. Прошу. – он взмахом руки указал на стул. – Раз уж ты здесь, почему бы не выпить чаю?

Она сделала реверанс, тут же раздраженно нахмурилась и плюхнулась на сиденье.

– Их больше не будет, капитан. Реверансов. Я буду отдавать честь, конечно. Жать руку, если пожелаете. Но прочие реверансы остались в Новом Вавилоне.

– Как и следовало ожидать. – Он снял вторую чашку с подставки и налил им чаю. – Что ты думаешь о нашем маленьком соглашении?

– О том, чтобы сделаться воздухоплавателями? Жить на корабле? С вами в качестве капитана? Вот это все?

– Да, именно это. – Он зачерпнул бесцветную кашу, проглотил с некоторым усилием и запил безвкусный комок глотком горького чая.

– Это прекрасно, – сказала она, открывая сахарницу и заглядывая внутрь. – Я люблю приключения, и вы мне тоже нравитесь. Мне особенно нравится, что вы застрелили Родиона.

Сенлин увидел «ключ тюремщика» в своей руке, облачко дыма над пистолетом и кровавую слезу, стекающую по лицу Родиона. Сутенер как будто стал прозрачным, и показался мальчишка, сокрытый под оболочкой злобного и сердитого эго. И именно этот мальчишка с открытым и полным надежд лицом пал мертвым к ногам Сенлина.

– Я думаю, что правильно защищать себя и своих друзей, – сказал Сенлин сдержанно. – Но не думаю, что когда-нибудь буду гордиться тем, что кого-то застрелил.

– Это был не «кто-то», сэр. Он был первостатейным злыднем. Он был хищником, который любил… который любил… – Она затрясла головой, ее взгляд сделался пустым. Вздрогнув, она опять нацепила на лицо улыбку. – В любом случае спасибо, что вытащили меня и Адама.

Сенлин сохранил любезное выражение лица, но одно лишь упоминание имени ее брата настроило его на враждебный лад. Он бы ни за что не признался, как глубоко ранен предательством Адама. Дело не только в сильной боли, которую причинил обман, а еще и в том, насколько трезвым был расчет Адама. Родион, каким бы мерзким он ни был, оказался куда более разумным выбором и более ценным союзником. Парнишка принял решение не из вероломства; он лишь хотел выжить. Разве условные узы дружбы могли состязаться с семейными узами и стремлением к самосохранению?

Ему нечего было сказать, и он только улыбался и пил чай.

– Не думаю, что вы с ним снова станете друзьями, – продолжила Волета, медленно поворачивая чашку на блюдце и глядя на пар над чаем, а не на застывшую улыбку Сенлина. – Мы оба это знаем. Адаму может потребоваться некоторое время, чтобы прийти к такому же выводу, но рано или поздно это случится.

Немного удивленный резкостью ее слов, Сенлин попытался быть дипломатичным:

– Я не виню его за то, что он выбрал тебя, а не меня. Семья превыше всего. Я понимаю это, и уверен: он думал, что…

– Вам не нужно защищать его. Уж я бы точно не стала. Думаю, он совершил ошибку. Он не дал мне права голоса. Я бы никогда не выбрала Родиона. Никогда. – Она положила три ложки темного сахара в чай и принялась энергично перемешивать. – Но настоящий вопрос вот в чем: если вам не стать снова друзьями, кем же вы будете?

Не требовалось долгих размышлений, чтобы понять ее правоту. Тот факт, что Сенлин не мог доверять Адаму, не решал вопроса о том, сможет ли он мирно сосуществовать с этим юношей. Он не разговаривал с Адамом с минуты их побега, но знал, что в конце концов придется это сделать, и для всех было бы лучше, если бы молчание нарушилось раньше, чем позже.

– Полагаю, мы могли бы положиться на должности, которые избрали для себя. Я буду его капитаном, а он – моим подчиненным, – сказал Сенлин со смесью облегчения и сожаления. – Возможно, некоторая формальность пойдет нам на пользу…

Стук в дверь прервал его. Адам вышел из тумана потупившись. Рука перевязана, красивое лицо в синяках, но худшая рана оставалась невидимой.

– Я бросил за борт отвес, чтобы проверить нашу высоту полета. У меня кончилась леска, так что под нами как минимум сотня футов воздуха. – Не ожидая ответа, Адам повернулся к двери и собрался выйти.

Волета многозначительно посмотрела на Селина.

– Погоди минутку, – сказал он, вставая. – Как ты думаешь, нам сейчас ничего не угрожает?

Адам поднял потрепанную физиономию ровно настолько, насколько потребовалось, чтобы оценить выражение капитанского лица, которое было потрясающе сдержанным. Юноша кашлянул и слегка выпрямил спину.

– На данный момент все в порядке, но надо подумать о том, чтобы высунуть нос из тумана и осмотреться. Разобраться, где мы находимся.

– Звучит разумно. Посоветуйся с мистером Уинтерсом и, если старпом не против, подними нас – будем осматриваться.

– Слушаюсь, сэр.

– И, Адам…

Юноша замер, держась за дверную ручку.

– Хорошая работа.

Кости «Каменного облака» торчали наружу.

Пушка расколола полубак, проделала дыру в главной палубе, изуродовала большую каюту и, вылетев наружу, уничтожила штурманскую рубку. Сенлин стоял посредине, смотрел на корму своего судна и ждал, пока разрушения перестанут казаться миражом.

Он изо всех сил старался скрыть потрясение от команды, но факт заключался в том, что им повезло выжить и он был самым везучим из всех. Его безумная авантюра не закончилась тем, что они ударились о землю, прицепились к поезду намертво или улетели бог знает куда.

Разорванный воздуховод лежал на палубе кольцами, словно вывалившаяся из брюха кишка. Оболочка покрылась морщинами и впадинами. Крен палубы больше не был едва заметным. На самом деле весь корабль словно готовился опрокинуться.

Интересно, что бы Мария сказала по поводу состояния «Облака»? Несомненно, что-то едкое и дерзкое… Но какое безумие! Он думает о ней, словно она реальная, а не толика крошки…