Астрид Шольте - Четыре мертвые королевы [litres]

– Держи. – Он бросил в камеру смятый клочок бумаги.

– Что это? – Я подняла его с пола и развернула. Моему взгляду предстал искусный карандашный набросок. – Это же я… – С листочка на меня с озорной улыбкой смотрело мое собственное лицо. – Когда ты успел? – ахнула я.

– Не важно, – сказал он, понурившись. – Это тоже обман. Как и все остальное. Можешь оставить себе.

На бумагу закапали слезы. Я торопливо вытерла глаза, чтобы не погубить рисунок. Он изобразил меня такой счастливой. Такой красивой. Таким хорошим человеком. Я выглядела так, будто у меня вся жизнь впереди.

Но и это был обман.

– Почему ты решил мне его отдать? – жалобно спросила я.

– Он мне больше не нужен.

Меня душили слезы. Варин хотел меня забыть.

– Окажи мне одну услугу, – попросила я.

– С побегом я тебе не помогу.

– Этого я и не прошу. – Я тихо всхлипнула и продолжила: – Найди моих родителей… мою маму. – Папы скоро не будет в живых. – Расскажи ей, что произошло. Скажи, что я пыталась все исправить. – Но ничего не вышло. – Скажи, что мне очень жаль.

– Хорошо, – кивнул он.

– Пожалуйста, не упоминай о том, в чем меня обвиняют. – У меня язык не поворачивался поставить рядом слова «я», «убийца» и «королевы». Уж слишком это было нелепо. – Она и сама все узнает из новостей.

Варин подхватил фонарь и направился к выходу. На верхней ступеньке он остановился и в последний раз на меня взглянул.

– Я бы с радостью поверил, что произошла какая-то ошибка…

– Но ты мне не доверяешь. Никогда не доверял.

– Да нет же, я еще никому так не доверял, как тебе. Пусть это будет мне уроком.

В его глазах блестели слезы. Что же он такое увидел? Что заставило его во мне усомниться?

– Прости, – сказала я. Пусть это ничего не изменит, пусть от веревки это меня не спасет, но мне очень хотелось, чтобы он был на моей стороне. Чтобы не сомневался в искренности моих чувств. Чтобы то идеальное мгновение в темной мастерской помогло мне продержаться до конца. Чтобы парень, так красиво нарисовавший мой портрет, меня поддержал. – Я не хотела делать тебе больно. Но я никого не убивала, клянусь.

– Перестань, – вздохнул он. – Отрицая вину, ты делаешь только хуже. Ты будто не осознаешь, что натворила. Ты так свято веришь в собственную ложь, что она заменила тебе действительность.

Может, в его словах была доля правды? Может, я сама себя обманывала? Нет. Я никого не убивала. Это сделал Макель и его подручные. А удар приняла я.

Не в силах смотреть, как он уходит, я уставилась в пол и прошептала:

– Прощай, Варин.

Наконец настал день коронации.

День, который Арабелла представляла тысячу раз. И смерть ее матери, и прибытие во дворец – все это были лишь вехи на пути к главному событию ее жизни: моменту, когда она взойдет на торианский престол и получит власть всех своих предшественниц.

На вечер того же дня была назначена казнь. Советникам давно пора было утереть слезы и официально признать новую королеву, ведь Квадара нуждалась в ней как никогда прежде. Смерть предыдущих правительниц по-прежнему держали в строжайшем секрете. Чтобы избежать массовой паники, о ней объявят только после коронации.

Арабелла с нетерпением ждала, когда ее попросят записать первое обращение к народу.

Придворная портниха сшила для нее изумительное платье, подчеркивающее все ее изгибы. Доведется ли надеть его снова? А почему бы не носить его каждый день? Или это уже перебор? Впрочем, королева вольна делать все, что захочет, ни на кого не оглядываясь.

Она постаралась выкинуть лишние мысли из головы и шагнула в новое платье, как будто вступала в новую жизнь. Надев его, она словно заново родилась.

Платье было ослепительно белым, с кружевным лифом и широким шелковым поясом. Повернувшись, она увидела в зеркале свою бледную обнаженную спину. Юбка была в пол, с традиционно длинным шлейфом, который протянется от ее покоев до самого тронного зала, символически связывая ее прошлое и будущее.

Взглянув напоследок на свое отражение и заправив под золотую корону прядку каштановых волос, Арабелла вышла в коридор.

По пути в тронный зал ее приветствовали придворные и слуги, а солнце, проникавшее сквозь дворцовый купол, окрашивало ее платье в золотой цвет. Похоже, Дженри созвал весь дворец.

– Им нужно воспрянуть духом, – говорил он. – Им нужен праздник.

«Им нужно двигаться дальше», – добавила про себя Арабелла.

Собравшиеся пели коронационный гимн – мелодию из четырех нот, исполняемых на разный мотив. Четыре ноты символизировали четыре квадранта. И четырех королев.

На смену которым вскоре придет одна. Хотя советники еще не предлагали ей объединить под своей властью все земли, это лишь вопрос времени. Другого выхода у них нет.

Арабелла не в силах была сдерживать улыбку. Она сияла и чувствовала себя самой красивой девушкой на свете. На короткий миг она представила, что сказала бы мать. А потом прогнала эту мысль прочь и всецело отдалась волшебному моменту.

«Не отвлекайся. Живи настоящим. Будь счастлива».

Макель стоял в боковом коридоре. Когда она проходила мимо, он коснулся забинтованной рукой полей котелка и хитро улыбнулся. Все прошло по плану. Без сучка без задоринки. Их никто не заподозрил.

Ее мысли успокоились. Воображение больше не рисовало сцены, в которых она убивает королев, соблазняет дельцов с черного рынка и хоронит жуткий труп матери.

Вот-вот она станет королевой Тории, а потом – и всей Квадары.

Макель советовал туда не соваться. Предупреждал, что Киралия залезет к ней в душу, что у этой девицы извращенный ум. Но Арабелле просто необходимо было увидеться с человеком, который пал ради ее триумфа. Девчонка в камере не выходила у нее из головы. Киралия исполнила свое назначение, но одним своим присутствием во дворце, подобно камешку в туфле, не давала Арабелле покоя.

Возможно, когда они повидаются, это пройдет.

В сопровождении двух стражников Арабелла спустилась в тюрьму. Они не только отказались оставить ее с Киралией наедине, но и достали дестабилизаторы. Это все Дженри. Днем советник не отходил от нее ни на шаг, а на ночь выставлял у ее дверей караул. Он, мол, обещал ее матери.

Арабелла мысленно прокляла Маргариту. Даже из могилы мать умудрялась контролировать ее жизнь.

– Ну здравствуй, – обратилась она к заключенной.

Киралия подняла голову. При виде юной королевы в золотом наряде и золотой короне в ее лице что-то изменилось.

– Вы кто? – спросила она.

– Королева Арабелла, – ответила Арабелла, радуясь возможности впервые назвать свой титул.

Киралия пристально на нее посмотрела.

– Дочь королевы Маргариты?