Варвара Еналь - #Ключ Иоко [litres]

– Просто кинь в машинку, и все, – мягко советовал мой отец.

– Пятна останутся!

– Это же старая домашняя футболка, она уже ей мала. Купим новую.

– Так никаких денег не хватит, Виктор! А если у тебя будет еще один ребенок, как ты планируешь содержать семью?

И так без конца.

Однажды Оля все-таки забеременела и родила мальчика, которого назвали Валерой. Он был очень крошечным и славным. Этакий розовый пупс с широко открытыми голубыми глазами и удивленным выражением в них. Как будто этот новый мир, в который он попал, очень сильно впечатлял его: и небо, и кроны деревьев, и странные лица людей.

Папа дал мне подержать малыша в тот день, когда Олю и Валерика забрали из роддома. И когда у меня на руках оказалось почти невесомое тельце ребенка, внутри поселилось странное чувство: что-то теплое, удивительно сильное и чудесное. Радость, похожая на славного, пушистого котенка.

– Какой он красивый, – прошептала я, улыбаясь малышу.

В тот день я еще пару раз держала брата, и мое сердце таяло от радости. А наутро отец отправился на работу, и мы остались втроем: Ольга, Валера и я.

Малыш был спокойным, но когда он заплакал, а Оля мыла посуду на кухне, я подскочила к колыбельке и взяла его на руки. Валерик тут же затих, уставился на меня и удивленно распахнул глаза.

– Привет, я твоя сестра! – Мне казалось, что ребенок все понимает.

И тут в комнату влетела Ольга.

– Кто позволил тебе брать ребенка? Ты руки свои видела? Все в пятнах!

Она решительно забрала малыша и велела мне вымыть руки, потом помыть посуду и подмести на кухне. А когда я закончила, мне приказали сидеть в своей комнате и не шуметь. Тогда началась моя жизнь за запертыми дверями.

К малышу меня не подпускали.

– Может, София понянчила бы братика? – спрашивал мой уставший отец, приходя вечером с работы.

– Да как ее пускать к ребенку? Как только посмотрит на него, Валерик сразу начинает плакать. Знаешь, я думаю, что она сглазит ребенка…

Мой отец с Ольгой частенько беседовали на кухне поздно ночью, думая, что я сплю и ничего не слышу.

– Ну что ты придумываешь, Оля? Как она может его сглазить?

– А ты видел, как она на него смотрит? Видел, какие у нее глаза? Злые, Витя! Нет уж, я сама справлюсь с малышом, а она может ходить в магазин, готовить ужин и подметать полы. Она уже взрослая девочка, и надо приучать ее к домашнему хозяйству, иначе так и останется лентяйкой.

Меня просто поразило услышанное. Что значит «сглазить ребенка»? Посмотреть – и он заплачет? Почему Ольга решила, что я могу так делать, что за глупости?!

На следующий день, выслушав очередные наставления мачехи, я дождалась, когда она, уложив малыша спать, отправилась в ванную, и прокралась в родительскую спальню. Кроватка стояла у окна, и Валера сладко спал. Его крошечные реснички лежали на розовой щечке, губки еле заметно двигались, словно ему снилось, что он пьет мамино молоко. Почему Ольга сказала, что у меня злой взгляд?

Я пристально, внимательно посмотрела на Валерика и подумала: «Хочу, чтобы ты проснулся и заплакал. Просыпайся и плачь быстро!».

Не знаю, что было в моем взгляде, но малыш вдруг скривился и издал пронзительный вопль.

Я тут же сбежала в свою комнату, а через минуту из ванной вылетела мокрая Ольга в наспех накинутом халате и понеслась к ребенку. «Так тебе и надо!» – подумала я.

С той поры я частенько пользовалась своим так называемым умением «сглазить», а вид брата уже не вызывал никаких теплых чувств внутри.

Мы сидели на полу – я и Дан – и ждали. Огонь в очаге по-прежнему пылал, выбрасывая вверх искры. Никто не подбрасывал в него дров и не раздувал пламени – оно горело само по себе, как заколдованное, освещая изображения на каменных стенах.

Время от времени яркие отблески оживляли старинную летопись. Лицо Иоко приобретало суровое, строгое выражение, глаза хмурились, а Посох поблескивал замысловатыми узорами, и тогда мне становилось страшно. Я поворачивала голову к своему портрету – но мое лицо находилось в тени, и я ничего не могла рассмотреть.

Я не задумывалась всерьез о пророчестве, выбитом под моим портретом. Мало ли что пишут в этих странных темных склепах? Может, это какая-то уловка? Я ведь знала себя: что была доброй и милосердной, что пытаюсь сейчас помочь Иоко, спасти его, вызволить из рук Валеса и Деймеса. Значит, я на правильном пути, и нечего морочить голову всякими сомнениями. Зря Лука злил меня, пытаясь не пустить к моему изображению. Зачем вообще надо было устраивать весь этот цирк? Где он теперь, интересно?

Впрочем, о Луке я тоже особенно не думала. Теперь все мои мысли были поглощены ключом, тем самым, который так сильно напоминал мне о Проводнике. Я привыкла называть его про себя «ключом Иоко». Он должен принадлежать мне. И как только я раньше не догадалась, что могу вернуть его с помощью Дерева ракушек?

И вдруг огонь в очаге на пару мгновений угас, пламя стало слабее, и темнота заполнила весь Склеп. А когда вспыхнуло вновь, я увидела трех воронов. Крупные черные птицы смотрели на меня в упор, не мигая и не отводя глаз. В клюве одного из них блестел заветный ключ.

– Вот и все, – спокойно сказал Дан, – еще одно желание выполнено. Бери его и рисуй башню Мертвяка. Только нужно изобразить чердак башни: там нас не найдет Зоман, и мы будем в безопасности. Я подскажу, как правильно сделать.

– Ты будешь со мной? – спросила я.

– Конечно, до самой башни Зомана я буду с тобой, я же твой Проводник, – улыбнулся Дан.

Ворон с ключом в клюве сделал несколько коротких шагов по направлению ко мне, и вдруг перед ним предстал призрак. Это был не ребенок, а высокий воин в железном шлеме и блестящей кольчуге, а в руке у него блестел длинный меч. Воин-призрак преградил птице путь и направил на нее меч, намереваясь ударить.

– Дьявол! – заорал Дан, вскакивая на ноги. – Это еще что такое? Кто ты?

Ответа не последовало. Воин молча стоял перед вороном, приближаясь и вытесняя его из склепа. Птица подпрыгивала, расправив крылья, остальные каркали и норовили ударить призрака клювами. Тот ловко уклонялся и молча продолжал наступать.

– Посох! – взревел Дан, и в его руках тут же появилась гладкая черная палка, такая длинная, что ее заостренный наконечник находился высоко над головой моего нового Проводника.

Вооруженные двумя Посохами, мы подбежали к призраку, чтобы атаковать. Наше оружие было гораздо опаснее вороньих крыльев, но незнакомец развернулся, парировал оба удара и подскочил, пытаясь достать птицу. Наш враг охотился на тролличий ключ, и я вложила в свои удары всю силу.

– Пошел прочь! – закричала я, чувствуя, как поднимается и бушует внутри злость.

Как он смеет мешать? Кто он вообще такой? Очередной мертвяк?