Мари Бреннан - Мемуары леди Трент: Тайна Лабиринта [litres]

Так мы с Сухайлом и поженились – спустя едва пару часов после моего импульсивного предложения… а засим вместе отправились оповестить об этом его родных.

Думаю, мой новоиспеченный деверь понял, что произошло, сразу же, как только мы ступили на порог. Возможно, потому, что никто из нас более не старался изображать равнодушие (нет, никаких непристойных выражений чувств, как это водится среди современной молодежи, мы себе не позволяли, однако улыбаться мужу я могла без опасений выйти за рамки приличий). Шейх встретил нас в обществе обеих жен, с коими я была знакома лишь мельком – тихой сухощавой Юсры и толстушки Иман, державшейся за ее спиной. С ними были и трое его детей, включая юного Джафара, которому предстояло отправиться на воспитание в пустыню с началом следующей зимы, и, конечно, Махира.

Сухайл сообщил родным о нашем браке, а я тем временем внимательно следила за их реакцией. Юсра даже не пыталась скрыть удивления. Иман, пожалуй, была удивлена не менее, однако скрыть это ей удалось много лучше. Более всех остальных был ошеломлен Джафар, тогда как двое младших не проявили к этаким скучным делам ни малейшего интереса. Махира – та явно была встревожена, что меня вовсе не удивило, но несколько обескуражило. Единственная из всей Сухайловой родни, она поощряла нашу дружбу, и посему я рассчитывала на ее помощь и одобрение. Однако она же была в семье и самой набожной, и это заставило меня заподозрить (как выяснилось позже, совершенно справедливо), что ее мысли немедля обратились к религиозным материям. Надо заметить, вера позволяет аманианину жениться на сегулистке, однако это отнюдь не значит, что путь сей легок.

Что до Хусама, его реакцию вам будет несложно вообразить самим. Нет, гнева он не проявил, хотя в каком-то смысле, это, пожалуй, было бы лучше. Напротив, он сохранял каменное спокойствие, как и приличествовало в присутствии посторонних – то есть в моем. Однако сие ничуть не помешало ему выразить явное недовольство.

Я решила смягчить его недовольство, чем могу.

– Я глубоко уважаю вашего брата с того дня, как впервые с ним встретилась, – сказала я, не уточняя, когда и где сие произошло, дабы пощадить Хусамовы чувства. Вряд ли он обрадовался бы, узнав, что в первый раз в жизни я увидела Сухайла без рубашки, ныряющим в море с высокого обрыва. – Он – один из умнейших людей, каких я когда-либо знала, а еще отважен и добр. Ваше племя оказало нам неоценимую помощь в работе. Думаю, будет вполне уместным закрепить дружбу наших народов таким образом.

Очевидно, с последним я хватила через край. Хусам сдвинул брови так резко, что я почти почувствовала легкое дуновение воздуха, и с радостью предоставила рассказывать о том, как у нас до этого дошло, и успокаивать домашних Сухайлу: в конце концов, он знал своих родственников много лучше, чем я.

Напряженность ситуации ухудшал мой ахиатский, все еще далекий от совершенства и посему не позволявший уследить за быстрой беседой. Я сидела молча, сцепив руки на коленях и изо всех сил стараясь незаметно для окружающих прочесть хоть что-нибудь в выражениях их лиц. Вскоре Сухайл предложил мне вернуться к делам в Дар аль-Таннанине, и я с радостью согласилась, хоть и подозревала: мой уход требуется лишь для того, чтобы предоставить остальным возможность выговориться и выкричаться без лишних ушей.

По дороге в Дар аль-Таннанин я слегка успокоилась. Что мог бы сделать Хусам? Приказать брату развестись со мной он был не властен, а если в этом я и ошибалась, подобный приказ только породил бы еще больший скандал.

О да, скандал вышел громкий! Начальные его стадии теперь припомнить нелегко: уж очень сильно затмила их романтическая версия нашей истории, возникшая несколько позже. Суть дела вкратце такова. Всякий раз, когда брак заключается в подобной спешке, люди немедля приходят к выводу, будто жених сломил целомудрие невесты силой (либо невеста поступилась оным сама), и естественные результаты всего этого появятся на свет менее чем через год. Конечно же, мой случай был совсем не таков – могу заверить: если я и умалчиваю в своем повествовании о некоторых деталях, то тут умалчивать не о чем. Однако до того как все убедились, что я вовсе не в тягости, прошли месяцы – месяцы, в течение коих слухи, с самого начала весьма оживленные, успели закусить удила и умчаться в горы и долы. Один, особо отвратительный, гласил, будто обесчестил меня не Сухайл, а кто-то из бану сафр – Сухайл же просто из жалости решил взять меня под крыло.

Знай я, кто это выдумал, непременно приперла бы к стенке и задала такого перцу!.. Увы, слух – существо о множестве голов, однако лишенное тела, и отыскать его автора было ничуть не легче, чем наладить отношения с новой родней. Все, что я могла сделать – в тот же день явиться в кабинет полковника Пенсита и объявить:

– Безусловно, работу я буду продолжать, как и прежде, на сей счет можете не тревожиться. Но спальня здесь мне больше ни к чему, так как я вышла замуж за Сухайла ибн Рамиза ибн Халиса аль-Аритати.

Полковник выдал взвешенный, сдержанный ответ:

– Так как вы… э-э… что?!

– Вышла замуж за Сухайла ибн Рамиза. Сегодня утром – вот для чего нам с Томом и Эндрю потребовалось уйти. Уверяю, в этом нет ничего неожиданного и предосудительного. Сухайл – ученый и джентльмен, которого я уважаю многие годы. Ну, а теперь он стал моим мужем.

Пенсит побагровел от кончиков ушей до воротничка.

– Вы, сидя в этом самом кресле, клялись, будто не желаете замуж.

– В то время так оно и было. Возможно, среди ныне живущих не найдется и двух человек, чьей женой я согласилась бы стать – тем более так скоропалительно. Но мне двух и не нужно. Вполне довольно одного.

Слова мои звучали весьма легкомысленно, что делу, естественно, вовсе не помогло.

– Значит, вот каковы ваши представления об избегании скандалов?

Легкомыслие не завело меня столь далеко, чтобы начать обсуждать вслух возможные альтернативы (и слава богу). Я просто ответила:

– Учитывая, что я не сделала ничего недостойного, меня совершенно не волнует, что могут сказать люди. Выйдя замуж, я буду делать в точности то же самое, что до замужества – продолжать исследования. Только теперь Сухайл сможет помогать мне всегда и во всем.

Наглой самоуверенностью можно преодолеть кое-какие препятствия, однако ж отнюдь не все. Еще до наступления ночи мне пришлось взять обратно все, сказанное Пенситу относительно моей спальни.

Сухайл прибыл в Дом Драконов вскоре после заката. Вид его был мрачен и решителен.

– Я надеялся, все пройдет лучше, – негромко признался он.

Сердце мое забилось быстрее.

– Что случилось?

– Ну, от семьи меня не отлучили. По крайней мере пока. Посмотрим, что скажет Хусам завтра утром. Но в доме меня видеть не желают.