Сергей Малицкий - Достояние павших

– Зачем ты приходил в крепость?

Тот повернул голову, посмотрел кровавыми ямами на смотрителя и прохрипел:

– Чтобы узнать…

– Что ты хотел узнать? – процедил сквозь зубы Дабх.

– Где этот ваш поганый нож с кругом и ваш поганый круг… – срываясь на сип, ответил распятый.

– И что же ты узнал? – скривил губы Дабх.

– Не здесь, – выдохнул распятый.

– Да, – опустил голову Дабх. – Не здесь. Но где он, ты не знаешь. И даже рассказать тому, кто тебя послал, что он не здесь – не сможешь.

И тогда распятый засмеялся. Он смеялся тихо, потому что кровь булькала у него на губах, и сломанные ребра вонзались в порванные легкие, но он безудержно смеялся, хотя уже давно должен был умереть. Еще тогда, когда две стрелы пронзили его живот насквозь. И второй раз, когда здоровяк Файт дробил сапогами его кости. Но он не умер, и теперь смеялся. Это было и в самом деле смешно – рассказать тому, кто тебя послал. Если бы он знал, кто его послал. Или если бы его и в самом деле кто-то послал. Смешно.

– Это смотритель, пап, – прошептала Алаин, потому что Дабх уже поднял руку, чтобы вырвать горло у распятого. – Мы же говорили об этом. Надо пробовать что-то другое. Его нельзя убить.

– Нет! – погрозил пальцем дочери Дабх. – Не смейся надо мной! Я даже Дейку и Файпу этого не позволяю! Его можно убить! Другой вопрос, что он появляется снова… Вот же пакость… Олс не пробовал перетащить его на свою сторону?

– Отец, – в отчаянии закатила глаза Алаин. – Его нельзя перетащить. Он смотритель!

– Я тоже смотритель! – прошипел Дабх. – Вот этой крепости, а не неизвестно чего!

– Отец! – повторила Алаин.

– Ладно, – махнул рукой Дабх. – На этот раз попробуем кое-что иное. Ран.

– Я здесь, – выдохнул испуганный мальчишка.

– Скольких диргов ты уже сжег? – спросил Дабх.

– Десять, – пробормотал тот. – Нет, одиннадцать. Но Нэмхэйд велел считать только тех, кого я смог сжечь, не опалив пыточную доску. На тот год он будет меня учить сжигать людей, не попортив их одежду и украшения, но это на будущий год, а в этом году…

– Хватит, – поморщился Дабх. – Нэмхэйда нет в крепости, этот колдун тоже в вечных хлопотах. Если ты сбережешь мою доску, я буду тебе признателен. Но это чучело надо отправить к праотцам немедленно! И постарайся сжечь его так, чтобы ни крупинки неповрежденной плоти не взметнулось над ним. Чтобы все обратилось в пепел! Все! Навсегда! Понял?

– Слушаюсь, – пробормотал Ран.

– У этого смотрителя нет праотцов, – раздраженно прошептала отцу Алаин, но Дабх отмахнулся от нее, как от назойливой мухи.

– Не зли меня, дочь!

Стараясь не смотреть на обезображенное лицо перед ним, Ран вытянул перед собой руки и, вымолвив что-то едва слышное, вдруг подался вперед, затрясся, стремительно обливаясь потом, негромко завыл, и распятый зашевелился, задергался, забился в путах, захрипел, завизжал и одновременно с этим вдруг задымился, пошел черными пятнами и вспыхнул таким жарким пламенем, что Дабх отшатнулся, а Алаин прикрыла лицо рукой. Но все уже кончилось.

Дым еще стоял под сводами покоев, но даже запах паленой плоти почти не ощущался. Сожженный в секунды распятый осыпался пеплом, и только продолжали тлеть обрывки веревок, удерживающих еще несколько секунд назад смельчака на пыточной доске. На потемневшей поверхности отчетливо выделялся белыми линиями странный рисунок, как будто на огненную тень казненного легла скомканная белая сетка.

– Что это? – спросил, указывая на линии, Дабх. – Что в нем было?

– Это нельзя извлечь, – помотала головой Алаин. – Олс уже пытался. Изрезал этому смотрителю все лицо. Это какая-то видимость, не более того.

– Не дождались? – прозвучал над пеплом незнакомый голос, и у доски соткалась мглистая фигура. – Впрочем, я сам виноват, надо было предупредить.

– О чем предупредить? – попятился Дабх.

– О том, что убивать смотрителя не следует! – отчеканил призрак и добавил. – Правда, я так и не выяснил, как ему сохранять жизнь, он умирает когда захочет, поскольку и приходит от мертвых, но можно было бы попытаться… Впрочем, он еще придет. И не раз… А ты молодец… – призрак заклубился возле побелевшего от ужаса мальчишки. – С каждом разом становишься все сильнее и точнее.

Ран что-то попытался сказать, но словно подавился собственным языком и повалился на каменный пол без чувств.

– Удачное приобретение, – засмеялся призрак. – Ты порадовала меня, Алаин.

– Я служу Дайреду, великий Олс, – поклонилась Алаин.

– Зачем он нам здесь живым? – прошептал Дабх. – Для чего нам нужен этот смотритель живым?

– Ты опять торопишься, Дабх, – покачал головой Олс. – Я ведь как-то уже говорил тебе, что если его убить, он вернется.

– Нечему возвращаться! – замотал головой Дабх и махнул полой котто, отчего часть пепла развеялась. – Нечему! А если вернется, он вновь обратится в пепел!

– Святые угодники, – засмеялся Олс. – Алаин, ну сколько можно? Открой секрет отцу, кто такой этот неуспокаиваемый смотритель, которого следует бросить в темницу, чтобы он там гнил, а не ходил следом за нами по пятам.

– Это Хранитель, – объяснила Алаин. – Скорее всего это хранитель мира, которого уже нет. Хранитель Мэлата. Весь его мир за гранью смерти, он канул в пропасть, небо обрушилось над ним после того, как великое дерево Мэлата было срублено братом Дайреда Аской как раз ножом Дайреда, но хранитель никак не успокоится. Будучи убитым, он подбирает мертвую плоть, вдыхает в нее жизнь и снова приходит в том же обличье или же в обличье противоположного пола. И будет так приходить, пока разоренный остров, пепелище Мэлата мерцает в вечном холоде и вечной смерти. Но, главное в том, что он все помнит. Вспоминает не сразу, но все помнит. И ничего не прощает.

– Он все помнит? – обескуражено прошептал Дабх.

– Ну, ты не огорчайся, – рассмеялся Олс. – Мы же не стоим на месте? Толку-то от той памяти… О чем ты хочешь еще спросить, Дабх?

– Откуда он берет силы? – спросил Дабх. – Служит ли он кому-нибудь? Что означает его появление?

– Попробую ответить, – заколыхался, расплываясь, Олс. – Насколько мне известно, он никому не служит, но может служить. Или, скажем так, помогать. Как ты догадываешься, нам он служить никогда не будет. Так что, оставь свои мечты. А вот его силы и появление…

Призрак заколыхался и как будто задумался.

– Что это значит? – повторил вопрос Дабх.

– Почти ничего, – ответил Олс. – Великий считает, что где-то в Талэме хранится живая частица вечного древа.

В тот же день в чумном бараке на окраине Рича зашевелилась одна из умерших с утра девушек. Мор в городе пошел на спад, цепь стражников, окружающая зараженные кварталы, сделала свое дело. Мертвые умирали, не забирая с собой новую подать, но и уже пораженных мором хватало на много костров. Когда распорядитель, один из немногих, кто не заинтересовал своей персоной страшную болезнь, зашел в мертвецкую, чтобы зацепить багром новую порцию плоти для погребально костра, эта девушка уже сидела на куче тел и рассматривала что-то в собственных руках, черные пятна с которых сходили на глазах. Кажется, это был небольшой нож с каким-то белым украшением на гарде.