Сергей Малицкий - Достояние павших

Фуар как будто задумался на мгновение, затем вздрогнул и, словно очнувшись, спросил Дойтена:

– Не слыхивал? Есть в Тэре славные, умные и не вздорные женщины? А то ведь я человек горячий, если что не по мне, могу и не сдержаться, пощекотать острым. Есть ножички, от которых не увернешься. Раздери меня демон! Где он?

– Кто? – спросил Дойтен, глядя, как разъяренный Фуар шарит руками по поясу.

– Нож мой! – прошипел Фуар. – Соладский прямой нож с рукоятью из резного моржового клыка! От медведя и лихого человека первое дело! Шаманская святыня, мать его! Заговоренный!

– Дорогой? – поинтересовался Дойтен.

– Для меня – нет ничего дороже… – побледнел, посмотрев на Дойтена, Фуар. – Для соладов – реликвия. Это же удача моя! Этот нож от того меня, которого уже нет. Из прошлой жизни, которая словно непроглядная ночь. Как льды на севере… Я жизнью рисковал ради этого ножа! Скольких сук я положил за него в схватках… Сколько соладов прирезал, из тех, что пытались отнять его у меня… Украли… Не мог же я его потерять. Кто же это сделал? Кто посмел? Кто?

Фуар закрыл глаза, потер виски и вдруг снова зарокотал смешком, словно разговаривал с самим собой:

– Так это ты, дружище? Поймал меня на слове? И что же ты еще мне предложишь? Еще какое удовольствие или забаву какую? А?

– Ты с кем разговариваешь, Фуар? – спросил Дойтен.

Фуар открыл глаза, мгновение растерянно смотрел на Дойтена, потом погрозил ему пальцем, шагнул к усмирителю и, схватив его за грудки, обнажил стиснутые зубы:

– Чтобы никому. Ни слова. Ни полслова. Ни звука. Чтобы кто-то что-то украл у Фуара? Да не бывать такому. Все одно, меня ему не переплюнуть. Мы еще посмотрим, у кого скорлупа толще!

Оттолкнул Дойтена и зашагал куда в толпу, обвешенную сетями и снастями – на голову выше почти любого охотника и рыболова. Дойтен покачал головой, выдохнул из ноздрей накативший от Фуара запах жареного ореха, одернул котто и восхищенно присвистнул, прежде чем хлопнуть в ладоши:

– Вот тебе и Дрохайт, мать твою. Прямо как на Тэрской ярмарке!

Ножа на поясе не было. Кривого замечательного ножа, выкованного по диргской мерке под руку выходца из Нечи – не было. Драгоценности, за которую Дойтен отвалил жалованье за пару месяцев, и след простыл, а вместо нее из кожаных ножен торчало каменное грузило с обрывком сети. В отчаяние Дойтен покрутил головой и вдруг увидел Алаин. Она, как и Фуар, вышла из трактира и теперь шагала через площадь одна, без сопровождения, и рыбаки расступались перед ней, как разбегаются куры на птичьем дворе предстоятеля Священного Двора при виде птичника с топором в руке. На лице ее, которое Дойтен наконец-то смог рассмотреть, застыла еще большая ненависть, чем та, что усмиритель различил у скотного двора. Большая чем та, что только что исказила лицо Фуара. Она была столь велика, что скрадывала и красоту или уродство женщины, ее возраст и все прочее.

– Дойтен, – услышал за спиной голос судьи усмиритель. – Пошли. Чего застыл как столб? Поспешим, редко кого звонарка принимает в своей башне. Потом перекусим. А если не примет нас, так вернемся в трактир и набьем животы сразу.

Идти было недалеко, так что даже скопище рыбаков на улицах не слишком замедлило недолгое путешествие. Куда труднее пришлось уже у самого берега, где сотни, если не тысячи человек расставляли сани, паковали какие-то мешки, корзины, луки, дротики, сети и еще какие-то снасти, словно путина должна была начаться с минуты на минуту.

– Ты чего? – в который раз оглянулся Клокс. – Чего по поясу шаришь? Кошелек, что ли, срезали? Или еще чего?

– Еще чего, – зло буркнул Дойтен, не зная, горевать или смеяться над самим собой. – Нож вытащили из ножен. Тот, за который я… Да ты знаешь. Вот, какую-то пакость вставили. А я даже не заметил…

– Помню твой нож, – кивнул с усмешкой Клокс. – Хороший он был, не спорю. Ты меч проверь. Меч-то на месте? Главное, чтобы меч не пропал. И ружье. А вставили тебе в ножны не пакость, а каменное грузило. Хорошее грузило. Но оно под летнюю ловлю. Сейчас без надобности. Хотя, если ты захочешь остаться в Дрохайте…

– Судья, мать твою… – покачал головой Дойтен. – Не рви мне нутро. Увижу наглеца… Надо будет ружье забрать у Байрела. Черный егерь. Точно он. Больше некому. Или Фуар? Но у того руки были заняты. Не этим же он… Черный егерь тогда. Или Фуар? Но когда?

– Так тот или другой? – поднял одну бровь Клокс. – А ведь егерь-то был у Байрела. Как раз перед Мадром. В гости к Байрелу пожаловал. Подарок принес.

– Подарок? – не понял Дойтен.

– Да, – кивнул Клокс. – Но не Байрелу, а брату его. Не успел Фуар выйти, как в палаты нос сунул этот… Дейк. Мне Тусус шепнул. Поклонился и мешок бросил Дилбу. Мол, вот подарок от тэрской короны за гостеприимство и все прочее. Для тепла и уюта, а то холодно на тебя смотреть, болтун Дилб. Так и сказал. Поклонился, и был таков.

– Что в мешке? – спросил Дойтен.

– Не видел, – пожал плечами Клокс. – Дилб не показал. Распустил завязи, сунул руку внутрь, пощупал, осветился улыбкой и побежал прочь. Порозовел от счастья. Кажется, одежда какая-то.

– Да, – согласился Дойтен. – Кожушок у него не лучшего вида.

– Только не в Дилбе дело, – хмыкнул Клокс. – Алаин там же была.

– Я ее разглядел на площади, – заметил Дойтен. – Что с ней не так?

– Видел, как ее перекосило? – спросил Клокс. – Как увидела этого… черного егеря, так с лица спала. И до того была не слишком радостна, а тут вовсе побелела как мел. А он ей подмигнул, бросил ласково – «привет, сестричка», и был таков. А?

– Сестричка? – удивился Дойтен. – Масть же у них вроде разная?

– Ну, не знаю, – развел руками Клокс. – По виду они друг друга стоят. Сразу же после этого она шагнула ко мне, прошипела, что ждет завтра до полудня, иначе разминемся, уходит она из города, и пошла прочь. Что-то не так с этой бабой. Если и в самом деле случаются на этой земле майстры, то должны быть и настоящие ведьмы. Так вот Алаин из таких. Байрел посылает с нами Дилба, обещает, что для присмотра, болтать тот не будет. Посмотрим. В крайнем случае забьем ему в рот рукавицу.

– О чем мы с ней будем говорить? – спросил Дойтен.

– Не знаю, – признался Клокс. – Нет у меня большой охоты с ней разговаривать. Но выслушать ее надо. А там видно будет.

– Как Байрел? – спросил Дойтен. – Я насчет вестей со скотного.

– Раздосадован, – ответил Клокс. – Думает, что делать.

– А что он говорит о Дейке? – спросил Дойтен. – Тебе Мадр сказал о нем? Провалиться мне на этом самом месте, если Дейк не тот, кто мог убить и одним пальцем. Приглядеться бы к нему.

– Мне тоже так показалось, – кивнул Клокс. – Только сделать с ним ничего нельзя. Даже если все это его забавы. Ну, то есть и скотный двор, и безухий, и висельник. Да и лодочник тоже. Байрел сам его на подозрении держит, мы об этом черном егере еще с утра говорили. Вот только за руку его никто не ловил. У него ведь и в самом деле представление от тэрского короля. Пергамент даже поважнее того, что эта Алаин при себе имеет. Полномочный и всевластный посыльный. Чуть ли не второй вельможа при дворе. А знаешь, Байрел-то ведь считает, что если кто-то хочет вычистить из Дрохайта всю мерзость и поступает так, как поступает, то путь он выбрал верный. Даже действенный. Другой вопрос, что ему это не нравится.