Сергей Малицкий - Достояние павших

– При чем тут лыжи? – поднял брови Мадр. – И не в окольных путях дело, хотя и в них тоже. Вот будет снег, будут и лыжи. Главное – лед. Впрочем, сам увидишь. Зрелище еще то. Некоторые в Дрохайт только затем и приезжают, чтобы начало путины посмотреть. А лыжи… Там, на месте, на том берегу каждый охотник сплетет себе из мороженых ветвей да обтянет приготовленными шкурками снегоступы. А кое у кого даже крохотные зимовки с печурками имеются. В укромных местах, так что и летом сыскать не просто. А на льду лыжи не нужны. Да и обычаи нельзя нарушать, тут же у них целое действо. Ты подожди здесь, – Мадр остановился у трактира, возле которого несмотря на мороз тоже галдела толпа. – Клокс должен быть у Байрела, сейчас у него уже и Дилб, радует происшествием на скотном дворе, но я попробую вклиниться в разговор и рассказать про твоего черного егеря. Я и сам о нем уже кое-что слышал, так что дело важное. Все его видели, но как будто лишь по разу. Ну, может, кроме меня. Странный он какой-то, хотя, говорят, накоротко сошелся с Фуаром, да только тот и сам не подарок. Клокс сейчас выйдет, он собирался взять тебя с собой к этой звонарке-лекарке, может, там и перекусите. Сказал, что рядом с тобой бабы разговорчивее становятся. И ты знаешь, мне кажется, что он прав. Так что подкрути усы, может в них секрет? А я потом наших лошадок проведаю.

– Уходим уже что ли? – удивился Дойтен.

– Не сегодня, но скоро, – кивнул Мадр. – После начала путины тут делать будет нечего. Хотя, и спокойнее станет. А ты что, хотел этого мальчишку поймать? Что ты с ним будешь делать? Спросишь, зачем его ищут? А он знает сам-то? Мне-то вот кажется, что важнее узнать, что же все-таки стряслось в угольном поселке? Я бы об этом спросил Алаин. И от глаз ее бы не отрывался, пока спрашивал. И знаешь, если она уйдет из Дрохайта, нам уж тем более можно будет собирать вещи. Вот увидишь.

Дойтен проводил взглядом напарника, обернулся и едва не столкнулся с только что упомянутым здоровяком Фуаром. Старшина рыбацкой общины окинул усмирителя строгим взглядом, дыхнул морозным парком и снисходительно пожурил:

– Что, храмовник? Засиделся без дела? Не получится у тебя никакого дознания. Еще день или два, и будет вовсе не до тебя. И не до судьи с защитником. И даже не до той погани, что стряслась на скотном дворе. Тут народ непростой собирается, частенько друг друга щекочут острым. Так что без двух-трех-пяти трупов ни одна путина не обходится. Какая разница, за что гибнуть – за бабу, за деньги, за охотничий трофей? Или же за мешок из хорошей ткани? Или ты думаешь, что их живьем рубили? Если только первый удар. Смерть – быстрая штука, ее бояться не надо, поверь мне.

– Однако, пять смертей уже есть, – заметил Дойтен, вглядываясь в странно черные глаза Фуара, зрачки его, казалось, заполняли собой все. – А путина вот только еще подходит.

– Год на год не приходится, – зевнул Фуар. – Но ничего, путина закончится, я через пальцы каждого просею. С ними надо по-другому!

– Это как же? – не понял Дойтен.

– По-другому! – до хруста стиснул кулак Фуар и облизал выступивший над верхней губой пот. – И с рыбаками, и с охотниками, и со всеми остальными!

– А по охотникам кто старший? – спросил Дойтен.

– А если никого? – сдвинул брови Фуар и зарокотал глубинным смешком. – Разве Райди – это старший? Хотя, охотники – глупый народ. И каждый за себя. Вольная вольница без мозгов. Будь я…

– Будь ты что? – спросил Дойтен. – Ты ведь за рыбаков ответ держишь? Даже если и перед самим собой. С ними ведь все в порядке? Выстроены и вышколены? Ты же – вон какой здоровяк, не то что Райди!

– Что есть, то есть, – усмехнулся Фуар. – Только и Райди не промах, старик что твой корень. Гнется и морщится, а попробуешь перерубить, лопату затупишь. Лэн в храме и без него справляется, хоть и коротышка. Скамейку под ноги ставит и ведет службу. А Райди азартный охотник, что его и портит. Надо на других смотреть, а не звериный след выискивать. Байрел хотел Тусуса на его место приспособить, тот тоже любитель в морозном лесу стрелу выпустить или дротик метнуть, неплохой парень вырос, да вот слишком сильно из Дрохайта вырваться хочет. К тому же за Райди опять больше всех шкурок метнули в мешок на последнем сборище, так что он на своем месте.

– Ты ведь тоже? – спросил Дойтен.

– А вот это у людей надо спрашивать, – оскалил зубы Фуар. – Может, я и большего достоин?

– Мне ваши порядки неизвестны, – сказал Дойтен. – Ты о чем спросить хотел? Или так подошел?

– Есть вопрос, – кивнул Фуар. – Надо бы этого нюхача по месту приспособить. Ну, как водится, камень к ногам и в воду. Не будет же он вечно на льду лежать? Я, правда, усомнился, не оскверним ли мы этой пакостью озеро наше, а Райди говорит, что все, что по земле этой ходит, все соизволением творца определено. И что святой Нэйф не делил тварь от твари по морде или по цвету. Так что, все едино. Ты сам как думаешь?

– Не силен я в этих раскладах, – признался Дойтен. – Да и до того ли теперь?

– А вот не знаю, – помрачнел Фуар, с какой-то звериной тоской оглянулся на громаду трактира и постоялого двора и вдруг негромко зарычал, словно не только выдохнуть хотел, но и глотку прочистить. – Ты не подумай чего… Ты из Тимпала ведь? Большой город?

– Побольше Дрохайта, но, пожалуй, пониже, – ответил Дойтен. – Конечно, если Белый Храм не считать.

– Не, мне большой город нужен, – засопел Фуар. – Много больше Дрохайта. Вот, хотел после путины поехать в Тэр, жену найти, надоело в два глаза в небо смотреть, а теперь… Ты сам-то женат?

– Нет, – признался Дойтен и тут же вспомнил свою подругу, словно за спиной его она стояла. Вспомнил и обрадовался, а ведь не задурила голову майстра, не задурила. – Хотел или хочешь? Смотри, это дело такое. Вон наш Клокс тянул с этим делом, тянул, тянул, да только всего и вытянул, что седую бороденку из подбородка. Ты что на трактир косишься? Вот зараза. И ты… Тоже занозу в сердце носишь?

– Тоже? – сдвинул брови Фуар. – Разве еще кто-то оступился?

– Ну, не знаю, – пожал плечами Дойтен. – Мое сердце занято, а так-то… Жить в одном городе и не сойти с ума по такой женщине? Непосильная задача как по мне.

– Многие и сходили, – медленно проговорил, снова обернувшись к трактиру, Фуар. – Некоторые и по сию пору безумны. Только страсть от времени уходит, остается только похоть. И ненависть. Именно что ненависть, до дрожи, – прошипел он и с хрустом стиснул кулаки. – Время тает, как снег по весне. Годы никого не щадят. Я не о красоте, если что. Для чего женщина нужна? Для естества человеческого. Для духа и тела. Так же как и справный мужик женщине. Но, главное – для детей. Да не для приблудных безродных последышей, как… а для продолжения рода… вроде того же Тусуса. А вот тут уже нужна молодость, пусть в ней и будут крохи того, что в Сничте водопадом льется. Одна беда, все эти умные мысли похоти не отменяют…