Бриджид Кеммерер - Проклятие одиночества и тьмы

Через неделю после моего пробуждения Ноа разрешает мне выйти на улицу на непродолжительную прогулку. Рэн идет рядом со мной, а за нами следуют Дастан и Зо.

Мой живот болит, но свежий воздух весьма приятен. Мы находимся в задней части двора рядом с конюшнями. Деревянные решетки опутаны яркими розами.

– Цветы расцвели! – восклицаю я.

– Да, – улыбается Рэн. – Когда проклятие было сняло, осень стала весной. За одну ночь сухие листья свернулись, и новые почки образовались на деревьях.

Улыбка исчезает с лица принца.

– Мы многое потеряли, но наша победа над Лилит и Карис Люран весьма впечатляет.

Победа, из-за которой мы лишились Грея.

– Мне так жаль, – мягко говорю я. – Я тоже по нему скучаю.

Рэн медленно качает головой:

– Он должен был стать мне другом. Я чувствую себя так, словно во многих вещах я все еще полный неудачник.

Он может вернуться , думаю я, но не произношу этого вслух.

Если бы Грей мог вернуться, то уже вернулся бы.

– Это не так, – уверяю я Рэна. – Ты спас свой народ.

– Я допустил ошибку, – отвечает принц. – Я не спас их раньше. Я не смог предотвратить то, что случилось.

Секунду я молчу.

– Когда Лилит сообщила мне, что моя семья в опасности, она также упомянула тот факт, что Грей был тем, кто впустил ее в твои покои в ту первую ночь. Она подкупила его. Ты никогда этого не упоминал. – Я делаю паузу. – Но ты ведь знал, не так ли? Должен был знать.

– Я знал, – кивает Рэн.

– Он сказал мне как-то, что косвенно виноват в проклятии.

– Может быть, но это я позволил ей остаться. Я мог бы ее прогнать, – говорит Рэн. – Ответственность целиком лежит на мне, и проклятие было моим.

– Помнишь, мы играли в карты, и ты рассказал о своем отце, который говорил, что всем нам при рождении раздаются карты и от того, как мы ими распорядимся, зависит исход игры?

– Да.

– Не думаю, что он прав. Я считаю, что ты получаешь определенный расклад, играешь, потом получаешь еще карты. Не думаю, что все предопределено с самого начала. В ходе игры ты можешь сделать выбор, и все изменится. – Я прерываюсь. – Проигрыши и неудачи не абсолютны. Если ты не смог спасти всех, то это не значит, что ты не спас никого.

Выражение лица Рэна мрачнеет. Солнце светит на нас, пока мы прогуливаемся в молчании. В конечном счете я протягиваю руку и хватаю принца за руку.

Рэн удивленно спотыкается. Я переплетаю наши пальцы и продолжаю идти.

– Я все еще не уверен, преуспел ли я кое в чем или потерпел неудачу.

– В чем же?

Рэн останавливает меня, затем поворачивается ко мне лицом. Его волосы отливают золотом в солнечном свете. Взгляд принца устремлен на меня.

– Я не уверен, сняли ли проклятие вы или же Грей, когда убил Лилит.

Я в задумчивости смотрю на Рэна. Он не задал мне вопроса, но его голос напряжен.

Внезапно я понимаю, что таким образом он спрашивает, люблю я его или нет.

– Я не знаю. – Я опускаю взгляд.

В любом случае это неправильный ответ.

– О. – Рэн не двигается, но мы отдаляемся друг от друга, словно он сделал шаг назад.

Рука принца выскальзывает из моей.

Я думаю о ночах, которые мы провели вместе, делясь секретами и качаясь под музыку.

Я вспоминаю о Грее, стоящем на коленях, жертвующим собой ради меня. Ради Рэна.

В моей голове проносятся воспоминания о радужной чешуе, метательных ножах, маме…

Я размышляю о сложностях выбора.

Я думаю о том, кто стоит передо мной, и о том, кто может никогда не вернуться.

Рэн отворачивается. Он не станет давить на меня – это не в его стиле.

Я ловлю его за руку:

– Ваше Высочество.

Впервые я обращаюсь к нему так, без пренебрежения, и тем самым привлекаю к себе его внимание. Рэн поворачивается ко мне:

– Миледи.

Я поднимаю руку и касаюсь щеки принца, чтобы приблизить его лицо к своему.

– Мне бы хотелось знать наверняка.

Один и тот же сон отравляет мои ночи неделями. Лилит лежит на жестком мокром тротуаре подо мной. Над нами светят неоновые огни.

– Ты не можешь убить меня, – заявляет она. – Карис Люран рассказала мне правду. Ты ведь хочешь знать правду, не так ли, командор Грей? Про Рэна? Про себя? Про настоящего наследника трона? Про кровь, что течет в твоих венах? – Колдунья хватает ртом воздух, когда я прижимаю меч к ее горлу. – Как так вышло, что ты был единственным выжившим стражником?

– Нет, – отвечаю я и перерезаю ей глотку.

Меня расталкивает женщина:

– Грей! Грей, тебе опять снится кошмар. Проснись.

Я открываю глаза. Моя мать с беспокойством смотрит на меня сверху.

Моя семья была в ужасе с тех пор, как матушка нашла меня в конюшне в полумертвом состоянии. Мое горло кровоточило, чему виной была последняя попытка Лилит лишить меня жизни. Половина моих швов под броней разошлась.

Матушка целует свои пальцы и прикладывает их к моему лбу. Точно так же она делала, когда я был ребенком, и я об этом уже совершенно забыл.

– Ну вот, – говорит она. – Это прогонит кошмары.

Я ловлю ее руку.

– Вы ведь не сказали никому, что я здесь?

– Все и так узнают от тебя самого, если продолжишь кричать во сне.

– Матушка, – вздыхаю я и отпускаю ее руку.

Если то, что сказала Лилит, было правдой, то эта женщина на самом деле мне вовсе не мать.

– Такой серьезный.

Рука женщины касается моей щеки, и я дергаюсь прочь. Я помню ее прикосновения. Мысль о том, что эта женщина может оказаться мне никем, причиняет мне больше боли, чем я испытывал, когда отрекался от всей семьи.

– Моего милого мальчика забрали в замок и вернули назад воина, – говорит она, и ее голос подрагивает. – Столько времени прошло. Я думала, ты погиб.

– Никто не должен знать, что я здесь. – Я сглатываю и чувствую боль все еще заживающей раны на горле. – Скажите людям, что я ваш племянник, которого ранили на севере в битве против Силь Шеллоу.

– Почему? – шепотом спрашивает женщина. – Что ты сделал?

– Не важно, что я сделал. Важно, что я знаю.

И что я помню. Глаза Харпер в темноте. Рука принца в моей руке, когда он бросается вниз с башни. Слова Лилит: Карис Люран рассказала мне правду.

Мое лезвие никогда не подводит. Я уверен, что Лилит мертва.

Хотя на самом деле я ни в чем не уверен. Я не стал ждать. У нее не было магии на той стороне, чтобы спастись. Я сбежал до того, как убедился в ее смерти.

– Что ты знаешь? – все так же шепотом интересуется матушка, дотрагиваясь до моей руки и обхватывая ее своими ладонями.

Я замираю, а затем отнимаю свою руку и открываю глаза, чтобы посмотреть на нее.

– Нет, матушка. Что вы знаете? Что вы знаете о моем отце?