Франсуа Плас - Узник Двенадцати провинций

На следующий день после большой стирки таможня отпустила Арно. Тряпичники встретили его всеобщим ликованием и, поскольку его еще мучили боли, торжественно пронесли на руках от ворот до дверей крепости с криками «ура!». Он окинул подозрительным взглядом новую диспозицию, раздувая ноздри, как зверь, не признающий по запаху свое логово.

Таможня поставила крест на поимке Заблудшего. Йорн подтвердил мне это в «Выдохе кита» и обхаживал меня так и этак, пытаясь выведать подробности. Но я с нашей далекой встречи на побережье научился лгать. Он в жизни не видел никого простодушнее маленького знахаря, ведать не ведающего о якобы новом пришествии Анку и убежденного, что черного человека можно встретить лишь на морском берегу.

– Я слышал, ты водишься с тряпичниками?

– Наведываюсь к ним время от времени. Лечу их. Их крепость нуждалась в генеральной уборке.

– Зайди как-нибудь на днях ко мне домой. Силде по тебе скучает.

– Непременно.

– Она очень просила, так что не медли. А как твои уроки?

– Старик Абрахам говорит, что мной доволен.

– Надеюсь, он ведь стоит мне целое состояние.

– А когда экзамен?

– Это как доктора пожелают. Поверь мне, спешить им некуда, они набивают цену. На них тоже в конце концов придется раскошелиться!

У Арно были на мой счет другие планы. Он изложил их мне однажды вечером в присутствии Саскии, отозвав ее в сторонку. Все оказалось просто. Много месяцев я снабжал информацией Йорна, почему бы мне не делать то же самое для них? Йорн хотел знать всю подноготную людей, Арно же интересовало только их имущество. Я освоился в зажиточных кварталах, был вхож во многие богатые дома и располагал полезными для тряпичников сведениями о задних дворах, расположении прихожих и комнат, потайных дверях. Арно был одержим идеей мести. Чем больше он говорил, тем сильнее распалялся. Позорный столб был преддверием Собачьего острова. Оттуда возвращались или вконец сломленными, или окруженными ореолом мучеников, обогатившись мечтами. Арно позорный столб не сломил – наоборот, он пришел окрыленным. Его было не остановить. Он размахивал своими ручищами, с блеском обращая нас в свою новообретенную веру. Передел богатств, реванш обездоленных. Это звучало заманчиво. Им всем не было равных в искусстве лазать по стенам, как обезьяны, часами прятаться, не подавая признаков жизни, подражать крику совы, срезать кошельки. Они были проворны, смеялись надо всем на свете и жили лишь по своим законам. У них была даже своя крепость, затерянная на ничейных землях старого города под угрозой наводнений. Конечно, в моих силах было им помочь. Я снискал бы этим восхищение черноволосой девушки… Потому что пока она обо мне попросту забыла, не сводя глаз со своего новоявленного Робин Гуда. Она буквально впитывала каждое его слово, а если оборачивалась ко мне, то искала на моем лице тот же восторг, опаляя меня огнем, который он зажег в ее глазах. Лучше бы я оставил его с вывернутыми пальцами, дурак!

– Представляешь, мы разбогатеем, – говорил он. – Будем жить в свое удовольствие, делать все, что вздумается.

Она кивала. Держитесь, богатеи-купцы! Скоро храбрый барабанщик пробьет зорю на вашем брюхе. Да, о деньгах я тоже подумывал, они нужны были, чтобы отправиться в путь, бежать подальше отсюда, от Йорна, Матиаса, Йера и всех врагов. Набить карманы и выйти в море, почему бы нет?

Вот только мне не давали покоя мертвые глаза старого Браза.

Неужели я предам его второй раз?

– Нет, Арно, я не могу. Шпионить, ловчить – все это я делаю для Йорна. Не от хорошей жизни, поверь. Мне и так тяжело. Но я бы продолжал помогать вам чем могу. Я очень хочу быть доктором Вшивой крепости.

К моему немалому удивлению, он протянул мне руку. Это тоже был закон Вшивой крепости: если тебя приняли в свой круг, твои недостатки тебе прощаются. В глазах Арно я был трусом. Саския демонстративно отвернулась.

– Хорошо, Гвен. Мы и без тебя справимся. Но просто приглядывать за таможней и ее делами – это ты можешь для нас сделать?

– Я постараюсь.

Силде открыла дверь и обняла меня. Поставив на стол угощение, мед и сыр, она села напротив и смотрела, как я ем. Мне показалось, что ее что-то тревожит. Не горе и не беда, но все же что-то подернуло серым обычную веселость ее повадки. Наконец я нарушил молчание:

– Йорн сказал, ты хотела меня видеть…

Она кивнула.

– Ты теперь редкий гость… Я слышала, ты делаешь успехи у старого Абрахама. Скоро станешь доктором…

– Это Йорн вбил себе в голову… а я всего лишь знахарь.

– Странный ты знахарь. Он мне сказал, что Даера у тебя больше нет. Твоего пибила. Как ты обходишься без него?

– Даер…

Застигнутый врасплох, я не находил слов. Я смирился с его гибелью. Такой пичуге не выжить в лисьей пасти. Силде наклонилась ко мне, ожидая продолжения. У нее были широко расставленные глаза, зрачки черные, бархатистые, а радужки светло-голубые, блестящие от прозрачных капель. Невозможно было устоять перед этим ясным взглядом.

– Идем, я тебе кое-что покажу.

Она уже встала и открыла дверь кухни. При доме Йорна, как при большинстве городских домов вдоль канала, был внутренний сад, выходивший на зады соседней застройки. Пройти туда можно было через дворик, вымощенный красным кирпичом, где умещались только колодец и дровяной сарай. Силде направилась вглубь фруктового сада. Она приподняла соломенную крышу старого, давно брошенного пчелами улья и запустила руки в его чрево. Когда она выпрямилась, в руках у нее был комочек перьев. Она положила его в мои раскрытые ладони, и я вздрогнул, почувствовав, что он шевелится. Я не верил своим глазам: в плачевном состоянии, весь помятый, но это был он, никаких сомнений, это был Даер. Не знаю, каким чудом удалось ему спастись от зубов, схвативших его в ту ночь. Силде промыла его раны. Я погладил пальцем ощипанную шейку. Он жалобно пискнул и щелкнул клювом. Бедный пибил.

– Ты расскажешь мне, Гвен?

– Я думал, он погиб… его схватила лиса… считай, на моих глазах.

– Ты говорил другое.

– Нет, это правда. Я винил в его гибели Йорна. У меня были на то причины.

– Какие же?

– Во-первых, он снова подсадил Даера на солирис, а мне таких усилий стоило избавить его от этой зависимости. Потом… Только Йорну об этом не говори: я забрался в один дом… чтобы украсть оттуда карту. Там я и потерял Даера.

– Карту? Не понимаю…

– Силде, ты ему не скажешь? Я видел на ней мою родину, Бретань. Я должен сделать все, чтобы туда вернуться.

Она задумалась. Потом печально покачала головой.

– Я всегда знала, что ты хочешь бежать. Но у тебя не получится. Это невозможно, Гвен, невозможно. Летучая таможня повсюду. Она существует не столько для того, чтобы не допускать чужестранцев в Двенадцать провинций, сколько для того, чтобы препятствовать местным жителям их покидать.