Екатерина Соболь - Сердце бури

– Я никому не говорила, что сбежала. Никогда, – пробормотала она, глядя на него как на опасного, дикого и сумасшедшего типа. – Кто ты такой?

– Просто отвечай на вопрос, – вырвалось у него, пока он думал, что сказать, и Генри передернуло, когда он понял, что это были не его слова.

Огонь говорил его губами так легко, будто теперь имел на это полное право, и от злого, жестокого голоса женщина отшатнулась.

– Я хотела побыть одна, – выдавила она, и Генри увидел: она просто боится его, боится ему не ответить. – Меня выдали замуж, даже не спрашивая, а я всегда… Всегда хотела быть кем-то, доказать, что могу быть полезной, делать что-то важное. – Она осеклась. – Я не смогла забрать сына, потому что он…

«Наследник престола», – мысленно закончил Генри, но вслух ничего не сказал: если хочет, пусть хранит свои тайны.

– Муж всегда был занят только собой, – гневно выпалила она. – Ему плевать было, что мне нужно, он хотел, чтобы я просто стояла рядом, молчала и была красивой, хотел, чтобы все было просто, как в сказке: прелестный сынок, послушная жена и добрый коро… Добрый муж. Но я не такая. Я хотела понять, кто я. – Она упрямо выдвинула подбородок, и какой-то отголосок чувства пробился в ее холодные, злые слова. – Я была там ужасно несчастной и бесполезной. Мне надо было выбраться, иначе я бы… Мой сын растет в холе и тепле, а я все равно была так себе матерью, ему лучше без меня.

– Откуда тебе знать? – прошипел Генри. – Я думал, была какая-то волшебная причина. Особая причина. А ты просто сбежала, потому что хотела побыть одна? Быть свободной и счастливой? И тебе было наплевать, что ты всем нужна дома, и…

«Надеюсь, ты теперь навсегда останешься одна, вот будет счастье», – злобно высказался огонь, и Генри чуть язык себе не прикусил, чтобы эти слова не вырвались наружу: мама выглядела растерянной и перепуганной, и он замолчал.

Йенс и Сван молча слушали, приоткрыв рты. Королева натолкнулась взглядом на их недоуменные лица, сердито вытерла глаза и суетливо поднялась.

– Рану завтра надо будет промыть, сами справитесь. Рада была помочь, но мне пора возвращаться. Как я сюда попала? – пробормотала она, озираясь.

Взгляд ее вдруг упал на что-то, лежащее среди золы, и она, приоткрыв рот и словно забыв про Генри, подняла облепленный золой кусок ветки с желтыми цветами – ошметки уничтоженного дерева тут и там валялись среди пепла. Генри и остальных при виде этой ветки передернуло, а она посмотрела на нее как на сокровище.

– Это же… Это королевский зверобой! – восхищенно пробормотала она. – Можно взять?

– Зачем? – хрипло спросил Генри.

Его обидело, что ветка злобного растения вызвала у нее больше воодушевления, чем встреча с ним.

– Это легендарное целебное растение, я о нем только байки от стариков слышала. – Она принюхалась, и ее бледные губы тронула улыбка. – Для каждого пахнет по-своему, лечит людей от душевных болезней, улучшает настроение. Хочу вырастить свой.

– Женщина, ты всерьез хочешь разводить этих чудовищ? – прогремел Йенс. – Оно нас чуть не прикончило, и тебя тоже сожрет!

Королева обвела взглядом пепелище, и, кажется, до нее впервые дошло, что перед ее появлением тут произошло что-то с участием огня, пепла и ее драгоценного дерева.

– То, что он такой вымахал, необычно, – пробормотала она, разглядывая черную воронку, оставшуюся на месте корней. – Судя по книгам, обычно это небольшой кустарник. Посажу его в горшок.

– Только не поливай слишком сильно, – огрызнулся Генри и запоздало понял, что не знает, его это слова или огня.

– Я не знаю, что меня сюда перенесло, – твердо сказала королева, не глядя на Генри, – но пора бы тому же волшебству перенести меня обратно, у меня много дел.

– А раньше была такая слабенькая. Но смотри-ка, и правда нашла себя, – сказал Странник, подходя к ней. – Для справки, Генри: обычно бывает наоборот, но в вашей семье нежные сердца – наследство от папы, а стальной характер, упрямство и лихо сдвинутые набекрень мозги – все мамино.

– Пожелай мне удачи, – выпалил Генри, когда Страннику оставалась до нее пара шагов.

Королева, разглядывавшая желтые цветы на ветке, подняла голову, и лицо у нее немного смягчилось, будто она сказала себе, что с больными надо быть ласковой.

– Удачи, молодой человек, – медленно проговорила она. – Меняй повязку, много отдыхай и никаких резких движений.

– Обязательно, – пробормотал Генри.

А потом Странник взял ее за руку, и они исчезли.

– Ну и нам пора, – засуетился Йенс и начал впрягать лошадь в телегу. – Сван, залезай быстрее.

Сван побрел к нему, продолжая тревожно оглядываться. Последние минут пять он вертел головой, вглядываясь в солнце, небо и лес вокруг, а тут ему на пути попалась еще одна ветка зверобоя, и он поднял ее.

– Все краски поблекли, – пробормотал он. – Когда мы только подъезжали к дереву, я хотел написать о нем стихи: «Цветы его желты, как яркий желток». А теперь они какие-то бледные. И небо не такое синее, как было.

– Идиот, – прошипел Йенс и влез на повозку. – Что ж за каша у тебя в голове! Просто сумерки сегодня какие-то ранние.

– Где ты нашел отца? – спросил Генри у Свана. – Он же пропал с постоялого двора, так? Я думал, Хью его похитил и держит где-то.

Йенс побледнел.

– Мы не имеем отношения к этому злодею и его злодействам, – промямлил он. – Сван, быстро в телегу, нам пора.

Но Сван не послушался. Он стоял, сжимая и разжимая кулаки, и губы у него подрагивали.

– Я на постоялом дворе встретил девушку, такую… такую чудесную, – забормотал он, глядя на Генри, и тот понимал, что Сван не узнает его, конечно, нет, просто ему очень нужно поделиться с кем-то своей бедой. – Я даже не думал, что могу кому-то понравиться, а она… А потом Хью появился и убил ее, он всех там убил и пропал, оставил меня с ними, ненавижу его! Я всех похоронил, я не знал, что еще делать, и я просто нашел лопату и выкопал для всех могилы и зарыл их туда. – Сван разревелся. Йенс, пыхтя, тянул его в телегу, но Сван не двигался с места. – И пошел, куда глаза глядят, стихи из меня прямо сами лились, очень печальные, и тут я услышал из леса крики: «Помогите, помогите!»

– Ну и страху я натерпелся, – мрачно сообщил Йенс, смирившись с тем, что его сын слишком велик, чтобы насильно сдвинуть его с места. – Мой непутевый сынок – не этот, второй, – перенес меня прямо по воздуху и бросил в непроходимой чаще!

Генри сдержался, не стал говорить, что это не чаща, если твои крики могут услышать с дороги.

– Ты нашел и спас отца, так? – мягко спросил он Свана, чтобы побыстрее восстановить события. – Вы вернулись на постоялый двор, взяли телегу и поехали дальше, но как вы тут оказались?

– Да мы от Хейверхилла всего в дне пути к югу, – прогудел Сван и высморкался в скомканный, уже явно не раз использованный платок. – А лошадка так бежала, что мы еще быстрей доехали, папу теперь кони слушаются, дар у него такой.