Екатерина Соболь - Сердце бури

– А ты стал сильнее. – Фальшивый низкий голос Хью наполнился одобрением. – Как же ты ярко горишь. Наверное, у тебя и правда получится забрать мою силу, если коснешься. Утешительная мысль, правда?

Если он переживет этот день и о его приключениях однажды сложат легенду, встреча врагов будет описана куда более торжественно и впечатляюще, некстати подумал Генри. На деле у него уже начали замерзать босые ноги, и он пытался понять, как бы незаметно надеть сапоги, не подставив спину. А Хью раскачивался из стороны в сторону, будто не мог ни секунды сидеть неподвижно, и лицо у него неприятно подергивалось – то ли от злобы, то ли от боли.

– Я-то думал, ты собираешь армию, или друзей, или что ты там обычно делаешь, – продолжил Хью, морщась, словно ему тяжело управлять собственным языком. – Даже любопытно было, что ты придумаешь. Никого не тронул, ждал, пока вы сюда явитесь, хоть развлекли бы меня. И вот он, посмотрите: ни соратников, ни армии, ни оружия. Даже обидно.

– Я и есть армия, – сказал Генри, стараясь не приплясывать от холода. – Я и есть оружие.

Губы Хью растянулись в улыбке.

– Твое самомнение однажды тебя прикончит, – сказал он. – И вполне возможно, прямо сегодня.

Генри поджал пальцы на ногах, стараясь глядеть на Хью дружелюбно и мирно. Он был совершенно не готов к тому, какую мучительную злость вызывает у него это самодовольное, гладкое лицо. Ненависть отвлекала от цели, будила огонь, но Генри задвинул его глубже и сказал: «Жди».

– Не так уж весело быть всемогущим, а? – спросил он, изо всех сил стараясь оставаться спокойным. – Думаю, тебе уже надоело. Отдай мне эту силу по-хорошему, и я верну ее за Предел. Обещаю, тебя не накажут, пойдешь, куда захочешь.

– Избавь меня от душеспасительной беседы, Генри, – перебил Хью, раскачиваясь вперед-назад. – Я в курсе, какой ты благородный парень, милуешь всех направо и налево, но мне-то не заливай. Пришел драться, так дерись.

– Слезешь с дерева – начну, – выпалил Генри, прежде чем успел себя остановить, и Хью сипло, истерически рассмеялся.

– Вот так, Генри. Спасибо. Не прикидывайся добреньким, тебе не идет.

– Ты в курсе, что убиваешь королевство, скотина? – отрывисто спросил Генри, и Хью равнодушно пожал плечами. – Ты больной на всю голову.

– От больного слышу, – хмыкнул Хью. – Заставить всех себя забыть – до такого я бы не додумался. Но тебя ж не остановить, ты как булыжник, летящий в окно, – не стоит надеяться, что свернет в последний момент. – Хью встал на ветке во весь рост и вдруг спрыгнул вниз. – Ладно, времени мало, так что давай-ка закончим с любезностями и перейдем к делу.

Хью приземлился в десятке шагов от Генри. Тот хотел попросить огонь совершить мощный рывок, схватить гада и вытрясти из него силу, но Хью исчез и оказался в доброй полусотне метров от него. Наряд на нем теперь был совершенно другой: белоснежная куртка и такие же штаны.

– Ты все равно не сможешь бежать так быстро, как я перемещаюсь, – издевательски крикнул Хью, приложив руки ко рту, чтобы Генри расслышал каждое слово. – Заметь, я давно уже мог бы уронить на тебя дерево или хоть саму твердь небесную, только это скучно, поэтому ты еще жив. Так что будь хорошей собачкой, прекрати скалить зубы и послушай, какую веселую игру я для нас придумал.

Хью исчез и появился на соседнем дереве – теперь он висел на ветке вниз головой, зацепившись за нее коленями. Его длинные волосы свисали вниз, и Генри внезапно заметил, что они больше не кажутся ярко-золотыми. Мир терял цвет. Генри думал, что, по логике вещей, сам Хью от этого должен становиться ярче, но он бледнел так же, как все остальное. Это почти навело Генри на какую-то важную мысль, но тут Хью заговорил, и от злости Генри мигом потерял способность здраво мыслить.

– Сначала я хотел посадить тебя на цепь и поливать водой, – добродушно сообщил Хью, раскачиваясь туда-сюда. – Но я понаблюдал, как ты переходил речку, и вынужден признать, что воды ты больше не боишься. Ладно, есть идея получше. – Он ловко подтянулся, во весь рост разлегся на ветке и продолжил, глядя на блеклое небо за верхушками сосен: – Мы сейчас там, где все началось, разве не чудесно? И погода та же самая, смотри, как я ради тебя постарался. Предлагаю и кое-что другое повторить: устроим охоту, как в старые добрые времена.

– И на кого будем охотиться? – медленно спросил Генри, хотя уже отлично знал ответ.

Хью лег на бок и взглянул на Генри, подпирая голову кулаком. Рот у него по-прежнему кривился и подрагивал на каждом слове, да и вообще – Хью делал слишком много лишних движений, словно мышцы его тела не могли оставаться неподвижными.

– Сколько ни изображай спасителя королевства, я-то вижу тебя, как есть: диким зверем из леса. Я мечтал прикончить тебя на охоте, но был трусом и неумехой, так что не вышло, зато теперь все изменилось: я пожелал себе способность бегать, стрелять и прятаться не хуже тебя. Хочу поглядеть, смогу ли победить, когда наши силы сравнялись.

– Твое самомнение однажды тебя прикончит, – негромко сказал Генри. Он не хотел нарываться, но сдержаться было выше его сил. – И вполне возможно, прямо сегодня.

Хью свесил ноги с ветки и прищурился, изучая его лицо.

– Пока идет охота, обещаю не использовать свои необыкновенные способности – только то, что позаимствовал у тебя. Кто первым догонит противника, тот и победит. Такие вот милые салочки, только в живых в конце останется один.

– Я не собираюсь тебя убивать, – спокойно сказал Генри. – Мне нужна только твоя сила.

Хью фыркнул, будто услышал полную глупость.

– Ну-ну, продолжай в это верить. Ты серьезно думаешь, что сможешь приказать этой твари внутри себя остановиться в нужный момент? И кстати, я-то тебя убить не постесняюсь, но обещаю использовать только старые добрые человеческие способы, никакого волшебства. Приступим, Генри. Да, и надень уже сапоги, в конце концов. Не от простуды же тебе помереть.

Генри наклонился и начал обуваться, ни на секунду не сводя взгляда с Хью. Тот никаких попыток напасть не делал: видимо, и правда решил придерживаться своего дикого плана.

– Начну на восточном конце вашего с отцом участка, – буднично сообщил Хью, почесывая шею. – И возьму-ка я вот это.

Он вытащил прямо из воздуха лук и колчан со стрелами и повесил все это себе на плечо. Генри он ничего подобного не предложил, из чего тот сделал вывод, что Хью опасается его куда сильнее, чем хочет показать. Генри это внезапно развеселило – подумать только, Хью даже теперь боится играть с ним на равных. Освальд определенно гордился бы сыном.

– И что мне надо делать? – спросил Генри.

– То, чему тебя десять лет учили, чудище. – Улыбка тронула губы Хью, и от этой улыбки желудок у Генри сжался в мерзкий холодный ком. – Беги.