Алексей Пехов - Талорис [litres, авторский текст]

Семнадцать потоков, рождаясь из желобов, падали в глубокий бассейн, на дне которого золотыми острыми плитками мастера выложили грифа, в полдень вспыхивающего при касании солнца, чьи прямые жаркие лучи проникали через витражную крышу. Блики от грифа плясали встревоженными солнечными зайчиками на резных колоннах, балконах и лестницах герцогских бань и купален. Запрыгивали в тихие гроты, скользили по воде, заглядывали в массажный зал и нежно касались тел обнаженных девушек, что проводили здесь часы в спокойствии и отдыхе.

Шерон заинтересовал камень, из которого были сложены залы, колонны, лавочки, фонтаны и статуи. Темно-розовый, немного шершавый, но не такой грубый, чтобы резать голые стопы. Подобный она встречала на Летосе, в вересковых пустошах, на месте старых замков, где когда-то жили люди Единого королевства.

Она трогала его пальцами и любовалась резьбой на колоннах, рассказывающей о людях прошлого, о таувинах и эйвах, в те времена, когда мир оставался молодым и не знал Катаклизма. Но больше всего ее восхищали «воздушные» ажурные балконы, выточенные прямо в камне, выступающие вперед, над бассейном, с которых можно было протянуть руку и дотронуться до водопадов.

Она наблюдала за женщинами, что здесь отдыхали.

Почти все молодые, почти все обнаженные, они плескались в бассейне, сидели на бортиках, беседовали, смеялись, пили ярко-алый освежающий напиток, лежали на лавках, рисовали и читали книги.

Белокожие высокие алагорки. Стройные, хрупкие, похожие на гибкие побеги ириастки с миндалевидными глазами. Несколько рыжих всполохов Варена, Тараша, а может, и Летоса. Оливковые треттинки с черными, блестящими волосами, текущими по их плечам и спинам точно ручьи. Уроженки Лоскутного королевства, чьи радужки всегда разного цвета, с золотым мерцающим ободком. Смуглые соланки, синеглазые даворки, похожие на осторожных газелей карифки с многочисленными косичками и даже мутки с лоснящейся, будто намазанной маслом угольной кожей.

Они заметили новенькую, но не досаждали ей, лишь несколько из них улыбнулись.

Где-то наверху играла музыка, ставшая для ее уха привычной, хотя раньше, когда указывающая только приехала в Кариф, казалась странной. Незнакомые смычковые инструменты, дудки, барабаны, тягучие мелодии, такие неспешные и сонные, словно горячий воздух, текущий по городским улицам в середине дня.

Шерон села на бортик, в самой дальней части зала, где мало кто ходил, так, чтобы от большинства любопытных глаз ее скрывали многогранные колонны, и, жмурясь от бликов, игравших на воде, думала, к чему это все сегодня.

Указывающую в первый раз за несколько недель выпустили из «сада», как она называла свою новую тюрьму, и оставили без присмотра. Впрочем, Шерон не настолько обольщалась, предполагая, что уж здесь-то достаточно глаз, чтобы следить за ней.

Весь вопрос был в том, почему ей дали чуть больше свободы? Пускай и свободы кажущейся. Сочли не опасной? Готовы что-то попросить?

– Ты новенькая?

Женщина чуть старше ее села рядом и дружелюбно улыбнулась.

– Я – Кария.

Имя было савьятским, но на савьятку незнакомка походила мало. Яркие голубые глаза и волосы медового оттенка, острый подбородок – известная красота женщин Нейкской марки.

– Шерон.

– Ты в одежде, Шерон.

– Что?

Еще одна улыбка и изящный жест рукой:

– Ты, должно быть, видела каменных птиц, что стоят в некоторых залах?

– Да. Конечно.

– Они ограничивают Ближний круг, это двадцать шагов до воды. В Ближнем кругу следуют старым традициям. Никакой одежды и сапфиров.

– Почему сапфиры?

Легкий смех:

– Никто уже не помнит. Вы, северянки, всегда стеснительны поначалу. Если тебя это смущает, здесь женская половина дворца. Ни одному мужчине сюда ходу нет.

– И герцогу? Хотя это его дворец.

– Его. Но традиции важны, и он никогда не оскорбит тех, кто находится в Ближнем кругу.

Шерон молча сняла длинную шелковую рубашку. Кария снова улыбнулась:

– Если тебе понадобится помощь или компания, только позови.

Указывающая благодарно кивнула и соскользнула в воду, чувствуя кожей приятную прохладу.

Бассейн оказался куда больше, чем она представляла. То, что пленница видела, было лишь малой частью: там за балконами он поворачивал под прямым углом, тянулся через просторные, часто совершенно пустые залы, через маленький туннель, занавешенный мягкими, бледно-зелеными побегами, свисающими со стены, под открытое небо, в сад полный солнца, ароматов спелой смоковницы и пения чудесных, незнакомых птиц.

Она плавала больше часа, пока мышцы не устали. Ее одежда пропала и, выйдя за пределы каменных грифов, она завернулась в лежащее на лавке хлопковое полотенце, как это делали другие девушки. Служанка, появившаяся точно по волшебству, закрепила сползавшую с плеча полоску ткани золотой заколкой и исчезла.

Указывающая, все еще не веря, что может ходить здесь совершенно свободно, прогулялась по богатым залам, наблюдая, как другие посетительницы играют в шандж, пьют освежающие напитки, кальгэ, едят пирожные, фрукты и ведут беседы. Одна треттинка играла на маленькой арфе, другая, коротко стриженная, совсем еще девочка, спала, свернувшись калачиком у ее ног и положив ладошку под щеку.

Затем Шерон нашла библиотеку, где остановилась, и, коснувшись пальцем корешков, прошлась вдоль стеллажей. Книги в «тюрьму» ей приносили, по просьбе, она проглатывала их быстро, но каждый раз выбор был сделан кем-то другим. Теперь же девушка взяла «Чудовищные существа пустыни» почтенного Альх Тафи и «Краткую историю побережья Лунного залива» каренских исследователей.

Она провела за чтением пару часов, лишь иногда отвлекаясь на чей-то смех или громкие разговоры. Шерон никто не беспокоил, и ее это полностью устраивало. Она была терпеливой и ждала, когда те, кто допустил ее сюда, сами скажут, что все это значит.

Отложив в сторону толстый том, указывающая вернулась в зону Ближнего круга и еще раз искупалась, а после прошла по мостику в залы с высокими сводами, где из фонтанов в круглые емкости текла бледно-голубая, пахнущая минералами горячая вода, а в воздухе висел густой пар.

Здесь было много укромных уголков, и в обволакивающей раскаленной дымке то и дело появлялись и исчезали обнаженные тела. Она спряталась в маленькой нише, где жар исходил от каждого камня, стараясь дышать глубоко и не часто. Пот тек по спине, и Шерон легла на лавку, чувствуя запахи ароматного дерева, соли и масел.

Где-то, едва слышимый, пробил колокол, извещая о том, что день перевалил за середину. Указывающая начала задремывать, ее сознание поплыло, и она снова стала ощущать странный поток, как в тот день, когда коснулась дворцовой стены. Очень близко… Тут же вскинулась, опираясь на локоть, приподнялась и резко «оборвала» контакт.