Алексей Пехов - Талорис [litres, авторский текст]

Самый простой способ – заманить на гвозди, в ловушку, подготовленную специально для того, кто прошел Перерождение. Проблема лишь в том, что второй раз за день создать такую же она не сможет, а ей теперь следует учитывать – здесь за долгие годы мог появиться не только дробитель, но кое-кто похуже.

Куда сложнее – победить его в бою. Единственный способ схватки – наносить одиночные удары, затем отступать, а потом снова атаковать. Он не должен схватить ее, не должен загнать в тупик, ей не должны мешать другие заблудившиеся. Очень много факторов, играющих против нее. Подобное можно проворачивать, если ты полон мощи, бить дробителя светом, пока его надежный панцирь не лопнет.

Кости впереди резко скакнули вверх, точно испуганные зайцы, стукнулись друг о друга, высекая вспышку и предупреждая – за мгновение до того, как из-за угла на нее прыгнул заблудившийся.

Он вытянулся в воздухе в одну линию, как охотящийся карифский кот, но свет «ослепил» его и прыжок вышел неточным, достаточно неточным для того, чтобы Шерон проворно упала, по инерции скользя на гладком полу, а страшное существо пролетело над ней.

Этого заблудившегося тоже затронуло Перерождение – ему было тяжело стоять ровно, поэтому, приземлившись, он развернулся на четырех руко-лапах, подобравшись для нового прыжка.

Указывающая не смогла вызвать сияние на предплечье, дар истощился как никогда прежде, так что пришлось швырнуть стилос. Она промахнулась, а затем потолок над заблудившимся лопнул, и сверху рухнуло огромное грузное тело, подминая его под себя.

Шерон не собиралась смотреть, что случится дальше и сочла за лучшее бежать прочь. На ходу сунула руку в сумку, во внутренний карман, достала рыбьи косточки, широкие и плоские. Воткнула первую между дверным косяком и стеной, заметив, что та сразу же начала тлеть. Подскочила к окну, распахнула тяжелую раму, выбравшись на карниз, оглядела улицу.

Довольно быстро смеркалось, в дальней части маленькой площади, там, где под высохшими персиковыми деревьями стояла красивая беседка, мелькнул стремительный темный силуэт. А потом еще один. И еще…

Вся территория кишела тварями.

Дробитель между тем вошел в раж, круша все, до чего дотягивались его лапы, но рыбья кость не давала ему почуять девушку.

Шерон свесилась с карниза, разжала пальцы, приземляясь на камни, благо высота позволяла, вытянула руку, ловя упавшие на ладонь игральные кубики, и метнулась в соседний корпус. Она нашла укромный уголок на первом этаже, перед этим едва не врезавшись в спину невысокой заблудившейся, лишь чудом не заметившей ее.

Спряталась в комнате, между кроватью и выбитой дверью, воткнув в косяк еще рыбью косточку, скрывая свое существование от тварей, пробужденных той стороной.

Дробитель искал ее. Она слышала тяжелые шаги на улице, затем он вырвал одно дерево, швырнув его в стену, надеясь спугнуть ее, заставить себя обнаружить. И затих, но указывающая знала, что враг где-то близко, просто выжидает, возможно, даже под окном комнаты, в которой ей приходилось прятаться.

Шерон потерла лицо ладонями, пытаясь собраться с мыслями. Заблудившихся оставалось слишком много, и между ею и ими была лишь рыбья косточка, которая медленно тлела, уменьшаясь в размерах. Разорванная когтями рубашка пропиталась кровью, и девушка сняла ее, быстро растянув шнуровку, поставила на пол два маленьких пузырька из сумки.

Эти целебные настойки она сделала сама по старым рецептам Нимада. Первая – из лишайника с больших камней на вересковых пустошах возле древнего замка. Пробка у пузырька давно присохла, и указывающей пришлось приложить усилие, чтобы вытащить ее, чувствуя на коже редкие капельки крови, стекающие вдоль позвоночника к пояснице.

Вторую, из луговых трав, она собрала во время путешествия по Накуну вместе с «Радостным миром», и Лавиани, понюхав сбор, одобрительно кивнула.

– Интересное сочетание, девочка. Никогда бы не подумала, что оно эффективно от ран.

– Не от ран. От той стороны, что может оказаться в них.

– Надеюсь, никому из нас такое не пригодится.

Сейчас ей казалось, тот разговор происходил не год назад, а в прошлую эпоху, так давно это было.

Когти заблудившихся опасны, так что Шерон не мешкала. Опрокинула себе на плечи обе настойки и уткнулась лицом в колени, стараясь не издавать никаких звуков. Боль была обжигающей, в царапины точно углей напихали, и она не видела, как над ее спиной мерцает мягкий белый свет, раскрывающийся точно огромные стрекозиные крылья. Лишь через несколько долгих минут боль пошла на убыль.

Щеки намокли от слез. Дрожащими пальцами она нашарила в сумке перламутровую коробочку размером не больше золотой марки, открутила крышку и, взяв щепотку пудры из перемолотой белой водоросли, посыпала на царапины.

Все. Теперь, если там и был яд, он ее не убьет. И та сторона не проникнет в ее кости.

Она сняла с шеи платок, сложила вдвое, приложила к царапинам, вновь надела порванную рубаху.

– Ну же, – тихо сказала Шерон, глядя на свое левое запястье. – Давай. Не время для слабости!

Но свет не вернулся.

Она покосилась на рыбью косточку – от нее осталась лишь половина. Есть еще одна, а когда кончатся все, будет очень плохо.

Шерон понимала, что, по сути, она обречена. Мертва. Скоро заблудившиеся обнаружат укрытие, и без способностей, без стилоса, без всего того, что делает ее указывающей, она не сможет им противостоять.

Было страшно от этой беспомощности, а еще в ней просыпалась злость. На то, что ей не сказали правду. Шерон не желала умирать, она была нужна слишком многим. Найли, Мильвио, Лавиани, Нимаду. И ее работа все еще оставалась не сделана, а поэтому решение, которое в другое время вызвало бы у нее сомнение, колебание, оторопь и даже отвращение – далось легко.

К Скованному это все! К шауттам правила! Видят Шестеро, ей не оставили иного выбора. Знай о том, что здесь случилось, сколько погибло, сколько времени прошло, она бы отказалась помогать, убедила их, чтобы отправили просьбу на Летос, и тогда несколько указывающих смогли бы справиться с задачей, которую пыталась решить она одна и… потерпела поражение.

Но теперь Шерон, точно дикая кошка, вцепилась когтями в возможность – и собиралась исполнить задуманное.

Сначала она планировала вернуть потерянный стилос. За месяцы жизни по соседству с кладбищем Шерон научилась воздвигать между собой и мертвыми непроницаемую плотину, за что стоило благодарить Мильвио. Она освоила умение «не видеть» тех, кто лежал в могилах, «забывать» о них и том голоде, что дремал в ее желудке и порой ночами заставлял сжимать зубы так, что, когда девушка просыпалась, у нее болели челюсти.

Несколько раз глубоко вздохнув, словно перед затяжным нырком на глубину, она разрушила собственноручно созданную плотину и потянулась невидимыми пальцами, обшаривая ярд за ярдом в поисках помощника.