Мгер Оганесян - Сокровение. Книга 1. Сказания кровавой дани [litres с оптимизированными иллюстрациями]

Выше, вокруг самого озера построены сотни поместий, постояльцами которых были вампиры и некроманты. По дорогам расставлены каменные жирандоли, черепа которых также служили небольшим источником света. И все пути ведут в центр, где на сотнях ступеней возведен храм. Храм Эхеллиоса. Его стены сотканы из скульптур: драконы, виверны, скелеты, эльфы, люди, птицы – смерть и надежда, власть и свобода. На одной из скульптур можно разглядеть Мэрфэла, а рядом его жену Вариэну.

В главном зале на внушительном потолке висят паникадила, а на стенах канделябры. На громадном органе играет кто-то с широчайшей спиной. Эта мелодия внушает ужас и надежду, уверенность и тревогу. Тусклый алый свет лишь усиливает мрачность обстановки. На коленях перед музыкантом стоят воеводы – Первый сын, Айдум и содрогающийся от мощных бесконтрольных сокращений в мышцах шпион Кайос. Музыка затихает.

– Отче, миссия выполнена. Валтерий убит, эльфы заподозрят Аврело. Первородные теперь наши джинны, – докладывает Зейнхан.

Разящий шепот прошелся по храму, словно камни, падающие со скалы:

– Сколько джиннов?

– Шесть…

– Шесть? – язвителен музыкант.

– Мы… мы потеряли Аджельмана.

– Сирена использовала заклятие второй жизни, как в прошлый раз, Владыка, и похитила арэву с Аджельманом, – вступился Айдум.

– Сколько уцелевших? – прошептал глава.

– Я, Айдум, Кайос и два вампира, отче, – ответил генерал.

Зейнхан и Айдум в тревоге переглядываются, не в силах предсказать реакцию господина. Несколько секунд царит тишина. Подданные не знают, о чем думает хозяин, доволен ли он. Снова плавно заиграл орган. Но звуки становятся все тяжелее и тяжелее, и вдруг резко обрываются – Эхеллиос обращает на стоящих свой ужасающий взгляд. Мощные лучи света из глаз прожигают кожу вампирам и ослепляют некроманта. Зейнхан и Кайос бросаются в бегство, прихватив с собой Айдума, пока их плоть не сгорела дотла.

Напряженность между джинном и главами Арачнакана постепенно исчезает. Аврело доволен, ведь их силы значительно приросли в связи с последними событиями.

– Раз мы все выяснили, остаетесь на пир в честь вашего с моим племянником визита.

– Ваша милость… – кивнул государю Луиджи, покорно опустив глаза.

Тяжелые двери нежданно распахиваются с необычайно легкостью.

– Отец! Дядя! – восклицает, вбегая, темноволосый загорелый юноша с круглыми глазами и дугообразными бровями.

Дядя с отцом оценили мускулистое сложение нарушителя их беседы.

– Ракши? – поражен генерал столь скорому прогрессу тела мальчишки. – О, Илакель! Как ты повзрослел! – обнялся с вернувшимся к нему сыном.

– Ракши, сынок! – царственными улыбками и объятиями одарили племянника Аврело с Ангелиной. – Садись рядом с отцом.

Мальчик присел, как велел дядя.

– Мы так скучали, мой мальчик! – проговорила ласковая королева.

– Я тоже очень скучал, тетушка Ангелина.

– Вот это мускулатура. Чем тебя кормит этот мудрец? – хохочет Аврело.

Ракши опустил смущенный взгляд:

– Мы тренируемся не покладая рук…

Довольный государь обращает гордую улыбку аксакалу:

– Хорошая работа, мудрец.

– Ваша воля моими руками, ваша милость.

Несмотря на скромное и безмятежное выражение лица Ракши, руки его тряслись. Он уже навсегда изменился. Ведь теперь на его совести – кровь. До этой поры мальчика ничего не мучило. А душа, вновь разогретая любовью и теплотой семьи, как прежде, напомнила о его прошлой человечности. Он начинает осознавать, что совершил зло. В его сердце глубоко оседает тревога.

В Драменгаре наступила ночь. В овраге крадутся Равхал и Район. Город преобразился со сменой власти. Дороги стали ровнее, территория чище. Патрульные маршируют повсюду. У шатра Бóрката не горят факелы, а это значит: либо его нет дома, либо он спит.

Стоило только страже скрыться из глаз, Равхал поднимается, чтобы ринуться в дом. Рамон вцепляется ему в ногу и бормочет:

– Куда ты пошел?

– Пусти!

– Остановись.

– Чего тебе, гном?

– Как ты собираешься попасть в дом?

– Прошибу дверь ногой и отрублю голову гада.

– М-да. И как ты умудрился совершить здесь переворот и не погибнуть?

– Есть идеи получше? – орк наклонился назад в овраг, ближе к Рамону.

– Накинь капюшон, чтобы тебя не узнали. Я заберусь тебе на спину, под шубу. И когда ты подойдешь к замку, я его взломаю.

– Ты умеешь взламывать замки?

– Да, Равхал! Иначе бы я стал об этом говорить? – раздражается гном.

– Ну, хорошо. Лезь под плащ.

Взломав замок, они проникают в шатер. Темно и никого нет.

– О, Аваддон! Его же здесь нет! – злится орк.

– Все не так плохо. Подождем здесь.

Проторчав какое-то время, они вдруг слышат галдеж пьяных гуляк.

– Ты слышал? – они переглянулись и переместились для наблюдения в окно.

Бóркат с друзьями направляются в дом.

– Скорее запри замок, – торопит Равхал гнома.

Бóркат, Гулкас и Моху с сыновьями, напившиеся карны, щелкают замком и вваливаются внутрь.

– Ха-ха-ха, теперь мы богаты. Мы сможем купить себе поместье, – проговорил Бóркат, поджигая факел.

Вдруг лицо его застывает и бледнеет от страха. В центре комнаты он видит в полумраке огромный силуэт. Он сидит уверенно и невозмутимо. Вся шайка протрезвела в один миг, их дыхание участилось.

– Заходим, – приказал голос, словно пила, режущая дерево.

Бóркат, понимая, что это Дэвилхенд, вернувшийся, чтобы мстить, разворачивается, стремясь выбежать из дома. Но неожиданно выход загораживает безбородый гном.

– Гном? – удивилась шайка.

– Тебя пугают гномы, Бóркат? – язвит Равхал.

– А-а, значит, вот он, тот самый хитрец, одноклыкий Бóркат, – заговорил Рамон.

– А ты, карлик, я гляжу бессмертный? – угрожающе намекает остроумный Бóркат.

– Я нет, а вот он… похоже, да, – указывает пальцем на огромного Равхал а.

– А ну, овцы, подошли сюда.

– Умоляю, Равхал, это только между нами.

– Ты, горбатый! – указывает на Моху. – Подойди.

Тот подходит, Дэвилхенд подает ему руку. Моху сжимает в ответ. Внезапно Равхал выворачивает ее:

– Ты знал о смерти моей сестры?

– Нет, Равхал…

– Не лги мне! – еще немного, и он оторвет Моху руку.

– Ай. Да, знал…

Злобный убийца, не теряя времени, перерезает ему горло, как скотине.

– Ты! – указывает на Гулкаса. – Подойди.

Гулкас, делает шаг вперед, замешкавшись, разворачивается и бьется об Бóрката. Столкнувшись в суете, они падают на пол, ломая в темноте рядом стоящий стол. Один из юношей пытается убежать, но топор, пущенный рукой Дэвилхенда, отрубает ему голову.

– Мой сын! Не-ет! – кричит Гулкас, валяющийся на полу.