Мгер Оганесян - Сокровение. Книга 1. Сказания кровавой дани [litres]

– Тебя обманут.

– Знаю. Поэтому я пришел к тебе.

– И ты хочешь выяснить, кто хочет на тебе нажиться, и демонстративно наказать.

– Именно. Этим самым я завоюю авторитет.

– Смело. А где твой брат? Почему ты этими вопросами занимаешься?

– Брат? Ему все подавай, во всем повинуйся, за него все решай. А он еще и на игры за потехой отправился.

– Ах-ах, очень похоже на Валтерия. Любит он эксплуатировать окружающих, – вспоминает Морен, как взрослый гранд монсеньор специально отправлял его за одной только водой по десятку раз за день, когда он был совсем мал и пока не поступил на службу к арфаону.

– Интересно, все старшие братья такие?

– Говорят, да.

– Садись, подкину до дворца! – воскликнул монсеньор, садясь на коня.

– Одно условие, монсеньор!

– Говори, смертный! – подсмеивается Этрей над другом.

– О, владыка, приумножь дни в моем отпуске втрое после задания, – подыгрывает Морен.

– Да будет так, раб, – смеется сын арфаона, подавая руку своему другу.

Морен хватается за руку и садится позади. Оба скачут в сторону столичного дворца.

Управляющий «домом синичек» провел испачкавшуюся Валерию в комнату, где она могла расположиться, пока монсеньор не привезет ей новое платье в качестве извинений. Для эльфов испачкать прилюдно женщину или задеть ее каким-либо образом считалось верхом невежества. Валтерий, прикрывший щитами пострадавшую девушку и забравший в свой дом, чтобы переодеть и накормить, поступил так, как поступил бы любой другой представитель высшего света Арии Вариэны. Даже если окружающим удается разглядеть девушку, такой жест – это дань приличиям. Среди эльфийского народа он продиктован чувством уважения. Поэтому эльфы воспринимают подобные поступки как норму.

Улыбчивая барышня, оставшись одна в комнате, пребывает в изумлении. Затаив дыхание, она наслаждается обстановкой дворца, его цветами и уютом. Войдя в комнату, она первым делом обращает внимание на абрикосового цвета стену напротив, внутри которой три квадратные арки, занимающие почти всю стену. За арками виднеется балкон, поручни которого увиты зеленой с красными цветками бегонией. Через стеклянный потолок, также обвитый бегониями, она разглядывает ясное небо. Затем опускает свои янтарные очи на необычайный пол, и у нее возникает желание коснуться его. Она присаживается и проводит руками по следам изображения морского бриза, который вдруг медленно оживает от дуновения свежего ветра с балкона. По коже восторженной Валерии пробегает дрожь. В углу просторной комнаты позади нее стояла большая синяя с золотом кровать на кристаллических ножках. Рядом с ней в стене располагался шкаф, волнообразная дверь которого – сплошное зеркало в золотой оправе с эльфийскими узорами. Она поднялась и прошлась по плывущему под ногами морскому бризу, переливающемуся с полом цвета бронзовых песков, вдоль балкона и облокотилась на перила, наблюдая за летающими синичками. Потрясенная девушка, мило улыбаясь, произнесла:

– Синички…

Одна из синих птичек с пушистой желтой грудью и блестящими глазками прилетела и уселась около нее.

– Ну что ты, милое создание? – добродушно и мягко пропела Валерия.

Своими быстрыми коротенькими прыжками синичка подобралась ближе, крутя головой, осмотрела грациозную девушку. Эльфийка открыла ладонь и птичка села на нее. Робкая улыбка озарило лицо девушки. Глаза ее наполнились блеском. Она влюблялась в Валтерия с каждой минутой все глубже. Не потому, что он наследник престола, она даже не знала тонкостей его характера. Она влюблялась в его мир… в его отношение к окружающему… в образ его жизни, который она разглядела во всех чудесных мгновениях, пролетевших от эпизода в карете до этой минуты.

Близ города по просьбе эльфа в зеленых испачканных штанах конь, скачущий во весь опор, переходит на шаг:

– Этрей.

– Да, Морен, – ответил монсеньор.

– Останови коня.

– Для чего?

– Ты видел, как я выгляжу?

– Выглядишь гадко. А причем тут это? – насмехается златовласый друг.

– Спасибо, конечно, друг… Я говорю из заботы: негоже наместнику арфаона возвращаться во дворец с гостем в таком виде.

– Да ты просто хочешь помыться. Так бы и сказал!

– Очень смешно.

– Не помешало бы, знаешь?

– Жаль, что ты монсеньор, а то бы ответил тебе.

– Зеваешь много, друг мой.

– Самоутверждаешься?

– Где мне еще самоутверждаться, как не перед другом?

– Перед женщиной, например, которой у тебя нет, – перетянул чашу весов в свою сторону.

– Не нарывайся, юморист.

– Как скажешь, – проговорил Морен и через несколько секунд продолжил: – Тысячелетний мальчик, ах-ах.

– Ах-ах, – посмеялся Этрей, резко остановив в развороте коня, одновременно толкнув друга локтем.

Расслабленный Морен не ожидал такого от принца и не смог удержаться. Свалившись с коня, он делает кувырок и группируется. Но когда опирается на руку, чтобы встать, она проваливается в ручей, на дне которого грязь.

– Ах-ах, – еще сильнее рассмеялся Этрей.

– Браво, Этрей, ты блещешь умом.

– Ты же сам просил остановиться, а я всего лишь исполнил твою просьбу.

– Ах-ах, от обиды что ли?

– Еще как, обиделся, – с иронией ответил наместник правителя.

– Тогда держи! – восклицает босой эльф и швыряет грязь со дна ручья в высокомерного друга. Комок летит ему точно в лицо, но Этрей, имея блестящую реакцию, уклоняется от атаки.

– А теперь что скажет монсеньор? – веселится Морен, бросая один комок за другим.

– Ах-ах! – расхохотался Этрей и ускакал прочь, зная, что его другу придется еще и пешком идти.

Но Морен не так прост, в отместку он оставляет последнее слово за собой, зная, что другого случая не представится. Метко прицелившись, попадает отдаляющемуся монсеньору прямо в плечо. Скачущий Этрей, нахмурив брови, лишь покачал головой и тяжело вздохнул, не отклоняясь от своего пути. И заворчал про себя:

– Ребенок…

Ранним утром, когда солнце неохотно распускало свои лучи, постепенно прогоняя темноту, на аллее перед школой практиковали фехтование на деревянных мечах Алейн с Аркосом. Де Нур не чувствовал серьезного соперничества, играя с младшим другом. Покрывшийся множеством синяков сын графа в очередной раз падает наземь от коварных приемов Аркоса, легко дающихся последнему. Аркос улыбается и подает руку лежачему. Алейн хватается и встает со словами:

– Как у тебя так получается?

– Не переживай, со временем и у тебя будет получаться, – улыбается де Нур.

– Я очень сильно ощущаю боль. И когда ты бьешь, невольно прищуриваюсь.