Гай Орловский - ЧВК Всевышнего [litres]

Обизат чуть пригнула голову, когда он нажал на спуск, а ракета со злобным шипением метнулась навстречу догоняющему автомобилю.

– Притормози, – велел Михаил.

Обизат послушно сбросила скорость, ракета ударила в капот машины преследователей, тут же бабахнул взрыв. Во все стороны расшвыряло горящие обломки, следом мощно рванул бензобак. В небо победно метнулся кроваво-багровый с полосами черного дыма огненный столб.

Обизат вскрикнула счастливо:

– Как ты хорошо… сделал!

– Да, – согласился Михаил. – Убивать люди умеют и любят. Даже не знаю, что умеют лучше.

Она сказала нерешительно:

– Но ведь надо же…

– Надо, – подтвердил он со вздохом. – Чем выше уровень культуры и нравственности, тем убивать надо чаще.

– Убивать и грабить, – сказала она.

– Нет, – уточнил он. – Только убивать. Культурные не грабят. А убивают не из желания пограбить, а по высоким принципам.

– Каким?

Он отмахнулся.

– Да много их, все не упомнишь. А с каждым днем все больше. А теперь сдай назад, мы проскочили хорошую развилку.

Обизат на малой скорости провела автомобиль мимо, стараясь не задеть колесами разбросанные листы железа, исковерканные и жалкие, некоторые в догорающих огоньках от разбрызганного бензина.

– Хорошо, – одобрил Михаил. – Ладно, веди. Только очень осторожно!

– Я стараюсь, – сказала она осчастливленно. – Мой господин… Но если грабить нельзя…

Он понял, сказал отечески:

– Грабить нельзя, но трофеи брать можно.

Ее личико расцвело счастьем, мир снова стал хорошим и правильным.

Развилка, на которую указал Михаил, увела в сторону от прекрасного шоссе, потянулась безжизненная пустыня, но вскоре за каменистыми холмами открылось крупное селение, пристроившееся на краю огромного восточного базара.

Селение можно назвать даже городком, с десяток по-восточному открытых солнцу и всем ветрам домиков, одноэтажных и простеньких, кроме двух в середине, что выстроены из настоящего кирпича, в то время как остальные слеплены из глины.

– Припаркуйся здесь, – велел Михаил. – Это дом их главы, из-под окон не осмелятся украсть… если, конечно, уважают.

– У нас глава клана, – воскликнула Обизат, – высший судья!

– Вам хорошо, – сказал Михаил. – Старое доброе время… Хотя к вам попадают новые грешники, но старых в котлах стократ больше, их голос громче… хотя демократия неизбежна, вот тогда и запляшете… Оставайся в машине! Надеюсь, я ненадолго.

– А если…

Он прервал:

– Никаких «если».

Он вышел на базар, над каждой лавкой и лавчонкой трепещет под легким ветерком полотняный навес от солнца, обязательно ярко-красный, желтый, зеленый или голубой. В таком солнечной мире не может быть полутонов и серых красок, как в каком-то болотистом Петербурге.

На прилавках блестящие изделия местных умельцев, что уживаются рядом с пистолетами разных марок и разных стран, автоматов, а в двух местах он увидел и винтовки с подствольными гранатометами.

Несмотря на жаркий день, на базаре многолюдно, шумно и весело. Через каждые сто шагов на вертелах жарится мясо, воздух заполнен ароматами специй, народ отдыхает за столиками, уставленными тарелками с мясом и зелеными листьями салатов, то и дело мелькают бутылки с пивом, вином и даже виски, что продается под названием арак или ракия, а ее вроде бы можно.

Наметанный взгляд уловил коренастую фигуру Бадругара, тот остановился перед мангалом, мясо на шампурах уже покрывается аппетитной корочкой, взгляд у Бадругара оценивающий, знает толк, неспешно выбирает посочнее.

Михаил подошел сзади и шепнул:

– Не поворачивайся, Бадругар. Привет от наших ребят.

Тот все же осторожно повернул голову, увидел Михаила, дернулся, брови взлетели в изумлении.

– Макрон?.. – прошептал он с выпученными глазами. – Так ты… цел?..

– Стал еще толще, – сообщил Михаил. – Ну и зачем ты это сделал?

Бадругар отшатнулся.

– Ты что?.. Думаешь, тебя я подставил?.. Макрон, не обижайся, но у меня масштабы пошире. Да и не пересекались наши интересы. Я только слышал, что тебя где-то не то захватили, не то ликвидировали сразу, чтобы уж наверняка.

– Ну-ну, дальше.

Бадругар осторожно посмотрел по сторонам, пожал плечами.

– Может, присядем вон там, попьем пивка?.. Это же счастье какое – холодное пиво в запотевших бутылках в самом сердце шариата!.. Да и шашлыки здесь готовят просто изумительно. Из молодой козлятинки!..

– В другой раз, – ответил Михаил. – Но отойдем, чтобы мозги не брызнули на шампуры.

Бадругар, ничуть не испугавшись, вышел из рядов, лишних движений не делал, но по его виду звать на помощь не собирался, хотя люди такого ранга всегда ходят с одним-двумя боевиками, что и помощники, и телохранители.

– Не скажу, – сообщил Бадругар, – что я обрадовался, когда узнал, что ты где-то схвачен, но, не буду врать, и не огорчился. Ты мне пару раз перешел дорогу, но все по мелочи. Я, как ты помнишь, постоянно рос, места здесь пастбищные…

– Да, – согласился Михаил, – прибирать к рукам активы ты умел. Не брезговал и прямыми захватами, так ведь? Но чаще, не спорю, использовал прокси. В случае неудачи ты ни при чем, а когда получалось, то как бы само в руки падало. А сейчас ты во что ввязался?

Бадругар усмехнулся.

– Вот так все и сказать?

– Необязательно, – ответил Михаил. – И сам догадаюсь. Но переворот в Катаре и захват власти это слишком… Здесь очень уж богатые нефтяные поля, да и вообще много чего в недрах, потому соседние страны будут против. Баланс сил во всем регионе будет нарушен, а это для многих солидных игроков чревато. Даже неприемлемо.

– Но власть могут сместить глобалисты, – напомнил Бадругар. – Отсчет уже пошел. Если их не остановить, то станут править этой землей, а потом пойдут на соседей. Это еще хуже, глобалистам нужен весь мир…

– А Кайсель? – спросил Михаил. – Сейчас он президент?.. Или Удаллах бин-Салах?

Бадругар отмахнулся с полнейшим пренебреженим.

– Удаллах бин-Салах был перед Кайселем. Целых два месяца просидел в кресле!.. Но и Кайсель все равно падет. Вопрос в том, кто сядет на его место, глобалисты или националисты.

Михаил сказал тихо:

– Бадругар, ты не друг и не враг, но ты же понимаешь, что эту прекрасную землю превращают в ад?.. Нашими руками?

Бадругар пожал плечами:

– А разве не везде так?

– Не везде, – отрезал Михаил. – Они высосут здесь все до капли, а потом бросят труп несчастной страны на растерзание стервятникам.

Бадругар посмотрел на него с иронией.

– Ты что… взываешь к моей совести?

– Не знаю, – ответил Михаил, – к чему даже взываю… Но в настолько масштабном преступлении ни я, ни ты не участвовали.

Бадругар покосился по сторонам.