Гай Орловский - ЧВК Всевышнего [litres]

Он гнал на большой скорости, и такое привычное состояние за рулем, как ни странно, помогло сосредоточиться, все-таки автомобиль научился водить еще в школе на уроках труда, за рулем так расслабляешься, что рискуешь заснуть. Не случайно большинство крупных аварий со смертельным исходом как раз, когда водитель засыпает на большой скорости.

Обизат довольно повизгивала, когда он на полном ходу проскакивал повороты, не снижая хода, а преследователи тут же отставали, притормаживая.

Он чувствовал, что старательно помогает автомобилю набирать скорость и удерживаться на резких поворотах, но хотя это такая помощь, как если бы муравей помогал слону, но иногда и одна песчинка помогает сдвинуть чашу весов в нужную сторону.

Обизат часто оглядывалась, сгорая от жажды показать, как она умеет стрелять быстро и точно.

– Как жаль, что не могу перемещаться, как Старшие!

– Я тоже, – сказал Михаил зло. – Я тоже…

Подумал, что чуть ли не единственный раз, когда удалось, это в первые часы после появления здесь, на Земле, когда на краткий миг удержал грузовик, чтобы тот перепрыгнул большую выбоину, но тогда сидел рядом с водителем, успел собраться, а сейчас за рулем, а для прыжка даже на полшага нужно долго сосредотачиваться, и чтобы ничто не мешало…

К тому же тогда был чист и уверен в своем предназначении и миссии, но Азазель все смешал и перепутал, а сейчас в нем еще и проклятая сущность элементаля, это такая гремучая смесь с его человеческим геномом…

Обизат прошептала так тихо, словно пытается не спугнуть удачу:

– Они отстают… отстают…

– Это хорошо, – пробормотал он.

Мелькнула мысль, что это он, возможно, добавил своей мощи к скорости автомобиля, но отбросил, чтобы не попасть на крючок надежды в росте своей мощи.

Обизат, поглядывая то на чужие автомобили, то на сосредоточенное лицо Михаила, спросила быстро:

– Заднее стекло опускается?.. Я могла бы…

– Нельзя, – отрезал Михаил.

– Ну почему…

– А вдруг убьешь? – сказал он.

– Но мы же…

– Нужно взять живыми, – ответил он и, взглянув на ее непонимающее лицо, уточнил: – Но не обязательно здоровыми.

– Ой, – сказала она живо, – тогда я буду стрелять по шинам!

Он буркнул:

– Стреляй. Но теперь такие шины, что им пробоины нипочем…

– У нас же усиленные пули, – напомнила она. – Вдруг повредят сами колеса?

– Давай, – разрешил он. – Только не переусердствуй.

Первая машина после ее выстрелов резко свернула и врезалась в столб, вторая несколько раз перевернулась, а когда вдвоем подбежали, оттуда начали выползать окровавленные израненные пассажиры.

Михаил ухватил ближайшего за шиворот, приподнял, люто глядя в лицо бешеными глазами.

– Кто послал?

Мужчина с разбитым в кровь лицом прошепелявил:

– Джаниор…

– А это кто?

Тот указал взглядом на второго, что вывалился и застыл, уткнувшись лицом в асфальт.

Михаил пихнул пленника в руки Обизат, а сам приподнял того, которого тот назвал Джаниором.

– Ответствуй, – велел он. – Что вам велел Усман?

– Ничего, – прошептал тот едва слышно, – только передать тебе, чтобы не вмешивался… И чтоб твои люди оставались на местах…

– Что еще?

– Это все, – прохрипел Джаниор. – Твое место здесь уже занято…

– Кем?

– Хасаном… ты его знаешь… Теперь самая лучшая группа у него… восемь бронетранспортеров и артиллерия…

Михаил оглянулся, Обизат стоит над телом первого, зеленые глаза смотрят невинно, вдруг они резко сузились, Михаил сам ощутил неладное, рука дернулась как будто сама по себе, пальцы успели перехватить за кисть руку с пистолетом в ладони.

– Идиот, – сказал он зло.

Обизат видела, как он вскинул тело идиота над головой и с яростью ударил об асфальт с такой силой, что у несчастного затрещали кости. Тот даже не дернулся, а когда деловитая Обизат перевернула его, обследуя карманы, на асфальте остался его силуэт, нарисованный кровью, а та неспешно потекла в стороны.

Она вытащила бумажник с карточками и пачкой наличных, заулыбалась довольно и сказала с веселым удивлением:

– Повелитель, зачем сердишься?

– Потому что сердят, – огрызнулся он. – Как же осточертели эти погони и стрельба, погони и стрельба! Но ты не перенимай мои дурные привычки! Они ведут к доблестной гибели непонятно зачем.

– Как это не перенимать? – сказала она преданно. – У тебя все дурные привычки самые лучшие!..

– Ну да, – буркнул он. – У меня даже дурость с плюсом, а то и с двумя. Даже с лайками! К тому же у меня есть ты, а это как бы хорошо, хоть и непонятно почему.

Она в замешательстве наблюдала за ним, люди все страньше и страньше, там в Аду им не до странностей, а Михаил подошел к последнему, что как вывалился с пассажирского сиденья, так и остался лежать лицом вниз.

– Вставай, – велел он и пнул ногой под ребра. – Не прикидывайся. Ты не мог сильно пораниться.

Лежащий не шелохнулся, Михаил сказал громко:

– Оби, держи его на прицеле и стреляй в голову, как только он попытается цапнуть меня за ногу. Ну?

Он снова пнул в бок, на этот раз с такой силой, что пассажир охнул, перевернулся на спину и уставился в лицо Михаила злыми глазами. Михаил тоже рассматривал крупное бородатое лицо, костистое, с мощной нижней челюстью и толстыми валиками надбровных дуг.

– Вставай, – велел Михаил, – или думаешь, лежачего не бьют? Их бьют в первую очередь!

Бородач с неохотой поднялся, на полголовы выше Михаила, настоящий гигант, массивный, с широкими плечами и выпуклой грудью.

Несколько мгновений они смотрели один на другого. Михаил видел, с какой интенсивностью он всматривается в него, наконец бородатое лицо начало расплываться в ухмылке.

– Так ты и есть тот самый непотопляемый Макрон? – поинтересовался он. – Крупный мужик, но я ожидал увидеть вообще гиганта, если судить по твоим подвигам…

– Я внутри больше, – сообщил Михаил, – чем снаружи. Кто тебя послал?.. На кого работаешь?

Бородач подвигал плечами, прислушиваясь к ощущениям, взглянул на Михаила исподлобья.

– Я слышал, ты хорош в рукопашке?

– Много чести, – отрезал Михаил.

– Боишься? – сказал бородач с пониманием.

– Не изволю, – ответил Михаил. – Отвечай, когда спрашивает старший по званию! Отвечай быстро… Чья охрана?

Бородач сплюнул ему под ноги.

– Вот так и сказать?

Михаил прицелился ему в лоб.

– А так?

– Ты не выстрелишь, – сказал бородач уверенно. – Я Ахмадшах, за меня тебя на кол посадят.

Выстрел грянул так неожиданно, что Обизат вздрогнула. У бородача шея как бревно, голова даже не откинулась, когда пуля с силой ударила в середину узкого лба.

Вздрогнул чуть, затем ноги подломились, но рухнул на землю уже за спиной Михаила, что отвернулся и быстро пошел к своей машине.