Владимир Ильин - Коронный разряд [litres]

Машину оставил на парковке перед зданием, а сам прогулялся до парадной.

– Секундочку, – степенно ответил мужчина в форме английского лакея и взялся за трубку домофона.

Я же огляделся вокруг, констатировав, что представление о роскоши, приличествующей аристократической высотке, у дизайнеров, которых наняли Глинские, не имеет ничего общего со спокойной и антикварной реальностью. Хотя, быть может, так и было сформулировано техническое задание – стекло, позолота на пластике, колоннады из гипса поверх железобетонных свай. Ампир и дорого-богато.

– Вас ждут, прошу проследовать к лифту, – указал мужчина с полупоклоном направление ладонью.

– У нас может быть шумно, – нашел я секунду, чтобы предупредить.

– Предыдущие гости поставили в известность, – после чуть нервной паузы сообщил он. – Они были достаточно убедительны, чтобы я об этом не забыл.

– Вот и славно, – проследовал я в железный короб лифта, мягко подхвативший под подошвы и понесший вверх.

Нужный номер апартаментов был сообщен заранее, оттого не было заминки с поиском двери. Да и та оказалась незапертой.

Потянув на себя ручку, зашел в ярко освещенную прихожую, откуда отлично просматривалась скромная кухня, с которой приветственно качнули руками мои сотрудники, не прерывая поздний ночной перекус наспех сделанными бутербродами за белым столом под аляповатого вида хрустальной люстрой. На вид конечно же они были усталыми, но пока успешно отгоняли сонливость кофейными ароматами, шедшими из больших кружек. Что поделать – ненормированный рабочий день. Вот когда дело дойдет до премиальных, вспомнят о нем с теплотой…

Я же проследовал в гостиную, прячущуюся до времени за бежевой межкомнатной дверью. Больше комнат в апартаментах все равно не было – «высоту аристократов» было выгодно нарезать однушками, продавая скорее статус и вид из окна, чем удобную площадь для проживания. Хотя, разумеется, были даже пятикомнатные хоромы, причем гораздо выше этажом, но масштаб нашего мошенника вряд ли потянул бы тамошние космические цены.

Распахнул дверь, вежливо поздоровался с Артемом, сидящим на диване вместе с каким-то мужиком под сорок – сорок пять лет.

Был тот мужчина в одной белой майке и серых семейных трусах, босой – визит явно застал его спящим. Вон и широкая постель возле окна расправлена – хотя белье скорее скинуто на пол, а матрас перекошен, как от рывка. Да и прочие вещи выглядели весьма неопрятно, будучи свалены большей своей частью на ковер. Разве что огромная плазменная панель, закрепленная на стене перед кроватью, этого избежала.

Но Артема, который своей огромной рукой придерживал мужика за плечо и сейчас укоряюще указывал на бумаги, разложенные перед ними на журнальном столике, окружающий бардак нисколько не смущал.

– Пан Янковский, ну как же так, – мягко пенял ему Артем, кивнув мне. – Опять ваша подпись сама на себя не похожа. Мы уже пятый раз перепечатываем договор, ну что вы как ребенок…

– Я из свиты князя Ружинского, – бормотал тот потерянно, глядя перед собой, а рука его с зажатой в пальцах ручкой дрожала. – Я не собираюсь ничего подписывать. Я требую, чтобы вы уведомили князя Ружинского.

– Что-то не так? – спросил я.

– Врет про князя, – категорично произнес Артем. – Врет и сам верит.

– Понятно. – Я присел на диван с другого края от пана из соседней дружественной державы.

Тот сильно вздрогнул, среагировав на голос и ощущение от промявшегося дивана – он меня до этого явно не заметил, да и приветствие не услышал. Эка его Артем перегрузил…

– Я свитский Ружинского, – повернулся он ко мне и произнес слегка истерично: – Как вы смеете меня трогать!

– Знаете, пан, – поймав его взгляд и подождав, пока он сфокусируется на мне, произнес я мягко, – у меня есть танк.

От такого взгляд его немного прояснился – быть может, удивление прорвало закольцованные в голове мысли про свитского.

– Так вот, пан. Там стоит пушка калибра сто двадцать пять миллиметров. И если закрепить напротив нее коровью тушу, а потом выстрелить, то эту горемычную тушу распылит на атомы. Ни единого следа не остается. Ни единого. Представляете?

Тот механически кивнул.

– Давайте подпишем документы и пойдем спать, – заверил я столь же спокойным и доброжелательным голосом.

– Я подпишу, – дернулся он и с испугом отодвинулся к Артему, бросив на него жалобный взгляд, словно в поисках защиты. – Где подписать?

– Работайте. Но если что – я рядом, – одобрил я его энтузиазм и направился на кухню.

Есть хотелось страшно – с утра маковой росинки во рту не было.

– Получилось, Максим Михайлович? – осторожно спросил юрист, наливая воды в протянутый мною стакан.

– Дипломатия – это мое, – довольно кивнул я.

В общем, в гостиной справились, пока я завершал поздний ужин.

Нам достались пакет подписанных и заверенных документов, ключи, кредитные карты и деньги, пану – одежда.

Все вместе, уже договорившись, что нет между нами больше конфликта, спустились вниз на лифте. Вышли из здания, попрощались и направились по своим делам.

Только вот пана Янковского больше не пустили обратно внутрь парадной.

– Подождите, но я здесь живу! – негодовал он в голос, что было слышно и нам.

– Ваш ключ и карту жильца, будьте любезны, – настойчиво спросил охранник.

– Эти забрали, – оглянулся он на нас. – То есть… я хотел сказать, я потерял! Номер пять тысяч двести тридцать! Извольте проверить!

– Одну минуту… Номер только что сдан обратно.

– Я передумал!

– В таком случае будьте любезны оплатить за проживание.

– Я уже заплатил! За месяц!

– Но вы сдали апартаменты в неподобающем виде, который был компенсирован за счет остатка средств по аренде. Пункт договора шесть-двенадцать.

– Это какое-то мошенничество!

– У вас есть еще вопросы, господин?

– И где мне теперь жить?!

– Не могу решать за вас, господин.

Мы с Артемом понимающе переглянулись и, попрощавшись с юристами, направились к «мерседесу».

Длинный день и ночь подходили к концу, хотя просто так его нам завершить не дали.

– У вас будут проблемы с Глинскими, – сочувственно произнес представитель хозяина этой части города, принимая свою долю в виде документов на одну из фирм с солидной суммой на счету.

Условно, пришлось отдать половину всего, что удалось выбить из скользкого и откровенно мерзкого упыря, который до сих пор продолжал бесноваться перед порогом высотки.

– Мы могли бы помочь с их решением, – добавил чиновник со скрытой досадой, заметив в ответ на его предложение откровенное равнодушие на моем лице и столь же яркое проявление чувств у Артема.

Явно на вторую половину от награбленного у грабителя нацелился.