Анатолий Бочаров - Король северного ветра [litres]

Наконец Эйслин вернулась. Девушка сменила золотистые латы на темно-фиолетовый брючный костюм. При тимлейнском дворе такие дамами не носились. Подобный наряд произвел бы там настоящий скандал. На Гайвена эльфийка посмотрела достаточно недружелюбно.

– Пошли, – сказала она. – Тебя все заждались.

– Где милорд Брелах? – осведомился Гайвен, поднимаясь.

– Тоже ждет. Шевелите ногами, ваше величество.

Эйслин провела Ретвальда несколькими безлюдными коридорами. Они миновали две лестницы. Юноша по-прежнему не видел окон, словно они находились в подземелье. С потолка струился ровный электрический свет. Повсюду – много непонятных изделий из стекла и металла. Обстановка оставалась роскошной, достойной королевских палат: изящной работы скульптуры в стенных нишах, мягкие узорчатые ковры под ногами, картины на стенах с рисунками незнакомых пейзажей и странных городов. Одна из этих картин особенно привлекла внимание Гайвена. Высокие тонкие башни, сделанные будто из серебра и сверкающие на солнце стеклянными галереями верхних этажей, стояли на берегу лазурного моря, в окружении пляжей и пирсов, к которым пристали белые корабли без мачт. Изображение было столь четким и мастерски выполненным, что казалось, это некая магия запечатлела его.

– Что это? – спросил, заинтересованный, Ретвальд.

– Мир, который вы, смертные, уничтожили, – бросила Эйслин, не оборачиваясь.

Сквозь арочный проход эльфийка привела юношу в большую комнату с высоким сводчатым потолком, чей пол был выложен белым с розовыми прожилками мрамором. Простые деревянные скамьи амфитеатром спускались к пустующему пространству в середине зала. На нижних скамьях сидели, кто группами, кто по одиночке, несколько десятков человек. Или, вернее, нелюдей, понял Гайвен, приглядевшись внимательнее.

Большинство из них, конечно, напоминали обычных людей – примерно в той степени, в какой похожи на них Айтверны или Фэринтайны. Или сами Ретвальды. Лица – красивые и чуждые одновременно. Движения – мягкие, текучие и резкие сразу. Горделивая надменность, что застыла в развороте плеч. Одежды у всех разные – кто в длинном церемониальном платье, расшитом серебром или золотом и с широкими рукавами; кто в облегающем ладного кроя костюме, сюртуке или жакете, похожем на те, что носили в древности; кто в камзоле или дублете по нынешней моде Срединных Земель. Разные прически, разные лица, разные жесты. Общее у всей этой разношерстной публики было лишь одно. Древность и могущество, что волной исходили от каждого присутствовавшего здесь.

Преодолевая невольный трепет, Гайвен вышел на середину зала и огляделся. Шэграл Крадхейк сидел на самой нижней скамье и при появлении юноши приветливо кивнул ему. Повелителю Бурь составил компанию худощавый седовласый фэйри – тот самый, что взорвал бомбу в Тимлейнской ратуше. Видимо, его и звали Дэлен. Держался он замкнуто и на появление Гайвена никак не отреагировал.

Прямо напротив Повелителя Бурь расположился Брелах вместе с еще одним сидом. Спутник Брелаха слегка напоминал его внешне, но был сложен гораздо более субтильно. Он выглядел очень молодым, куда моложе Брелаха. Вьющиеся каштановые локоны окаймляли его породистое лицо. Эльф сидел в нарочито небрежной позе, забросив одну ногу в высоком кожаном сапоге до колена на другую. На нем были крайне тесные синие брюки, сделанные словно из мешковины; черная рубашка со стоячим воротником; темно-зеленый жилет. Увидев Гайвена Ретвальда, фэйри поднял руку и движением двух пальцев приманил его к себе.

– Здравствуй, – сказал эльф, стоило наследнику Ретвальдов приблизиться. – Постой, пожалуйста, возле нас, пока мы будем разговаривать и задавать тебе вопросы.

– Нахальство, с которым вы держитесь, сударь, не делает вам чести, – ответил иберленец сухо. Уроки матери вспомнились как нельзя кстати. – Вы беседуете с королем сопредельного государства и потому потрудитесь хотя бы представиться для начала.

– Меня зовут Келих Скегран из Дома Точащих Землю, – ответил ему сид, не меняя тона, и голос его был звонок, как журчание воды в весеннем ручье. – Я повелитель всех фэйри этого мира, а значит, и твой повелитель тоже. Не проявляй со мной дерзость, пока я не посмотрел, голубая или красная твоя кровь.

Гайвен, сделав вид, что нисколько не впечатлен этими словами, сам уселся на скамью, оказавшись на равном удалении и от владыки Волшебной Страны и от Повелителя Бурь. По собранию прокатился легкий ропот, но Король Сумерек никак не выказал своего недовольства – лишь легкая усмешка скользнула по его устам. Зато подал голос Шэграл Крадхейк, и во взгляде, что он направил на своего государя, мелькнула тень почти неприкрытой ненависти:

– Ваше величество, мой внук – не безграмотный варвар, лишенный всяких представлений об этикете и хорошем тоне. Также он не крепостной и не раб, чтобы заслужить подобное обращение.

В ответ Келих Скегран поднял длиннопалую руку, ногти на которой были выкрашены в серебряный цвет, и взмахнул ею. Словно огненная вспышка пронеслась по залу, и Гайвен увидел, как Шэграл с трудом подавил вскрик и согнулся в коротком приступе боли.

– Говори, когда я разрешу тебе, вассал, – сказал король мягко. – Мой благородный совет, – возвысил Келих голос на два тона, – вот перед вами главные герои представления, что приковало к себе наше внимание этим пасмурным днем. Шэграл Крадхейк, известный своим беспокойным нравом; его ручная шавка, Дэлен Дайнер с Неблагого двора; его смертнорожденный отпрыск, Гайвен Ретвальд с холмов Альбиона. Тысячу лет соблюдался нами договор, заключенный с людьми, о невмешательстве в дела их государства, известного как Иберлен. С конца последней войны, развязанной все тем же смутьяном, не было прецедентов, подобных нынешнему. Мы поклялись не вмешиваться в дела смертных; теперь эта клятва сломана. Пусть глава Дома Метели скажет слово в свое оправдание, прежде чем я обрушу его и всех его присных в Бездну.

– Мой повелитель. – Отец Бердарета Колдуна заговорил негромко, и в голосе его слышалась легкая хрипотца, словно горло у него пересохло, – однако страха по-прежнему не было. – Могу еще раз поклясться тебе, что у меня были основания поступать так, как я поступаю, и изложить причины своих поступков.

– Излагай, я жду.

– Хорошо. Я не стану еще раз озвучивать причины моего недоверия к человечеству. Они известны и без того. Замечу лишь, что в последнее время это недоверие усилилось, и не без причины. После того как Конклав применил боевые спутники Антрахта, уничтожив сам себя, минуло семь веков – и род людской вновь поднимается из дикости, в которую сам себя обрушил. На просторах европейского континента появилось огнестрельное оружие, пусть пока примитивного типа, а в стенах новых университетов ученые готовятся проникнуть в забытые их предками тайны. Пока усилия не принесли внятного результата, но пройдет еще самое большее пятьдесят лет – и будет заново открыта и заработает паровая машина. Может быть, прямо сейчас какой-нибудь смельчак сооружает паровой котел. Опыты с электричеством, во всяком случае, уже начались. Совсем простые, они даже вольфрамовой нити еще не придумали, но все же. Вы знаете из рассказов ваших отцов и дедов, к чему подобный путь привел прежде. Я же видел это и сам. Я не желаю, чтобы над миром вновь разгорелось ядерное пламя. Прежде ваш дед, государь Келих, в содружестве с моим отцом сделали все, дабы не допустить этого, однако наложенные нами запреты давно отринуты и забыты, и развитие наших беспокойных соседей опять сделалось бесконтрольным.