Алекс Маршалл - Пепел кровавой войны [litres]

Наконец-то заинтересовавшись тем, что ее окружало, Пурна посмотрела на мерцающие джунгли, готовые разойтись перед ней, словно отхлынувшая зеленая волна. А по другую сторону горного уступа скалы спускались к самому океану, такому же пустому и огромному, как и все моря, которые ей доводилось видеть. От этой картины перехватывало дыхание, если даже не знать, что стоишь на берегу Джекс-Тота, хренова Затонувшего королевства, откуда ведут свой род все угракарийцы, хотя никто из них не ступал на эту землю вот уже пятьсот лет.

– Отложи осмотр достопримечательностей, Пурна, и возьмись за другой конец, чтобы определить, в каком направлении нам идти, – сказал Хортрэп, тыча ее в бедро колдовским бревном. – За недолгое время, пока я искал в этих местах моего приятеля Негодяя, выяснилось, что лучше иметь какое-никакое укрытие над головой, особенно в темноте. А солнце уже почти село. Здешнее небо не такое пустое, как кажется. В нем водятся…

– Кто в нем водится? – спросил Гын Джу, но Хортрэп был не в состоянии ответить, так же как и Пурна.

Она послушно обвила рукой тамариндовое бревно, сохранившее магические свойства, в подтверждение чего ощутимо дернулось, приковав к себе внимание Пурны. Но вместо того чтобы потянуть к скалам и уходящим вдаль джунглям, огромная деревянная стрелка компаса давила в сторону моря, да так сильно, что едва не вырвалась. Встревоженный Гын Джу, не заметив зловещего предзнаменования, поднялся на ноги и снова спросил:

– Так кто водится в небе, Хортрэп?

– Демоны, – прошептала Лучшая, глядя вверх широко раскрытыми глазами, сверкающими, как закатное солнце.

– Может, оно испортилось? – предположила Пурна и встряхнула бревно, как будто это могло привести его в порядок. – Может, с ним что-то случилось, пока мы были в Изначальной Тьме?

– Драть!

Под мантией Хортрэпа что-то щелкнуло и задымилось. Он уронил свой конец бревна, пошарил под полой, извлек жирного светящегося таракана и отбросил. Принц погнался за тараканом, но тот оказался проворней и скрылся в ближайшей трещине. Хортрэп пососал палец и повторил, словно сомневаясь, что его правильно поняли:

– Драть-драть-передрать!

– Драть! – взвизгнула и Пурна, выпуская свой конец столба, когда над ее головой пронеслась какая-то тень.

Краем глаза она заметила, что тамариндовое бревно покатилось вниз по склону драной скалы, но это было не самое большое огорчение.

– Вот ведь хрень какая! – сказал Хортрэп.

– Что… за… хрень? – пролепетал Гын Джу.

– Долгая история с дурацким концом. – Хортрэп хмуро посмотрел в сторону моря. – Сигнал тревоги, включающийся только при чрезвычайных обстоятельствах. Меч, который я вручил одному моему приятелю, сейчас находится вблизи такого мощного колдовства, какое столетиями не появлялось в этом мире. Этот приятель – в Отеане, и объяснить происходящее можно лишь вторжением с того самого берега, на который мы только что свалились… Спрашиваешь, что это за хрень?

Да, именно такой вопрос задал Гын Джу, но отвечать ему уже не было смысла. Все помчались в джунгли, как кролики, увидевшие тень ястреба. Все, кроме Хортрэпа, который поначалу пытался сохранить хладнокровие. Пурна, оглянувшись на бегу, заметила, как он подобрал полы своего плаща и бросился к опушке леса, спасаясь от огромной белой твари, пикирующей с кроваво-красных небес. И ему почти удалось, но тут летающий монстр выбросил толстые языки, которые мгновенно обвили жертву, и унес добычу прочь. Можно было бы подумать, Хватальщик никогда и не ступал на землю Затонувшего королевства… если бы не трое перепуганных смертных и один маленький демон, что спрятались под пологом дивных гигантских растений.

А потом наступила кромешная темнота.

– Ну как, приятно снова почувствовать себя Могучим Марото, а не просто Полезным? – спросил Донг Вон, спускаясь по сходням на украшенную статуями пристань Дарниелла, азгаротийского портового города. – Дай-ка угадаю: тебе это вспоминалось немного иначе?

– Нет, обычно все именно так и происходило, – ответил Марото, стараясь не споткнуться о цепь и не упасть в море. – Откровенно говоря, я всю жизнь только и делал, что гремел этими проклятущими кандалами.

– Кроме тех случаев, когда разнообразия ради помогал простым людям? – уточнила Ники Хюн, шедшая первой в цепочке пленников.

В отличие от некоторых других пиратов, она спокойно отнеслась к очередному ухудшению их положения. Возможно, просто хотела упрекнуть бывшего капитана в неверном выборе помощника или была счастлива уже оттого, что умрет не на Джекс-Тоте, – невелика разница, пока она поддерживает Марото.

– Наверное, ты наслушалась песен о старых Негодяях. – Ноги Марото сделались ватными, едва он ступил на крепкую каменную пристань. – Дело в том, что я всегда пытался помочь людям, но часто выходило, что от таких попыток больше выгоды было мне самому. И раз уж об этом зашла речь, добавлю: когда я старался для тех, кто неудачливей меня, то обычно обжигал пальцы… Надеюсь, ты понимаешь, что я хорошо усвоил этот урок.

– Да уж, драть твою мать, усвоил, – проворчала идущая следом Бань.

Настроение у нее оставалось черным, как натертая благовониями броня охранников и сутаны цепистов, заполнивших всю пристань… А с пленников сутаны стащили еще в Отеане, когда Марото объявил святому престолу, кто он такой. Он искренне верил, что преемники Черной Папессы, выслушав его песню, решат взять знаменитого Негодяя с собой на аудиенцию к императрице Непорочных островов, чтобы иметь информацию из первых рук, заключая союз против куда более страшной угрозы. Однако непорочные не разрешили никому из имперцев ступить на берег, флот отправился на юг, а трех пиратов схватили и подвергли такому же гнусному обращению, как и Марото.

– Какое мерзкое место для смерти!

Они повернули к высокой стене с заостренными зубцами.

– Есть и похуже города для нашего брата мученика, – возразил Марото. – Вам не нравится перспектива усесться на кол здесь, потому что вы не видели, как обращаются с разбойниками в Леми или Кокспаре. Азгарот никогда не стоял высоко в моем списке мест, где можно поселиться, отойдя от дел.

– Говорят, эта отсталая провинция хороша лишь тем, что не пускает к себе цепистов, – произнес Донг Вон нарочито громко, чтобы сопровождающие в черных сутанах могли расслышать его. – Всем известно, что азгаротийцы скорее согласятся порвать с империей, чем склониться перед папой.

– Даже собака способна понять божественное слово, если произнести его достаточно властно, – заявил кардинал в черной сутане, ярко-красной шапочке и с такого же цвета лицом, который, вероятно, был золотым рупором своих собратьев по святому престолу. – Но некоторые собаки, даже услышав приказ, не желают повиноваться, пока их не усмирят. Каким благословенным подарком станет плеть для этих невинных существ!