Холли Блэк - Злой король [litres]

– Что? – Я почти ничего не понимаю.

– Что ненавидишь меня, – говорит он хриплым голосом. – Скажи, что ненавидишь меня.

– Я тебя ненавижу, – легко говорю я. Повторяю опять, снова и снова. Как молитву. Как заклинание. Как заговор против того, что на самом деле чувствую. – Я тебя ненавижу. Я тебя ненавижу. Я тебя ненавижу.

Он целует меня крепче.

– Я тебя ненавижу, – выдыхаю ему в рот. – Ненавижу так сильно, что больше ни о чем и думать не могу.

Резкий, глухой стон вырывается из его горла.

Его рука скользит по моему животу, отслеживая изгибы тела. Он снова целует меня, и это как падение с утеса. Как лавина, набирающая ход с каждой секундой и сметающая все на своем пути.

Никогда еще я не чувствовала ничего подобного.

Кардан начинает расстегивать на мне камзол, и я стараюсь не остолбенеть, не выдать своей неопытности. Мне не хочется, чтобы он останавливался.

Это похоже на наваждение. Острое удовольствие, как от бегства из дома, и возбуждение, как после удачной кражи. Напоминает то чувство, которое я испытала перед тем, как пронзить себе кинжалом ладонь, – изумление перед своей способностью к самопожертвованию.

Он привстает, чтобы сбросить жилет, а я стараюсь избавиться от своего. Он смотрит на меня и моргает, как в тумане.

– Это совершенно безумная мысль, – говорит он с изумлением в голосе.

– Да, – соглашаюсь я, пытаясь скинуть сапоги.

На мне рейтузы, и я раздумываю над тем, как бы мне поэлегантнее их снять. Само собой, ничего не приходит в голову. Запутавшись в материи и чувствуя себя дурой, осознаю, что сейчас еще не поздно остановиться. Могу схватить свои вещи и уйти. Но не делаю этого.

Одним ловким движением Кардан стаскивает через голову рубашку, обнажая тело, покрытое шрамами. У меня дрожат руки. Он хватает их и покрывает пальцы благоговейными поцелуями.

– Я хотел сказать тебе так много лжи, – говорит он.

Вздрагиваю, сердце колотится, а его ладони скользят по моей коже, и одна опускается между бедер. Повторяя его движения, начинаю возиться с пуговицами на его бриджах. Он помогает мне снять их; хвост сначала обвивается вокруг его ноги, потом касается моей и охватывает ее кольцом, мягкий, как шепот. Протягиваю руку и глажу его плоский живот. Не позволяю себе колебаться, но моя неопытность очевидна. Я скольжу мозолистыми ладонями по его горячей коже. А у него искушенные пальцы.

Чувствую, что тону в собственных ощущениях.

Широко распахнутыми глазами он наблюдает за моим разгоряченным лицом, отмечает прерывистое дыхание. Стараюсь сдержаться и не издать удивленного возгласа. Этот взгляд даже интимнее, чем прикосновения рук. Ненавижу его за то, что он знает, что делает, а я – нет. Ненавижу свою беспомощность. Ненавижу себя за то, что закидываю голову, подставляя горло, прижимаюсь к нему, впиваюсь ногтями ему в спину. Сознание расщепляется, и в голове остается одна, последняя, мысль: он мне нравится больше, чем кто-либо еще, и из всех вещей, что он когда-либо делал со мной, заставить полюбить его – самая ужасная.

Одно из труднейших умений для шпиона, стратега и даже самого обычного человека – это умение ждать. Вспоминаю уроки Призрака, когда он заставлял меня часами сидеть с арбалетом в руках, ни о чем не думая, и ждать возможности выстрелить наверняка.

Победа в значительной степени зависит от умения ждать.

Остается еще умение выстрелить, когда до этого дойдет. Высвободить ту силу, которая таится в оружии.

Размышляю об этом уже в своих покоях. Не могу позволить себе рассеянности. Завтра мне нужно забрать Виви и Оука из мира смертных, и сейчас необходимо либо придумать план лучше, чем у Мадока, либо изобрести способ, как сделать план Мадока более безопасным для Оука.

Сосредоточиваюсь на том, что скажу Виви, и гоню мысли о Кардане. Не хочу вспоминать о том, что случилось между нами. Не хочу вспоминать тугие переливы мышц, упругость кожи, его прерывистое дыхание и то, как блуждали по моему телу его губы.

Определенно не хочется думать о том, как мне пришлось закусить губу, чтобы не вскрикнуть. Или насколько очевидно было, что я не искушена в том, чем мы занимались, а тем более в том, чем не успели заняться.

Всякий раз, когда в голове всплывает что-то из минувшей ночи, я решительно гоню воспоминания прочь. Гоню вместе с этим чувством собственной уязвимости, с постыдным ощущением того, что я обнажилась до самых нервов. Не знаю, как посмотрю теперь Кардану в глаза; наверное, буду чувствовать себя последней дурой.

Если нельзя заниматься проблемой Подводной королевы и проблемой Кардана, можно заняться чем-нибудь еще.

Какое облегчение надеть костюм из черного бархата и высокие кожаные сапоги, пристегнуть на предплечья и голени ножны с кинжалами.

Получаю удовольствие от физической нагрузки – иду через лес, потом крадусь к дому, который почти не охраняется, и проникаю внутрь. Когда появляется один из жильцов, мой нож касается его горла быстрее, чем он успевает заговорить.

– Локк, – ласково говорю я. – Удивлен?

Он оборачивается ко мне, пытаясь изобразить улыбку:

– Мой цветочек. Что это значит?

Сначала я ошарашена, но потом понимаю, что он принимает меня за Тарин. Неужели действительно не видит разницы между нами?

Эта мысль слегка утешает мою уязвленную гордость.

– Если считаешь, что моя сестра способна приставить нож к твоему горлу, тебе лучше отложить бракосочетание, – говорю я, отступаю на шаг и показываю клинком на стул: – Сядь.

Он садится как раз в тот момент, когда я пинком вышибаю из-под него стул, и растягивается на полу. Перевернувшись на спину, Локк с негодованием смотрит на меня.

– Это не по-рыцарски, – возмущенно говорит он, но есть в его лице и что-то новое, чего раньше не было.

Страх.

Я долго жила с опущенной головой, и на протяжении последних пяти месяцев мне пришлось использовать всю свою волю, чтобы сдерживаться. Старалась вести себя так, словно у меня только крохи власти, словно я важная, но все-таки прислуга, и постоянно помнила о том, какая на мне лежит ответственность. Урок Вал Морена с жонглированием заставил меня задуматься об искусстве удержания равновесия.

В случае с Локком я позволила себе немного отпустить вожжи.

Ставлю ногу ему на грудь и надавливаю так, чтобы он понял: стоит мне сделать усилие, и грудная кость сломается.

– Я решила покончить с галантностью. Мы не собираемся играть в слова и загадывать загадки. Унижение Верховного Короля – неудачная идея. Попытка унизить меня опаснее. Водить мою сестру вокруг пальца просто глупо. Думаешь, я слишком занята, чтобы отомстить? Что ж, Локк, хочу, чтобы ты понял: на тебя я время найду.

Он бледнеет. Явно не понимает, чего от меня можно ожидать дальше. Ему известно, что однажды я ударила Валериана ножом, но он не знает, что я его убила и с тех пор убивала еще. Он понятия не имеет, что я стала шпионкой, а затем – куратором шпионской сети. Даже о поединке на мечах с Тарин он знает только понаслышке.