Холли Блэк - Злой король [litres]

– Я шутил, когда предложил сделать тебя Королевой Веселья, – говорит Локк, глядя на меня с пола; он улыбается уголками губ, словно ждет, что я улыбнусь в ответ. – Ну же, Джуд, позволь мне подняться. Или ты действительно сделаешь мне больно?

Мой голос звучит снисходительно и насмешливо:

– Однажды ты обвинил меня в том, что я веду большую игру. Как ты ее назвал? «Игра королей и принцев, королев и корон»? Но, чтобы играть в нее, нужно быть безжалостной.

Он начинает подниматься, я сильнее надавливаю ногой и поудобнее берусь за рукоять ножа. Локк перестает шевелиться.

– Ты всегда любил истории, – напоминаю я. – Говорил, что мечтаешь о событиях, от которых искры из глаз сыплются. Как тебе сказка про сестру, убившую суженого своей близняшки? Занятно, тебе не кажется?

Закрыв глаза, он тянет ко мне руки с раскрытыми ладонями:

– Пожалуйста, Джуд. Возможно, я переиграл. Но не могу поверить, что за это ты готова меня убить. Твоя сестра будет потрясена.

– Лучше ей никогда не выходить замуж, чем закончить вдовой, – говорю я, однако ногу с его груди убираю. Он медленно поднимается, отряхивает с одежды пыль. Встает, обводит взглядом комнату, словно с пола она выглядит иначе и он не узнает собственное жилище.

– Ты прав, – продолжаю я, – делать тебе больно мне не хочется. Мы должны стать семьей. Ты будешь моим братом, я – твоей сестрой. Давай станем друзьями. Но для этого ты должен кое-что для меня сделать.

Во-первых, прекрати ставить меня в неудобное положение. Не нужно превращать меня в героиню твоих постановок. Выбери другую цель и вплетай ее в свои истории.

Во-вторых, какие бы отношения у тебя ни были с Карданом, какие бы сумасбродства ты для него ни устраивал – делай, что хочешь. Если считаешь, что забавно увести у него возлюбленную и потом променять ее на смертную девушку, словно показывая, что нечто дорогое ему для тебя ничего не значит, пусть так и будет. Но недопустимо превращать меня в Королеву Веселья, чтобы глумиться над ним и над чувствами, которые, как ты подозреваешь, он испытывает. Он – Верховный Король, и это слишком опасно.

– Опасно, – соглашается он. – Но забавно.

Я не улыбаюсь.

– Унизь короля перед Двором, и его придворные начнут распространять слухи, а подданные забудут, как надо бояться. А вскоре и малые Дворы решат, что могут выступить против нас.

Локк нагнулся, поднял сломанный стул и, когда понял, что тот не может стоять, прислонил к столу.

– Что ж, прекрасно, ты разозлилась на меня. Но задумайся. Может, ты и сенешаль Кардана, и ясно, что он очарован твоими бедрами, губами и теплой кожей смертной женщины, но я уверен, что до сих пор ты в глубине души ненавидишь его, чего бы он тебе ни наобещал. Тебе должно нравиться, когда его унижают на виду у всего Двора. А что, если бы тебя не одели в тряпье и не смеялись бы над тобой, ты простила бы все мои прегрешения против тебя?

– Ошибаешься, – говорю я.

Локк улыбается:

– Лгунья.

– Даже если что-то из этого мне и нравилось, все должно прекратиться.

Кажется, он оценивает, насколько я серьезна и на что способна. Уверена, сейчас он видит перед собой девушку, которую когда-то привел к себе домой, целовал и обманывал. Гадает, и, возможно, не в первый раз, как мне удалось стать сенешалем, как я умудрилась заполучить корону Эльфхейма и устроить так, что мой младший брат возложил ее на голову Кардана.

– И последнее, – подытоживаю я. – Ты будешь верен Тарин. Мне нет дела, если ты сейчас спишь с кем попало, но когда поженитесь, чтобы никаких связей на стороне.

Локк смотрит на меня безучастно.

– Ты обвиняешь меня в том, что я равнодушен к твоей сестре? – спрашивает он.

– Если бы я действительно так считала, мы бы сейчас не разговаривали.

Он тяжело вздыхает:

– Потому что ты убила бы меня?

– Если будешь обманывать Тарин, тебя убьет Мадок; мне даже возможности такой не представится.

Вкладываю нож в ножны и поворачиваюсь к двери.

– Возможно, ваша нелепая семейка удивится, если обнаружит, что далеко не все решается убийством, – слышу слова, брошенные мне вслед.

– Мы действительно будем удивлены, – отзываюсь я.

За те пять месяцев, что Виви с Оуком прожили в мире смертных, я навещала их всего два раза. Сначала, чтобы помочь устроиться на квартире, а во второй раз – на вечеринку с вином, которую Хизер устроила на день рождения Виви. На вечеринке мы с Тарин неловко сидели на краешке дивана, ели сыр с оливками, и нам позволили сделать несколько маленьких глоточков «Шираза»: девочки из колледжа решили, что мы «слишком молоденькие, чтобы легально пить вино». У меня весь вечер нервы были на пределе – все думала, как бы там в мое отсутствие ничего не случилось.

Мадок прислал Виви подарок, и Тарин всю дорогу через море оберегала его – золотую солонку, в которой никогда не заканчивается соль. Перевернешь ее, и она снова полная. Меня этот подарок раздражал, но Хизер была в восторге, хохотала, словно это какая-то диковинка с хитрым дном.

Она не верила в магию.

Оставалось только гадать, как Хизер отреагирует на свадьбу Тарин. Все надежды я возлагала на Виви – она должна предупредить подругу хотя бы о части того, что ей предстоит увидеть. В противном случае новость о том, что русалки действительно существуют, совпадет с новостью о том, что русалки хотят добраться до нас. Не думаю, что принцип «все и сразу» идеален для изложения подобных новостей.

После полуночи пересекаем с Тараканом море на лодке, сделанной из речной волны и ветра. Везем смертных, которые копали новые туннели для Двора теней. Взятые из своих постелей с наступлением сумерек, они вернутся к себе домой еще до рассвета. А когда проснутся, найдут золото, разбросанное по простыням и набитое в карманы. Не фейрийское золото, которое разлетается без следа, как пух одуванчиков на ветру, а настоящее – месячная плата за одну-единственную потерянную ночь.

Вы можете подумать, что я бессердечна, раз решилась на это и даже отдала приказ. Но они заключили сделку, хотя и не понимали с кем. И могу заявить, что, кроме золота и чувства усталости поутру, в памяти у них от этого приключения ничего не останется. Никогда они не вспомнят об Эльфхейме, и никогда их не пригласят туда снова.

Пока лодка плывет, они спокойно сидят, погруженные в сон, а волны и ветер гонят нас дальше и дальше. Над нашими головами парит, высматривая опасность, Львиный Зев. Смотрю на море и думаю о Никасии, воображаю перепончатые ладони, хватающиеся за борта, и морских жителей, карабкающихся в лодку.

«Невозможно бороться с морем», – сказал Локк. Надеюсь, он ошибается.

Возле берега выскакиваю, икрами чувствую ледяную воду и по черным камням выбираюсь на сушу; лодка тем временем растворяется в воздухе, потому что Таракан снимает с нее чары. Львиный Зев устремляется на восток – подыскивать новых работников.