Дмитрий Емец - Замороженный мир [litres]

– Хорошо, что не спишь. Сегодня ночью нам предстоит полетать, – сказала Рине Кавалерия.

– На игольный завод?

Суповна громко хмыкнула. Кавалерия сделала вид, что ничего не услышала.

– Не на игольный. Идем! – сказала она и быстрым шагом двинулась к пегасне. Суповна переваливалась за ними, как медведь, и недовольно сопела в спину. В пегасню они вошли не через основные ворота, а через зимнюю дверь в центре. Вовчик спал в закутке, сдвинув в ряд три брикета с прессованным сеном и накрывшись попоной. Суповна, скрестив руки на груди, остановилась рядом с ним:

– Хорош ночной дежурный! У Меркурия он бы уже три дежурства заработал!

Кавалерия вывела из денника Ядвигу, хотя обычно предпочитала Цезаря. Мощный широкогрудый Цезарь был глуповат, но его глупость компенсировалась важным качеством. Он доверял Кавалерии безоговорочно. И эта простая, без рассуждений вера делала Цезаря лучшим жеребцом ШНыра.

– А почему вы не на Цезаре? – спросила Рина.

– За ШНыром наблюдают. Если увидят Цезаря – сразу сообразят, что в седле я. А так мало ли кто… Может, и не увяжутся.

– А мне на ком лететь?

Кавалерия кивнула на денник Афродиты:

– Возьми тещу Макара. И оденься потеплее. Лететь будем высоко.

Кавалерия нырнула в комнату рядом с амуничником и вернулась с двумя телогрейками. Эти телогрейки, купленные прижимистым Кузепычем, по бирке назывались «ватник улучшенный, межсезонный». От обычной рабочей одежды они отличались тем, что у них было на один карман больше и подобие округлого воротничка. Рина попыталась отвертеться от ватника, чтобы не выглядеть как на лесоповале, но Кавалерия настояла, и пришлось подчиниться.

Одетые в телогрейки, Кавалерия и Рина стали вдруг очень похожи друг на друга. Суповна хмуро наблюдала, как они облачаются.

– Может, не ее все-таки, а Родиона? Сама все на карту ставишь, голова бедовая, так девчонкой не рискуй! – ворчливо сказала она Кавалерии.

– Родион наблюдает за рогриком . Где твой шнеппер? С собой? – спросила у Рины Кавалерия.

Та мотнула головой. Кавалерия вернулась в пегасню и появилась с тяжелым арбалетом. У арбалета, по счастью, оказался ремень, и Рина перекинула его за спину. Подсадившая ее Суповна проследила, чтобы арбалет не пересекал траектории крыла, когда оно будет опускаться и подниматься.

– А побольше нельзя было арбалет найти? Там осадный еще где-то был! – ехидно произнесла в пространство Суповна.

И опять Кавалерия упорно притворилась глухой. Рину такое ее терпение начинало уже настораживать. Как-то не похоже это было на Кавалерию.

– А куда мы летим? – спросила Рина.

Кавалерия тоже уже была в седле и разбирала поводья. Ядвига уныло косила глазом в сторону пегасни. Темная сырая ночь ей не нравилась. Она пугалась шорохов, прислушивалась к далекому вою собак.

– К Долбушину. На встречу. Он почему-то хочет, чтобы и ты тоже присутствовала. Меня это удивило, но я не стала спорить.

Рина обрадовалась, что в полутьме не видно ее лица:

– А-а-а… э-э-э…

– Что-то не так? Ты не хочешь лететь? – спросила Кавалерия быстро.

– Да нет, полечу, конечно. А вы верите Долбушину?

Кавалерия задумалась:

– Сложно сказать. Я, например, не очень верю министру финансов. Просто потому, что всегда сижу без денег… Но почти уверена, что мой телефон со столика в кафе он бы не стащил. Так и с Долбушиным. Я ему не верю, но не думаю, что он собирается меня убивать.

В этом Рина была уверена и сама:

– А зачем тогда мне брать арбалет?

– До Долбушина надо еще добраться. Давай прогреем пегов – и в путь. Времени у нас в обрез, а Долбушин, думаю, будет пунктуален.

Границы ШНыра они покидали на приличной высоте. У Рины щеки щипало от мороза и ветра. Ватник улучшенный, межсезонный оказался весьма кстати, хотя в шею все равно поддувало. Шарфа и перчаток у нее с собой не было, и одеревенелые пальцы едва сжимали поводья.

Кавалерия махнула ей рукой и полетела первой. Временами Рина едва различала ее в темноте и несколько раз боялась, что совсем потеряла. Рина мерзла. Ей было холодно, неуютно, хотелось спать, и даже судьба мира ее сейчас почти не волновала. Все-таки до чего человек зависим от освещения, холода, ветра, собственного кровяного давления и прочих подобных вещей. Даже обидно. Словно и не бессмертное ты существо, вечно ищущее, вечно к чему-то стремящееся, а какая-то черепаха. Врубили тебе свет поярче, включили обогреватель – ты ползаешь. Выключили – ты замираешь и просто лежишь. Ждешь света и тепла.

«Зачем отец… Долбушин то есть… захотел, чтобы и я тоже была? Вдруг он расскажет все Кавалерии?» – думала Рина, и настроение у нее становилось все хуже и хуже.

Тут Кавалерии в очередной раз стало не различить, и Рина с удовольствием подумала, что это хороший случай, чтобы потеряться. А что? Летела-летела, искала-искала. Кричать бесполезно, а… У Рины вспыхнул кентавр на нерпи .

– Куда ты делась! Где твои глаза?!

– А вы где?

– Прямо под тобой! Мы уже снижаемся! – услышала она нетерпеливый голос Кавалерии.

И Рина поняла, что, толком не потерявшись, она уже нашлась. Внизу Рина разглядела густой еловый лес, посреди которого маленьким крестом горели пять близко расположенных костров. Кавалерия не стала садиться прямо у них, а опустила Ядвигу на луг примерно в полукилометре. Рядом петляла хорошо видная песчаная дорога. По этой дороге Рина с Кавалерией и поехали шагом. Пеги, ставшие в полете серебряными, с обледеневшими волосинками на мордах, делавшими их похожими на усатых французских гренадеров, мало-помалу размораживались и превращались просто в двух банальных крылатых кобылок.

Когда до костров оставалось не больше сотни метров, Кавалерия натянула повод и, свернув с дороги, поехала через кустарник, держа руку в сумке. Сама Рина держалась за Кавалерией. Теща Макара топала через лес как целое стадо слонов. Чесалась о деревья, вздыхала и всеми силами подтверждала теорию, что лошади животные не хищные и подкрадываться не умеют.

Неожиданно из-за ближайших деревьев возникла фигура и схватила Ядвигу за повод. Кавалерия вскинула шнеппер, целясь через пакет:

– Назад!

– Спокойно! Свои! – произнес знакомый голос.

Долбушин протягивал руку, чтобы помочь Кавалерии слезть с седла.

– Свои все остались в ШНыре, – недовольно сказала Кавалерия и спрыгнула с седла с другой стороны, где не было руки Долбушина.

Глава форта взглянул на свою пустую руку, к помощи которой так и не прибегли:

– Рад, что вы поверили мне и пришли.

– Двойная ложь. Во-первых, я пока никому не поверила, а во-вторых, я не приходила. Перемещение по небу называется полетом.

Рина подъехала и остановила свою кобылу рядом с Ядвигой.