Джеймс Айлингтон - Тень ушедшего

– Плева – внешняя сила, – заговорил он. – Если суть обычно извлекают из собственного тела, то плеву – из единого источника, который, по-видимому, расположен где-то в пределах Дейланниса. Хотя использовать плеву можно в любой точке мира, легче всего доступ и управление ею даются в городе.

Малшаш поощрительно кивнул.

– Все точно. Что еще?

– Суть – это энергия. В случае с одаренными – это часть их же жизненной силы, извлеченной наружу и преобразованной так, что она может физически воздействовать на вещи. – Он закусил губу, силясь передать то, что вычитал из книг. – Плева – не энергия. Плевой не разжечь огонь, не поднять и перышка. Ею нельзя исцелить. Зато она способна влиять на энергию. Она как будто… стоит над сутью. Как мы преобразуем мир сутью, так и суть преобразуется плевой.

Малшаш смотрел одобрительно.

– Вижу, ты читал Делатроена. Очень хорошо, – он улыбнулся. – А какие выводы он делает из этой иерархии?

Давьян, вспоминая, опустил взгляд.

– Два вывода. Первый – что плева дает нам доступ туда, куда не дотянуться одной сутью – к нематериальным предметам, – в частности, он упоминает мысль и время. И во-вторых, плева позволяет нам использовать суть с точностью и эффективностью, недостижимыми иным способом. Он приводит в пример питье из озера. Работая с сутью самой по себе, ты как бы пьешь из ладоней, а обратившись к плеве – черпаешь чашкой.

Малшаш улыбнулся.

– Мне эта аналогия всегда нравилась. – Он помолчал. – Однако это не всё. Он обсуждает только один аспект взаимодействия.

Давьян кивнул, лоб у него собрался складками.

– Еще плева может быть использована для перекачки, поглощения или накопления сути. Я почитал кое-что о «погружении», изготовлении сосудов. Плева сохраняет суть в сосуде неограниченное время, предотвращает ее распад, пока сосуд не приведут в действие. – Он припомнил сосуд, приведший их с Вирром в Дезриель. – Выглядит как шаг вперед.

– Так и есть, – сухо согласился Малшаш. Впрочем, кивнул он одобрительно. – Ты забыл упомянуть только об одном – о чем, впрочем, упоминают немногие авторы, так что тебя трудно винить за упущение. Плева в ее естественном состоянии поглощает суть, поскольку они изначально не предназначены для сосуществования. Их можно использовать вместе – если умеешь, – но они ни в коем случае не взаимодополняющи.

– Не предназначены для сосуществования? – повторил Давьян.

Малшаш отмахнулся от невысказанного вопроса.

– Об этом в другой раз. Пока тебе довольно знать, что для их совместного использования ты должен знать особенности каждой. Знание об одной ничего не добавляет к знанию о другой.

– Да мне это и ни к чему, скорее всего, – пробормотал Давьян, обращаясь больше к самому себе.

– О чем ты говоришь? – удивился Малшаш.

Смущенный Давьян потупился.

– Я… не научился использовать суть. Мне ни разу даже не удалось дотянуться до своего тайника.

Малшаш нахмурился.

– Как же это ты не можешь использовать суть? – медленно спросил он. – Я сам видел, как ты это делаешь.

Давьян тоже свел брови.

– Когда?

– Когда прошел через Разлом, – Малшаш почесал в затылке. – На джа’ветте ты возник совершенно истощенным телесно. Но восстановился за несколько секунд. Ты использовал так много сути, что буквально светился.

Давьян пожал плечами.

– Я много лет бился над этим впустую, – признался он.

Малшаш совсем помрачнел.

– Стой смирно, – приказал он и, шагнув к Давьяну, положил ладонь ему на лоб. По телу прошла волна жара, мальчик отпрянул и наткнулся на потрясенный взгляд наставника.

– Что такое? – спросил Давьян.

Малшаш, прищурившись, разглядывал его.

– Ну конечно, – бормотал он про себя, – это все объясняет. Как я раньше не заметил! – Он рассмеялся. – Я должен был сразу почувствовать. Но это очень тонко – незаметно, если не знаешь, что искать.

– О чем ты говоришь? – рассердился Давьян.

Малшаш поразмыслил.

– Знаешь, почему никто до тебя не мог пройти сквозь время?

Мальчик молча покачал головой.

– Потому что ни одно живое существо не может пройти сквозь него, оставшись живым, – ответил сам себе Малшаш. – Энергии иного пространства – чистая плева; они притягиваются к сути и, достигнув ее, разрывают ее источник. Уничтожают. – Он помолчал. – У тебя нет тайника, Давьян, что, само по себе, не так уж необычно для авгура. Но, кроме того, твое тело не производит сути. Не только ее излишков – вообще!

Давьян покачал головой.

– Так не бывает. Все живое нуждается в сути.

Малшаш восторженно расхохотался.

– В том-то и фокус, Давьян. Ты черпаешь суть посредством плевы. Извлекаешь из всего, что тебя окружает, – из любого подвернувшегося источника. Телу, по правде сказать, требуется не так уж много. – Малшаш покачал головой. – Я считал чудом, как быстро ты навострился использовать плеву, как пробрался через Разлом. А дело-то вот в чем. Ты бессознательно используешь ее с того дня… Словом, с тех пор, как умер.

Давьян побледнел.

– Не понял?

– Все очень просто. – Малшаш уселся и жестом предложил Давьяну последовать его примеру. – В какой-то момент своей жизни ты умер. Когда – не знаю, возможно, совсем маленьким, так что даже не запомнил. Тогда и отказала твоя способность производить суть. Но тут встрепенулся какой-то инстинкт, и ты начал извлекать суть из окружения посредством плевы. – Он пожал плечами. – С тех пор ты непрерывно это проделываешь. Тащишь немного там, немного здесь. Что-то у людей, что-то из мира вокруг. Ты ведь рос среди одаренных, это было совсем просто.

Давьян чувствовал, как леденеет кровь.

– Ты говоришь… что я мертвый?

– Нет-нет, – нетерпеливо отмахнулся Малшаш и тут же запнулся. – Ну… да. В некотором смысле. Ты не мертвее любого другого: сердце бьется, качает кровь, ты нуждаешься в еде и во сне. Но… Надо полагать, по-другому. То есть в какой-то момент твое тело переключилось. Может, это заняло несколько секунд или минут, не знаю. Но теперь, чтобы твое тело работало как следует, тебе приходится тянуть суть из внешних источников.

Давьян ошеломленно помотал головой.

– Что это значит? – Он взъерошил себе волосы пальцами. – Нет, я, кажется, понимаю твои слова, но… Что из этого следует?

– Беспокоиться, думаю, не стоит, – пожал плечами Малшаш. – Ты это делаешь непроизвольно, как дышишь, так что едва ли тебе что-то грозит, лишь бы ты не вытягивал столько, чтобы пострадали те, кто рядом с тобой. Пока способность использовать плеву при тебе, ты ничем не отличаешься от остальных.

Давьян молчал.

Он мертвый? Ему вспомнился день, когда на руке загорелась метка: день, когда он очнулся в школе, избитый до бесчувствия. Не тогда ли это случилось? Эта мысль – что когда-то в прошлом он по-настоящему умер – пронзила его насквозь.