Оксана Букия - Серебряный. Отголоски Судьбы [СИ]

— Инициацией называется полное слияние со всеми четырьмя стихиями. Когда Серебряный познает свою суть и становится тем, кем он был рожден. Обычно это происходит, как только он начинает входить в свою силу, так менее болезненно и меньше риска для жизни. У тебя это было не так? Разве не потомок первого вождя, который объединил всех одаренных и заставил служить тех, у кого нет дара, помог тебе в этом?

Эта напыщенность начала раздражать.

— Вы имеете в виду его величество Аурино Эллетери?

— Я имею в виду того, кто может видеть все стихии и проводить сквозь себя их силу.

С каждой меной Дим все больше понимал, что разговор вряд ли состоится. Хотя бы потому, что его здесь не желали слушать. Он уже хотел развернуться и уйти.

— Мне было двенадцать, — вдруг медленно проговорил он. — Мы с Аурино были в пещере. Она была пронизана силой. Он попал в ловушку, и мне надо было освободить его, — Димостэнис пораженно смотрел на старца, наконец открывшему ему глаза. Как он мог быть так долго слепым? Как он мог быть так долго с людьми, погрузившими его в эту темноту? — Тогда это случилось. Я нырнул в эту энергию и слился с миром. Я почти ушел. А он меня позвал.

Иофар с удивлением смотрел на него.

— Двенадцать? Слишком ранний возраст.

— Да, — кивнул Дим, — и Аурино еще не вошел в свою силу. Но он меня звал, просил вернуться. Он был без сознания.

— Единение Серебряного со стихиями дает выброс большой силы. Он, как одаренный, не мог не почувствовать это. Его сущность проводника откликнулась.

— Я долгие ары даже не подозревал о том, что мой дар чем-то необычен. Я считал, что это все из-за того, что случилось в подземелье.

— Тебя не стали дальше учить? Серебряного прошедшего инициацию, оставили на волю стихий? Ты жил не среди представителей своего рода?

Димостэнис горько усмехнулся.

— Меня окружили ложью и не давали познать, кто я есть. Смотрели на мои мучения и делали из меня неудачника, неумеху. Сожалели и все время лгали.

— Стихии должны были найти тебя сами. Они не могут пропустить, когда в мир приходит их брат.

Иланди задумчиво покачал головой.

— Да, наверное, так и было. Стихии нашли меня сами. Каждая по отдельности, — он вспомнил ревущий водопад и испуганные глаза Олайи; огонь поглотившей его, и Орифа, хлещущего его по щекам; воздух, пропитанный энергетикой тысячи людей и силу Аурино; себя истекающего кровью и землю, которая откликнулась на его отчаянный призыв. — И лишь тогда я начал понимать, как меня обманывали всю мою жизнь.

— Пойдем, — проговорил Иофар и скрылся в одном из ходов. Дим пошел за ним по узкому каменному коридору, из которого он попал в широкую комнату с довольно высоким потолком, с множеством горящих ламп, огромным камином и стеллажами, заставленными невероятным количеством книг.

Старец подошел к полкам, быстро пробежав глазами по названиям, аккуратно вытащил одну.

— Это поможет тебе. Когда прочтешь, я снова буду ждать тебя. Гаррис поможет тебе устроиться в доме.

Димостэнис вернулся на террасу, где через несколько мен появился тот самый мужчина, который привел его сюда. Коротко кивнув, проводник повел его по узким коридорам странного жилища. Дом оказался неожиданно большим с множеством комнат, не разделенных дверьми. Вместо них лишь поддерживающий колоны и слегка зауженный вход. Кто мог сотворить такое?

Правда, когда Гаррис привел его в очередную комнату и оставил один на один с книгой, все вопросы вылетели у него из головы. Сейчас все отошло на второй план. Кроме сокровища, оказавшегося в его руках. Того самого, которое он упорно и безуспешно искал долгие ары. Страница за страницей. История за историей. Жизнь за жизнью. Серебряные. Они первые, кто стал появляться в новом мире после уничтожения прошлого. Первые, кого создала Талла, наделив силой.

— Серебряные — это дети Таллы. Они не просто наделенные силой Шакти, они особенные. Они сами по себе стихия, как и четыре других. И так же, как эти стихии — они часть природы, — рассказывал старик, когда они вновь встретились. — Они справедливость и честность, возмездие и упокоение, доброта и вся озлобленность этого мира. Идти против истины для них, значит идти против себя. В первые ары разрухи таких рождалось много. Серебряные нужны были, чтобы чувствовать возмущение природы, успокаивать и договариваться. Они останавливали новые вспышки огня из недр гор, усмиряли штормы, возвращали воды в свои берега. Они знали, где может вспыхнуть новая беда, и всегда были там, готовые помочь или хотя бы предупредить. Их называли Изменяющими. Они были почти Богами, — Иофар печально улыбнулся, — но как это обычно бывает, захотели большего. Им было мало оставаться на равных со стихиями, они возжелали стать хозяевами. Серебряные научились рвать силу стихий на части и управлять ими. Так стали появляться другие — те, кто видел этот мир не целым холстом, а нитями. Они рвали ткань мироздания на куски, желая иметь больше силы, больше власти.

Димостэнис слушал горькие слова старика. Все оказалось не так просто. Природа больше не хотела быть единой с теми, кто причинял ей боль, и она перестала признавать своих детей. Серебряные стали гибнуть, стихии поглощали их, не давая слиться со своей сущностью. Новая планета вновь встала на грань уничтожения. Изменяющие были по-прежнему нужны. Их особый дар, их способность договариваться с природой. Однако мир закрылся от тех, кто однажды уже предал его, и Серебряные утратили связь с ним. Тогда им стали помогать, их стали провожать и возвращать.

— Теперь, чтобы войти в силу, им надо было проходить инициацию. Изменяющие должны были пробиться сквозь лохмотья, оставленные теми, кого впоследствии станут называть шактами, вновь увидеть всю целостность мира, слиться с его душой, напомнить о себе, дать признать себя его творением. Как только человек с таким даром вступал в возраст силы Шакти, как только была видна его аура, он сразу же проходил инициацию. Чем чище он был, пока еще не привык делить целое на куски, тем легче ему было становиться собой. Те, кто могли принимать в себя чужую энергию, проводить ее в мир и возвращать Серебряного назад, всегда присутствовали при этом. Они были проводниками.

Дим проводил сэты на террасе, уткнувшись в пожелтевшие от времени страницы. В этом странном месте, в самом сердце земли, он чувствовал себя как дома. Он был здесь своим. Лучи Таллы мягко обволакивали своим теплом, ветер заигрывающее трепал по волосам, морской воздух оседал на коже. Верный данному самому себе обещанию, он игнорировал все попытки общения, однако не мог отказать себе в удовольствии.

Серебряных все равно становилось меньше. Элиас успокоился, и надобность в них отпала. Те, у кого этот дар еще остался, и у кого рождались дети с серебряной аурой, объединились в одну семью. Они были первые, кто создал свой род, и жили чуть обособленнее остальных. Нашли себе тихое место, где могли быть ближе к чистой силе, где природа была нетронутой и где, как они надеялись, смогут слиться с мирозданием и не дать угаснуть своему дару.