Эмили Сувада - Эта смертельная спираль [litres]

Я медленно киваю и, задумавшись, поднимаю руку к черному кулону у себя на шее. И в голове появляется план, искра чего-то дикого и ужасного. Что объясняет, почему папа оставил Даксу копию алгоритма взлома Цзюнь Бэй.

– Мы проведем трансляцию, – говорит Новак.

– Это твой ответ на все случаи жизни, – вздыхает мужчина.

Новак вскидывает голову:

– Это другое. Мы посадим Катарину и запустим процедуру расшифровки вакцины. И расскажем историю о том, как нам удалось отбить Катарину и Дакса у «Картакса»…

– Ох, мне нравится это, – говорит женщина.

Они втроем начинают обсуждать детали этой масштабной трансляции, но я едва их слышу. Алгоритм взлома Цзюнь Бэй крутится у меня в голове. Папа оставил его не для того, чтобы вытащить нас из бункера. Он подразумевался как запасной план… что-то, что, по его мнению, я пойму, как только увижу.

Алгоритм Цзюнь Бэй взломал каждую панель в «Хоумстэйке», используя тот же механизм, что и в дубинке, которая висит на моей шее. Это единственный недостаток в системах безопасности каждой панели.

И, думаю, я тоже смогу этим воспользоваться.

Как только последний кусочек папиного плана аккуратно встает на свое место, я резко поднимаю голову и встречаюсь взглядом с Новак.

– Я могу это сделать, – влезая в их разговор, говорю я. – Я могу загрузить вакцину в каждую панель, но вам придется точно следовать моим указаниям.

– Это прекрасно, – говорит Новак, склонившись над моим плечом и читая то, что я написала.

– Это ужасно, – отвечаю я.

Она просто улыбается и переводит на меня свой стальной взгляд.

– Сейчас ужасные времена, Катарина. И иногда нужно принять это, чтобы выжить.

Я сижу, скрестив руки на груди, и смотрю в экран терминала. Мне понадобилось меньше часа, чтобы написать код, который загрузит вакцину в каждую панель. Новак нашла мне серверный терминал с экраном и клавиатурой, и я создала оружие из «лаза» Цзюнь Бэй. Я соединила вместе элементы моих собственных вирусов со строчками из кода дубинки «Картакса», в которых прописана точность удара по системе питания, и получила нечто ужасное.

Мерзкое.

Пока я работала, люди «Картакса» и Новак пытались создать единую спутниковую сеть – официальное объединение для обмена алгоритмами и информацией по гентеху. Это было одним из моих требований, и они выполнили его. Они подготавливают свой народ к единому миру.

– И что теперь? – спрашиваю я. – Вы готовы запустить расшифровку?

– Чуть позже. – Новак отступает на шаг. – Я всегда хотела, чтобы ты поучаствовала в одной из моих трансляций. Поэтому ты будешь стоять рядом со мной, когда мы объявим миру о вакцине.

Мой желудок сжимается. Я заставила себя написать этот код и готова отдать жизнь за вакцину, поэтому не уверена, смогу ли притворяться счастливой.

– Я не знаю, что говорить.

– Предоставь это мне. – Новак внимательно осматривает мое лицо, а затем приподнимает прядь моих спутанных волос и хмурится. – Но сначала нам нужно привести тебя в порядок.

Три часа спустя меня ведут в куполообразную палатку, стены и потолок которой укрывают камеры, как будто на вас смотрят тысячи немигающих глаз. Ежедневные трансляции Новак записывает для виртуальной реальности, чтобы людям, которые будут смотреть на нее через свои панели, казалось, что она стоит у них дома и разговаривает именно с ними. Большинство роликов для VR снимается всего двумя или тремя камерами, которые попадают на анимационные движки, и уже те создают трехмерное изображение. Но такая анимация не идеальна. И иногда это портит всю картину. Единственный способ получить идеальный образ – снимать каждого участника в куполе VR, но они дорогие и очень редкие. Но, как оказалось, у «Небес» есть несколько таких.

Дюжина ламп аккуратно встроена между камерами, чтобы освещать мои волосы и лицо. Визажист лихорадочными движениями накладывает финальный слой пудры на мои щеки, а затем уходит через эластичное отверстие в куполе.

Чувствуя себя неуютно, я опускаю руки в карманы. Люди Новак выдали мне облегающие черные джинсы, белую майку и сапоги до колен. Три визажиста целый час колдовали над моим лицом, но потом сдались и сказали, что сделали все возможное. Шрамы на лице временно прикрыли нановолокном, волосы вымыли, высушили феном и накрутили легкие локоны. Давно запущенные брови выщипали, глаза подвели черным карандашом, а ресницы накрасили, отчего стало казаться, что они стали гуще. И сейчас, когда я смотрю на свое отражение в линзах, мне кажется, что вижу там инопланетное существо. Это все еще «я», но мне даже в голову не приходило, что я могу быть такой. Я выгляжу умной и утонченной. И это идеальная маска, чтобы скрыть нервное напряжение, бушующее внутри меня.

– Эфир через пять минут, – говорит знакомый голос из динамиков, встроенных в потолок купола.

Красная лампа надо мной разгорается ярче, и вспыхивают несколько крошечных экранов размером с ладонь, которые спрятаны между камерами. На одном из них видно, как Дакс вертит головой, разглядывая себя в своих камерах. Экран справа показывает, как стилист распыляет лак на волосы Новак.

Мы собираемся выступить вместе – ученый «Картакса», лидер «Небес» и дочь Лаклана Агатты – и зачитать речь, написанную людьми Новак. В ней говорится, насколько важно, чтобы каждый человек скачал вакцину, насколько она безопасна, насколько тщательно протестирован код. Я расскажу миру, что последние два года мы с Даксом тайно общались, представлю нас этакими несчастными влюбленными. Скажу, что мы вдвоем, «Небеса» и «Картакс», должны наконец работать сообща.

Это все ложь.

Мы не станем упоминать, что люди «Картакса» забирали Дакса под дулом пистолета. И не станем говорить, что никто из нас, кроме Дакса, даже не видел вакцину, не говоря уже о том, чтобы тестировать ее.

Единственный человек, который понимал код, умер.

Но это не имеет значения. Трансляция просто отвлекает внимание от того, что на самом деле посылают спутники. Пока мы говорим, код моего «лаза» будет транслироваться по каналам каждого спутника на орбите, а затем незаметно проникать в руку каждого человека на планете. Мы никому не оставим выбора. Люди даже не узнают, что это произошло. Алгоритм скроется за той же защитой, что я использовала, когда закачивала код, вырубивший Коула. Позже, когда мы расшифруем вакцину, код автоматически загрузит ее на панели. И вакцина будет тайно работать, пока какой-нибудь хакер когда-нибудь не обнаружит ее, но к тому времени вирус уже погибнет.

Люди выживут, и им уже ничего не будет угрожать, но это не умаляет того факта, что фактически это насилие.

– Встань на метку, Агатта, – доносится из динамиков.