Лэйни Тейлор - Муза ночных кошмаров [litres]

– Эрил-Фейн! – окликнула она, входя в павильон.

Он стоял в шелковых санях. Мужчина изучал механизм, но при звуке ее голоса обернулся.

– Азарин, – чересчур сдержанно ответил он. Эрил-Фейн ожидал и боялся ее прихода. Ну, пожалуй, «боялся» – это слишком сильно сказано, но он прекрасно знал, как она прокомментирует его затею.

– Куда-то собрался? – поинтересовалась Азарин ледяным тоном.

– Конечно нет. Думаешь, я бы тебе не сказал?

– Но ты обдумывал этот вариант.

– Я обдумываю все варианты.

– Что ж, этот можешь исключить. Преимущество полностью на их стороне. Эта штука выдержит, сколько, четверых бойцов, чтобы напасть на богов и призраков на их же собственной территории?

– Я не хочу нападать на них, Азарин. Я хочу поговорить.

– Думаешь, они станут говорить с тобой?

Азарин сразу же пожалела о своем тоне, который вызвал призрака мужчины, шагнувшего в ясли с ножом. С тем же успехом она могла обозвать его убийцей и покончить с этим.

– Прости, – закрыла глаза. – Я не хотела…

– Пожалуйста, никогда больше не извиняйся передо мной, – едва слышно прошептал он.

Эрил-Фейн жил с таким неподъемным чувством вины, что любые извинения наполняли его стыдом. Вина за то, что он сделал в цитадели, была как постоянный кислотный ожог в желудке. Вина за то, чего он не сделал, отличалась – скорее ножевое ранение, чем ожог. Каждый раз, когда он смотрел на Азарин, то встречался с пониманием, что его неспособность… преодолеть… то, что с ним сделали – и что он сделал, – лишила ее жизни, которой она заслуживала. Слышать слово «прости» из ее уст… от этого ему хотелось умереть. Всем остальным удалось собрать лохмотья и сшить из них пригодную жизнь. Почему же он не смог?

Разумеется, никто из них не был особым подопечным богини отчаяния, но Эрил-Фейн не делал себе поблажек по этому или какому-либо другому поводу.

– Я просто изучал их, – сказал он, покидая аппарат. – Все равно мне вряд ли удастся ими управлять. Но если сегодня нам не придет никаких вестей от Лазло или… – Он не знал, как закончить предложение. Или от кого? Его дочери? Она мертва. От другого ребенка, выжившего в его бойне? Кислота начала разъедать стенки желудка. – Нам нужно будет подумать о том, чтобы вернуть Солзерин и попросить ее о помощи. Нельзя и дальше продолжать существовать без контакта. Незнание сожрет нас живьем. – Мужчина вздохнул и почесал подбородок. – Нужно как-то решать проблему, Азарин. Сколько они протянут в Энет-Сарре?

Это место располагалось чуть дальше по реке, куда сбежали люди. На протяжении многих лет шли разговоры, чтобы возвести там новый город и начать все заново, освободившись от тени серафима. Но нельзя просто так взять и за одну ночь переселить тысячи людей, чтобы построить лагерь в полях без каких-либо удобств. Начнутся болезни, беспорядки. Они обязаны вернуть своим людям дом. Они обязаны обезопасить его.

– Мне послать за ней кого-нибудь? – спросила Азарин, смирившись, но не раскаиваясь. – За Солзерин.

– Да, пожалуйста. Если она придет. – Эрил-Фейн думал, что да. Солзерин не из тех людей, кто отказывается помочь в час нужды. – Я иду в храм. Хочешь присоединиться?

– Я уже была там.

– Значит, увидимся позже.

Он устало улыбнулся ей, развернулся и ушел. Глядя ему в спину – такую широкую и невероятно сильную, – Азарин гадала, сможет ли он когда-нибудь повернуться, по-настоящему повернуться, и снова пойти к ней.

Азарин влюбилась в Эрил-Фейна, когда ей было тринадцать.

За неделю до этого состоялась ее церемония элилит; татуировка – венок из цветов яблони – была по-прежнему очень чувствительной, когда художница, Гулдан, пришла проверить, как она заживает. Азарин впервые выпала возможность побыть с ней наедине. Во время церемонии их окружали все женщины из ее семьи; теперь же они были только вдвоем, и Гулдан смущала ее своим проницательным, оценивающим взглядом, будто больше изучала Азарин, нежели татуировку.

– Дай посмотреть на твои руки, – сказала женщина, и Азарин неуверенно протянула их. Она не гордилась своими руками, огрубевшими от починки рыболовных сетей и местами со шрамами от скользкого ножа. Но Гулдан провела по ним пальцами и одобрительно кивнула. – Ты сильная девушка. Но храбрая ли?

От этого вопроса по спине Азарин побежали мурашки. В нем крылись секреты; это чувствовалось. Она ответила, что надеется на это, и пожилая женщина дала ей наставления, которые навсегда изменили ее жизнь.

Азарин не сказала родителям; чем меньше людей знают, тем лучше. Спустя пару дней она скользнула в одиночку к тихому каналу подземной Узумарк, назвала пароль молчаливому лодочнику и отправилась в пещеру, о существовании которой даже не подозревала. Та пряталась в лабиринте водных путей под городом, где рев порогов скрывал любые звуки. Азарин, с колотящимися от предчувствия сердцами и азартом тайны, зашла за угол и стала свидетелем события, которого не видела никогда в жизни: сражения на мечах.

В городе было запрещено носить оружие. Но здесь укрылась учебная база тизерканцев, легендарных воинов, которых искоренил Мезартим – или почти искоренил. В ту ночь Азарин узнала, что их искусство сохранилось и передавалось из поколения в поколение. Это не армия, а хранители навыков и истории, а также надежды, что однажды город освободится.

Азарин узрела около десятка мужчин и женщин, устроивших спарринг. Со временем она узнала, что были и другие. В целях безопасности они никогда не собирались все вместе. Если кого-то поймают, другая группа выживет и сможет набрать новеньких, чтобы начать все сначала. То, что она увидела в свете сфер, было великолепно: танец грации и силы, блеск мечей – традиционных хрештеков тизерканцев, – их звон заглушал грохот реки. Раньше девушка даже не подозревала, что желает этого. Она не ведала об их существовании. Но в ту же секунду, как она узрела блеск и вращение лезвий, то поняла, что рождена для этого.

Азарин зачарованно наблюдала за тизерканцами, смущенно стоя в сторонке, пока кое-кто не заметил ее. Он был единственным сверстником здесь, всего на год старше, но уже крепкий, как зрелый мужчина. Юноша работал подмастерьем у кузнеца и жил в другом районе, но Азарин все равно встречала его на рынке. Если парень находился поблизости, его было невозможно не заметить. Дело было не только в его красоте. Это казалось чуть ли не второстепенным. В нем чувствовались тепло и энергия, словно он был живее любого человека. Как пламя в печи с открытой дверкой, согревающее всех своим жаром. Он излучал необыкновенную жизненную силу. Смотрел на все широко раскрытыми глазами и видел, действительно видел, и, похоже, ему все нравилось – как жизнь, так и мир. Хоть мир и мрачный, но еще он бесценный и увлекательный, и когда этот юноша смотрел на тебя… по крайней мере, когда он смотрел на Азарин в ту ночь и все последующие, она тоже чувствовала себя бесценной и увлекательной, а еще более живой, чем когда-либо прежде.