Владимир Поселягин - Жнец [litres]

А вот теперь и банкирами можно заняться. В отличие от правителей, целями у меня были не только главы семей, но и их семьи, полностью. Причины так действовать понятны: у гидры нужно все головы рубить, чтобы эти семьи совсем зачахли и не лезли в политику. А за кем нужно охотиться, я уже знал: список из одиннадцати фамилий тех, кто больше всего вкладывает деньги в войну и получает барыши, у меня на руках. Жаль только, что всего семь семей из этого списка находятся в Англии, остальные – кто в Канаде, кто в Америке, успели сбежать, а эти ещё выжидают. Неудобно ещё было то, что некоторые члены этих семей жили отдельно в своих домах и квартирах. Придётся поездить, чтобы стереть их из истории.

Полтора месяца спустя

Я стоял у борта и внимательно наблюдал, как судно, медленно, с помощью двух буксиров подходит к причалу Архангельска. Один из кранов, который, вероятно, и будет разгружать сухогруз, уже повернул стрелу. На пристани стояли и пограничники, и таможенники. То, что на борту среди пассажиров есть иностранцы, им было известно. Я имел на руках документы английского подданного, совершеннолетнего, по ним мне было двадцать три года. Документы настоящие, только слегка доработанные мной. Бывший владелец их – сирота, это точно, и в данный момент мёртв, искать его не будут, а тело я хорошо спрятал. Документы качественные, и ими вполне можно пользоваться в будущем в случае нужды. Тут полный комплект, от метрики до прав на вождение автомобиля и загранпаспорта. Всё было. И находился я на борту сухогруза в качестве туриста, о чём сообщил в советском посольстве в Лондоне, когда посетил его. Мол, устал от войны и всегда хотел посмотреть на красоты русских городов. Вот так я смог получить разрешение, приобрёл билет, там же, в посольстве, на борт сухогруза, который доставлял продовольствие и забирал какие-то ящики, я подозреваю, что со станками, и вскоре оказался на его борту.

Об Англии мне и сказать особо нечего. Британские службы быстро выяснили, на кого началась охота. Особенно когда поместья двух семей банкиров полыхнули, нашли трупы членов этих семей, да и везде были оставлены записки с цитатами Гитлера, сборник которых я ещё в Берлине купил. На третьей точке меня ждала засада, еле отбился, два отделения солдат положил, ну и понял, что работать больше не дадут. Тем более семьи быстро сменили места проживания и затихарились, а некоторые поспешили покинуть Англию. Вот так и получилось, что до конца я поработать не смог. И дальше занялся тем же, что и англичане любят делать, – грабить награбленное.

По документам англичанина Патрика Мэтью Уилкинса двадцати одного года я в одном из банков Ливерпуля арендовал сейф. Максимальный срок аренды в этом банке – двадцать пять лет, на весь срок и арендовал. Документы на Уилкинса и на аренду в сейф и убрал, в будущем они, возможно, пригодятся. Сейф на предъявителя, документы показывать не нужно, это я так настоял. Получить доступ к сейфу было достаточно легко. Нужно назвать его номер и довольно длинный пароль. Это всё. Проходишь и берёшь из него всё, что необходимо. В сейфе же я оставил и маузер, тот, что с деревянной кобурой, патроны к нему, двенадцать слитков золота, фамильные драгоценности одной из банкирских семей и чемодан денег: половина – в английских фунтах, а другая половина – в американских долларах. Мне повезло, семья как раз собиралась покинуть Англию и сами собрали всё ценное. Естественно, трофеи с двух семей не могли войти в один сейф, оттого я арендовал их четыре: один, как я уже говорил, в Ливерпуле, два в Манчестере в двух разных банках, четвёртый в Бирмингеме. Я не складывал все яйца в одну корзинку. Последние три арендованы на двадцать лет, тоже их максимальный срок. У главы одной из банкирских семей оказался очень разговорчивый помощник, который ну очень хотел жить, вот и рассказал, что вместе с семьёй будет вывозить золото, и сообщил, когда, на какой машине, из какого банка и по какой дороге к нужному порту его повезут. В охране всего два человека плюс водитель и сопровождающий, отвечающий за груз. Перехватить их удалось без проблем, как и спрятать машину с грузом. Потом, когда сейфы были мной арендованы, два из них я доверху заполнил золотом, в двух других были остальные трофеи – деньги, драгоценности. Однако оружие, пистолеты и один автомат, имелись в каждом сейфе. Так, на всякий случай. Номер и пароль сейфов были один на все. И да, паспорт того поляка тоже в одном из сейфов лежал, мало ли, пригодится.

При себе я оставил мизер. В посольстве поменял фунты на рубли, примерно две тысячи вышло, ещё триста фунтов были при мне, всё задекларировал и отправился в путь с небольшим чемоданчиком и саквояжем. Пока сбрасывали трап, я неторопливо прошёл в свою каюту, забрал багаж и направился к сходням. Сначала меня встретили пограничники, поставили свою печать, потом таможенники. Причём настороженные, что-то им не понравилось, и пришлось показать багаж. Чехол с тестером они приняли за фотоаппарат, даже смотреть не стали, инструменты их тоже не заинтересовали, так что, проверив мои вещи, пропустили, поставив отметку в документы о прохождении их пункта. И я был свободен, мог делать, что захочу. Я же турист, меня никто не встречал. А так как здесь было представительство Англии, что-то вроде консульства по торговым делам, через них я приобрёл билет на поезд в СВ, на завтра.

Купив матрёшку – не знал, что они в это время уже продавались, – я, довольный, пошёл устраиваться в гостиницу. Обслуга, видя меня с матрёшкой, втихаря улыбалась, видимо привычная к подобному со стороны иностранцев. И да, я отметил за собой слежку, не особо профессиональную, но на криминал явно не похоже, больше напоминает работу спецслужб. Думаю, молодёжь на мне тренируют. Или просто отрабатывают слежку на подходящем объекте. Может, проводят до поезда, и на этом всё.

А ночью я незаметно выскользнул из гостиницы, сделал то, что спланировал, и так же незаметно вернулся.

А в полвосьмого утра я уже устроился в купе, и поезд, дёрнувшись, отправился в Вологду. До конца маршрута я не доехал. Вчера ночью я подстерёг пару пьяных матросов, кажется, даже английских, судя по разговору, вырубил их и, сделав вид, что их поцарапали, сцедил в банку крови. Почти литр вышел. Так как я ехал один – если бы это было не так, пришлось бы выкидывать банку с кровью и использовать другой план побега, – на середине пути, в два часа ночи, испачкав часть снятой одежды кровью, забрызгав купе и бросив на пол окровавленный нож, характерную для зоны заточку, я прихватил саквояж (раскрытый чемодан с раскиданными вещами оставил в купе) и пошёл к тамбуру, оставляя дорожку из капель крови. Здесь налил небольшую лужицу и испачкал ручку двери, будто моё тело воры, что решили поживиться, сбросили с поезда. Документы на Паркинсона, по которым я прибыл в Союз, оставил в купе, тоже замарав кровью.