Ирина Котова - Расколотый мир [litres]

Он, почти закончив с сумками, отдал Богуславской свою флягу, показав, как крепить ее на ремне. Поколебавшись, вручил и отнятый у наемника нож.

– Только постарайтесь не отрезать себе ногу, – хмуро проговорил он, глядя, с каким восторгом принцесса поглядывает на оружие. – Это только на крайний случай, Алина.

– Я буду очень осторожной, лорд Тротт! – спутница аккуратно лизнула медовый кусочек и совсем повеселела. Похоже, она уверилась, что для него нет ничего невозможного. Хотелось бы и ему в это верить.

– Идем быстро, – продолжал Макс инструктаж, раскладывая по мешкам оставшиеся припасы. – Если начнет натирать ноги – не молчать, Богуславская, сразу говорить мне. Я перемотаю обмотки. Увижу мозоль – сам прибью, клянусь.

Принцесса, усевшаяся рядом, радостно кивала, будто он ей увеселительную прогулку обещал. Потихоньку грызла лакомство и с любопытством олененка разглядывала вещи; зеленые глаза так и сверкали. Она, конечно, сунула нос в бамбуковую трубочку с рыбной мазью и позеленела больше, чем от килсея.

– Что это? – обиженно спросила Алина.

– Это урок не лезть в емкости с неизвестным содержимым, – проворчал Тротт, затыкая трубку пробкой. – Узнаете в свое время.

Она поспешно откусила еще кусочек сладкого, облизнула губы – и пальцы, тайком, смущаясь. И улыбнулась от удовольствия.

А Макс едва удерживался, чтобы не оскалиться или не выругаться. Лесной запах папоротников и мхов смешивался с запахом меда и едва уловимым – крови. Настройка на кровный поиск давала о себе знать обостренным обонянием и повышенной агрессивностью, но тут уже никуда не денешься, надо сдерживать раздражение, пока связь не ослабнет. С Михеем, когда тот учил его поиску, она ослабла только через несколько месяцев.

«Терпи, – сочувственно говорил друг, – я сам не очень понимаю, что поиск в нас пробуждает. То ли воспринимаешь кровника как раненую жертву, которую нужно догнать и добить, то ли как того, кого нужно защищать, а запах – сигнал, что нужна защита».

– Если проблем нет – не болтать, – добавил Тротт, поднимаясь и перекидывая сумку через плечо. Проверил нож, лук, плотно ли прилегает колчан со стрелами к бедру. – Не отставать. Воду пить по глотку, иначе будет тяжело идти. Пауков ближе к скалам не должно быть, они не любят прямой солнечный свет, но все равно глядеть в оба. И без раздумий выполнять мои команды, Богуславская! Понятно?

– Да, лорд Тротт, – послушно повторила она.

– Даже если хочется поплакать или упасть в обморок, – повторил он с жесткостью и протянул ей вторую сумку. – Сначала выполняете мою команду, все остальное – потом.

Богуславская наконец-то перестала улыбаться, сунула остатки лакомства в рот и, взглянув на Макса исподлобья – и снова став до ужаса похожей на Михея, – дунула на упавшие на глаза светлые вихры.

– Я все поняла, профессор, – серьезно сказала она, последний раз коснулась языком нижней губы, измазанной медом. Поднялась и взяла сумку. – Вы не думайте, я осознаю́, что впереди засада и нас могут убить. Я очень постараюсь больше не подводить вас.

Весь день, пока они шли, принцесса действительно не давала повода для недовольства. Хотя Макс видел, как ей трудно, как украдкой она тяжело опускает голову, как задерживается перед очередным нагретым солнцем скальным уступом и потом лезет наверх, отчаянно закусив губу и не прося о помощи. Сил у нее было немного, зато воли хоть отбавляй.

Во второй половине дня с моря пришла гроза, вымочившая их до нитки. Пришлось пережидать ее под гранитным уступом – молнии били так плотно, что двигаться было опасно, – и в результате о вечернем отдыхе перед ночным марш-броском пришлось забыть. После грозы поменялся ветер, запах водорослей с моря пропал, потянуло гнилостным привкусом торфа и метана с низин. Но помимо грозы ничего страшного не случилось. Даже лорхов-пауков, которые ранее встречались в день по три-четыре особи – Макс давно научился видеть дальние сигнальные нити их паутины в кронах папоротников и предпочитал обходить их по дуге, – они не встретили. И наемников не было, и раньяры пролетали всего пару раз.

К двум пологим холмам, выступающим в море, путники дошли почти к ночи. Стальные небеса уже окрасились в красный и фиолетовый, солнце почти опустилось в волнующееся море. Макс намеренно приблизился к самой кромке берега и сейчас, оставаясь под прикрытием папоротников, наблюдал за перешейком, который им нужно было преодолеть в темноте.

Богуславская шуршала за его спиной, затаившись в кустах. Здесь не было воды – только редкие высыхающие лужицы на граните. Родник они прошли около двух часов назад, и Тротт разрешил остановиться на пять минут, чтобы наполнить фляги и привести себя в порядок. Теперь воду нужно было беречь: чем выше берег, тем реже встречались источники.

Холмы, на которые смотрел Тротт, шириной были около километра и с одной стороны обрывались в море высоченной слоеной стеной. Внизу виднелись серые каменные глыбы, между которыми крутило водовороты. С другой стороны заросший хилыми, местами полегшими папоротниками перешеек медленно спускался к болотистой низине. Над деревьями тут и там поднимались гранитные столбы и обветренные скалы, за которыми так легко было спрятать засаду, – и вариантов прохода, несмотря на ширину перешейка, оставалось немного.

Но, похоже, прятаться никто не собирался: над скалами кружили два раньяра со всадниками. Один пошел на снижение, навстречу ему взмыл третий. Сколько же их там? Пять? Семь, как говорил староста? Успели ли сюда подойти наемники на охонгах от твердыни Аллипа? Если да, то шансы пройти, и так мизерные, снижаются до нуля.

Макса очень беспокоило, что они не встретили наемников. Если преследователи на раньярах облетают деревни каждый день, то они должны были уже поговорить со старостой – и логично было бы отправить цепь ловчих навстречу. Макс целый день реагировал на каждый шорох – но нет, вокруг было пусто. Староста не сдал? Или преследователи решили, что никуда они не денутся, и вместо того чтобы ловить их по лесу, проще схватить в бутылочном горлышке между морем и болотами?

Позади раздались легкие шаги – принцесса выбралась из кустов, встала рядом. Макс порылся в сумке, достал трубку с мазью.

– Я нанесу это на нашу одежду, – объяснил он спокойно, – замаскируем человеческие запахи.

Богуславская с сомнением посмотрела на емкость, на Тротта.

– Они нас по этой вони не обнаружат, профессор?

– Люди здесь нечистоплотны, их обоняние не реагирует на неприятные запахи, поэтому не заметят, если не переусердствовать. – Он зачерпнул пальцами мазь, присел на корточки и принялся мазать принцессе штанины. – С моря и так несет гнилыми водорослями, а с болот – растениями. Наша задача – обмануть инсектоидов. С этим мазь справится, просто забьет иные запахи.