Стивен Дональдсон - Седьмая Казнь [litres]

Первые три экипажа оказались только началом каравана – такого длинного, что принц Бифальт раскрыл в изумлении рот и позабыл про жару. С дюжину или более того подвод и крытых повозок ехали друг за другом. Некоторые из них были нагружены товарами или провиантом, некоторые накрывал тент вроде шатров кочевников, другие прогибались под весом хитроумных механизмов, о назначении которых можно было только гадать. За ними одна за другой следовало пять повозок, наспех сколоченных из грубых, неотесанных досок, создававших впечатление, что их соединили случайно, по какой-то немыслимой прихоти. Подпрыгивая на неровностях колеи, эти повозки стучали с громкостью ударов молота о наковальню. За ними тянулся длинный ряд телег, похоже, предназначенных для карнавала, правда, принц не мог понять назначение их причудливых форм или прочитать кричащие надписи на их стенках. А за ними следовало еще больше новых телег, подвод и крытых повозок, таких же пестрых, как и те, что уже проехали мимо. Их было слишком много, чтобы сосчитать. Некоторые тянули кони или волы, другие – неизвестные животные с бивнями.

Все вместе они создавали впечатление, что несколько отдельных караванов соединились в точке сбора далеко на юге и теперь идут рядом, защищая друг друга или следуя за одним проводником через пустыню. Это впечатление подкрепляло множество разрозненных стражей, человек, по крайней мере, пятьдесят. Все они напоминали Сути аль-Сури своей одеждой, оружием, бронзовым оттенком кожи и желтоватыми глазами.

Когда карнавальные повозки приблизились к месту, где сидел принц Бифальт, к нему верхом подъехал сам главный страж. Если это его принц видел на дальней дюне, то он успел спуститься, пока внимание принца было приковано к каравану. Сути аль-Сури явно устал, но больше не хмурился.

Прочистив горло, он объявил:

– Караванщик говорит, не бояться винтовка. Все безопасно. Приветствие готово.

Так как принц, Элгарт и Кламат только молча смотрели на него, страж энергично закивал:

– Идем!

Элгарт тихо пробурчал:

– А какой у нас выбор?

– Никакого, – ответил королевский сын, – если мы, конечно, хотим остаться в живых.

А что еще он мог сделать, пока маги не открыли себя?

Он со стоном поднялся на ноги. Покачиваясь, он стянул с головы пропитанную потом засохшую сорочку и засунул ее за пояс. Когда Элгарт и Кламат с трудом присоединились к нему, принц повесил винтовку за плечо, а с ней и остатки своей ноши: сумку с боеприпасами и скатку. Надеясь, что Сути аль-Сури поймет жест, принц со звоном поправил саблю, чтобы клинок плотнее лежал в ножнах.

Главный страж каравана развернулся, показывая дорогу, и беллегерцы последовали за ним, шатаясь, словно были бесплотными миражами.

Сути аль-Сури проводил их к повозке, шедшей позади карнавальных подвод. Повозка эта была достаточно высока, чтобы в ней могла поместиться лошадь, но из-за необычной длины ее потолок казался низким. Когда главный страж приблизился к ней, широкая дверь скользнула в сторону, но принц не разглядел в тени, кто открыл ее.

Около повозки Сути аль-Сури сошел с коня.

– Входите, – указал он беллегерцам. – Отдых здесь. Вода. Пища. Покой тоже. Исцеление. Сон.

И после небольшой паузы добавил:

– Нет вреда. Это Сути аль-Сури обещает. Караванщик обещает.

Принц Бифальт мельком встретил взглядом неуверенный кивок Элгарта, остекленевшие глаза Кламата. И подчинился главному стражу.

Одному за другим провожатый помог путникам залезть в темноту.

Дверь сразу же задвинулась, отгораживая палящий зной. На мгновение принц Бифальт ослеп. Но когда его глаза, привыкшие к раскаленному солнцу, вновь начали видеть, он заметил несколько маленьких масляных ламп, освещавших длинное помещение.

– Ваше Высочество? – спросил Кламат.

У принца не было ответа.

Воздух здесь был блаженно прохладен – возможно, из-за того, что вдоль стенок стояло несколько сосудов с водой. На полу лежало шесть тюфяков, на одном из которых явно кто-то спал. Остальные пустовали. Там же стояло несколько баков: если в них тоже налита вода, беллегерцы смогут не только напиться, но и умыться. То там, то тут на полу стояли бронзовые подносы с разнообразными плодами и жареным мясом. А также с хлебом, чей запах принц Бифальт не мог ощутить из-за песка и пыли, забивших его нос. Рядом с каждым подносом стояло по кувшину с элем.

По всему было видно, что хозяин каравана собирается сдержать слово и помочь нуждающимся путникам.

У одного конца повозки согнулись четыре фигуры. Принц Бифальт догадался, что это были женщины, хотя капюшоны и плащи скрывали их фигуры. Согнутые спины и склоненные головы делали их похожими на старух. Говорили они тихо, на языке, который принц не смог распознать, хотя и понял, что он не походил на язык Сути аль-Сури. С путниками они больше общались жестами, приглашая тех утолить голод и жажду.

По их речи принц Бифальт понял, что караван собрал людей не из одной единственной неизвестной ему земли.

Усилием воли принц заставил себя спросить, есть ли у него причины подозрительно относиться к этому готовому пиршеству. Но люди его не сомневались. Кламат опустился на колени возле подноса и начал набивать рот фруктами. Элгарт схватил графин и пил прямо из него так, словно никак не мог напиться. Когда же ему пришлось сделать паузу, чтобы вдохнуть, он одобрительно хмыкнул.

Принц скорее упал, чем сел, и потянулся к кувшину. К собственному стыду, ему не удалось даже поднять его – так сильно дрожала рука. Тогда принц потянулся к фрукту, разделенному на дольки – похоже, мандарину. С фруктом получилось лучше. И когда принц почувствовал, как в его пересохшие рот и горло вливается сладкий сок, он нашел в себе достаточно сил, чтобы поднять кувшин.

Затем он ел и пил, как и его воины, жадно, позабыв об осторожности, о фигурах в конце повозки, о том, что он не знает, куда его везут или почему. Единственной его мыслью было утолить свою жажду и насытить голод.

И вот длительное напряжение мышц и перенесенные лишения дали о себе знать, и внимание принца ослабло. Он и не заметил, как три женщины в капюшонах поднялись на ноги. Они не обращали на себя его внимания до тех пор, пока одна из них не встала перед ним на колени. В руках у нее были губка и чаша с водой. Намочив губку, женщина начала смывать с лица принца пот, песок и грязь многих дней пути.

Где-то на задворках своего сознания вымышленный принц Бифальт остановил ее, настояв на том, чтобы самостоятельно о себе позаботиться. Настоящий королевский сын позволил женщине делать все, что она ни захочет. И когда она сняла груз с его плеч и начала расстегивать одежду, он не воспротивился. Ощущение влаги и легких поглаживаний заставили принца забыться, и он заснул, сам того не заметив.