Алексей Бессонов - Лабиринт кочевников

Рядом с его расческой, зубной пастой и стаканом для щеток валялась какая-то штуковина на длинном желтоватом шнурке. Климов осторожно взял находку в руки и нахмурился от удивления.

Миниатюрный, с советский пятак диаметром, барабанчик, выполненный необыкновенно тщательно, имелись даже шнуры, стягивающие кожу, их можно подцепить ногтем. Но что за материал? Сам не зная, зачем он это делает, Ян прикусил барабан зубами.

Кость. Да, без сомнения, кость. Ну и дела! Работа настолько тонкая, будто ее лазером вырезали. Хотя?.. А почему нет?

Ян изо всех сил сжал веки, вспоминая – да, сразу после разборки наверху Мария отправилась в ванную мыть руки и долго плескалась, а потом вышла с мокроватой мордашкой. Пыли она, по всей видимости, тоже не выносит. И что же получается, эта чертова белка забыла здесь какой-то свой амулет? Или, скорее, все же украшение?

На лбу у Климова снова выступил пот.

Пройдя в кухню, он устроился у окна и принялся рассматривать костяной барабанчик. Шнурок крепился к двум маленьким петелькам на верхнем ободе – в целом же барабан более всего походил на войсковой, века этак восемнадцатого. Откуда, что за странная фантазия? Ян вздохнул, аккуратно смотал на мизинце желтый синтетический шнурочек, потом упаковал находку в бумажное полотенце и отнес в большую комнату.

Он сам не знал почему, но лучшим местом для хранения потерянной игрушки ему показался ящик письменного стола старика Ленца.

На столе в кухне все так же стояла недопитая чашка, оставленная Марией. Климов снова разжег колонку, начал мыть посуду, но, когда очередь дошла до этой самой чашки, он вдруг сел на стул и закурил.

– Надо Таньке позвонить, – пробормотал он. – А то я уже точно с ума сходить начал.

События вчерашнего вечера и впрямь могли свести с ума даже опытного психиатра. Инопланетянка из параллельного мира, серая белка-летяга с уморительной физиономией и почти человеческими глазами. Ян никогда, даже в самые тяжелые свои дни, не имел тяги к запою, так что о последствиях его никогда и не задумывался. Да и сейчас, если разобраться… Всего лишь три капли там, три капли тут… Какие, на хрен, белки? Обычный невроз мужика средних лет, пережившего семейную трагедию. Мало таких, что ли?

Да и чашка же.

Он тщательно вымыл всю посуду, протер ее до скрипа, водрузил последнее блюдце на старую проволочную сушку над раковиной, вернулся за стол и опять придвинул к себе пепельницу. Ему было тяжело, даже чая не хотелось. Казалось, в доме душновато, и Ян встал, открыл форточку, и в этот момент на столе задребезжал мобильник.

– Да, Вадя, – ответил он немного нервно. – Что ты, как ты? В гости решил?

– Ты какой-то не такой, – опытный Сомов тут же прочувствовал недоброе в голосе друга. – Перепил, что ли?

– Да ну, что ты. Когда я этим болел? Простыл слегка. Всю ночь с заложенным носом…

– А, понял. Ну, если что, доктора у нас тут свои есть – ты имей в виду. Ну, ты ходить-то ходишь? Или постельный режим?

– Да в порядке, Вадик, ну насморк с утра, подумаешь!

– Хорошо. Слушай, такое дело. Можешь через пятнадцать минут к аптеке подойти – там у тебя, чуть выше? Квартал всего?

– Конечно. Кого-то встретить?

– Да-а… – Сомов замялся, подбирая слова. – Паренек там один, Асламов фамилия, из района вашего. Он «чертей» позавчера сам видел. И рассмотрел. Поговори с ним.

– А он что, со мной говорить будет? – изумился Климов. – Что ты ему про меня-то рассказал?

– Сказал, что ты человек столичный и с головой. И в деле уже так или иначе. Если что, любые твои распоряжения он выполнять будет без разговоров. Я приказал.

– Твой протеже?

– Можешь так считать. И про Абазова, засранца, он тебе тоже расскажет. Дело хреновое, я кишкой чую. Не так оно все, не так… Я уже в живых мертвецов готов поверить. И кстати, Зарифуллин этой ночью в больнице помер.

– Ка-ак?

– Остановка сердца, больше никто ничего не знает, а жена против вскрытия, категорически. Ладно, иди, а то он ждать тебя будет. Юра тебе расскажет все. А я потом подъеду, вечером, может. Или завтра. В долгу не останусь.

– Ясно…

Ян хлебнул воды прямо из-под крана, с солдатской скоростью оделся и вышел на улицу. Идти до старой аптеки ему было недалеко, полтора квартала. После полуночи снегопад прекратился – устал видно, но коммунальщики шевелиться и не думали: тротуары вдоль хозяйских заборов представляли собой тропку, кое-как протоптанную спешащими на работу людьми. Плюнув в сугроб, Ян выбрался на проезжую часть. Тут тоже было скользко, но можно было хоть как-то шевелить ногами.

Возле бетонной коробки аптеки, типичного ужаса благоустройства шестидесятых, топтался невысокий паренек в серой китайской куртке и шерстяной шапочке, надвинутой на самые глаза. Яна он заметил издалека: бросил в сугроб недокуренную сигарету, поправил шапку, как-то подтянулся и с самым независимым видом отошел чуть в сторону, к углу аптеки. Климов, понятное дело, сразу же понял, что к чему.

Ян штурмовал перекресток, просочился через узкий проход в сугробе напротив входа в аптеку и встал, в упор глядя на парня. Тот подошел тут же.

– Старший лейтенант Асламов, товарищ майор, – негромко проговорил он и попытался отдать честь.

– Руку к пустой голове не подносят, – назидательно заметил Климов. – Что это вы, Асламов, в армии не служили, что ли?

– А? Не, я ж в Перми учился, ну а потом вот в милицию… Так уж получилось. Товарищ подполковник сказал, что вы…

– Докладывайте, лейтенант, – перебил его Ян. – И по сути, без болтовни. Что видели? Где?

– От Железного моста чуть в сторону, – с готовностью отозвался старлей. – Ну, налево там… Вверх по Бабушкина, номер восьмой. Семья там одна, девушка… В общем, неблагополучные они. Папаша месяц как с зоны откинулся, такое дело. Пришлось навестить.

– Угу, – понимающе кивнул Климов. – Девушка. Ясно, ясно. Ну а дальше?

Асламов смутился, кашлянул, глянул куда-то вбок, подальше от Климова.

– Ну, она меня проводить вышла за ворота. Стоим, курим. А там фонарь один-единственный горит, метров семь до него, может, больше даже. То есть темно в общем-то, но не совсем. И вот я вдруг голову немного повернул – прочь от фонаря, в сторону, и тут вижу справа, за пустующим домом, движение какое-то. Боковым зрением, товарищ майор, понимаете? Меня как током ударило: что это там такое? Поворачиваюсь туда – ничего. Присматриваюсь… и вижу вроде как три фигуры, ростом чуть выше двух метров, прозрачные совершенно… Если глаза скосить, видно лучше: контур виден, понимаете? Меня прямо в пот бросило. Тут-то ведь весь район только и молотит, что про чертей всяких да нечистую силу. Я Аленку эту в калитку впихнул – ну, пока, мол, звони, если что, а сам под забором тихонько за ними. Они вниз, к речке, и так шустро, что я еле догнал. Ну как догнал – метров пятнадцать держал. Вот они к берегу спустились, через свалку проскочили, а потом там уже овражек пошел, и темно, хоть глаз выколи. Все, пропали. Как я там ни бегал, как ни всматривался – ушли, гады. Да и не догнал бы я их, наверное, уж очень они ловко несутся. Ногами семенят, колени назад у них, как у кузнечика, – но не прыгают, а так как-то: быстро-быстро – фрр, и все.