Алексей Бессонов - Лабиринт кочевников

– Малиновский, – коротко представился он, даже не подумав протягивать руку. – Вы это… от Сомова?

– Климов, – ответил Ян. – Где люк на чердак находится?

– В кухне.

Ян покрутил головой, разглядывая жилище покойного Борисенко. Как ни странно, обычного алкоголического свинарника он не увидел, скорее наоборот. Разобранный диван годов шестидесятых со сброшенным на пол ватным одеялом, рядом старинный шкаф, напротив – румынская тумбочка, на которой стоял вполне приличный «Рубин» последних советских выпусков. Возле кровати торчала самопальная табуретка, а на ней стакан с водой и пузырек корвалола.

Кухня оказалась не меньше комнаты. Чердачный люк находился чуть сбоку от двери, на него вела крепкая, привинченная к полу лестница.

– Михалыч! – крикнул Асламов. – Вы где?

Сверху раздалось шуршание, шаги, и в полутемном провале люка возникло молодое лицо в очках с толстой, давно вышедшей из моды оправой.

– Тут я, Юрик! Это ты от Вадим Сергеича привел? А, здравствуйте! Войтюк моя фамилия, можно просто Лева. Это для них я там Лев, понимаете, Михалыч. Поднимайтесь сюда!

Посмотрев на ступеньки и не обнаружив на них ни единого следа крови, Климов резво вскарабкался наверх. Войтюк оказался довольно тщедушным парнем лет тридцати в свитере с оленями и потертых джинсах. На Яна он глядел снизу вверх.

– Интересно здесь, не правда ли?

– Еще ка-ак, – согласился Климов. – Охренеть!

Такого он не то что никогда не видел – вообразить даже не мог.

Правее люка плотно пригнанные доски пола были усеяны осколками фарфора с какими-то красивыми рисунками, там и сям торчали вскрытые коробки с японской стереоаппаратурой восьмидесятых. Преобладали здоровенные двухкассетники Sharp, но попадались также Sony и Aiwa. Под стеной на свернутых коврах Ян разглядел аккуратно проложенную полотном стопку автомобильных стекол, рядышком – ящики, заполненные какими-то запчастями. Слева, на полу, лежало несколько торшеров, частично прикрытых смятым тряпьем, меж ними можно было разглядеть хрустальные бра, а еще кем-то изодранную в клочья коробку, поверх которой валялась куча бронзовых индийских кувшинов, дико модных в семидесятые годы.

– Знаете, что там за стекла? – смеясь, поинтересовался эксперт. – Жигулевские! Задние, с обогревом! Швеция, между прочим. Еще лет пятнадцать назад за такое стеклышко на Кавказе три тонны мандарин отвешивали и до смерти благодарны были. Копил Борисенко на старость, да время свое прозевал. Изменила ему эпоха, понимаете ли… Нет, сейчас все это фуфло тоже каких-то денег стоит, но разве сравнишь?

Он остро посмотрел на молчаливого Яна и вдруг умолк.

– Да, это музей, – согласился Климов. – Но здесь вы уже все вскрыли?

– Я кое-что двигал с места на место, – нахмурился Войтюк. – Но ничего не вскрывал. У меня тоже, знаете, есть такое ощущение, что коробки были запечатаны. При этом не взяли, как я понимаю, ничего… Да вы на фарфор посмотрите. Это ж сервиз «Мадонна», люди за него убивались, в Норильск ехали работать, чтоб жена пилить перестала. И все побито…

– А стрелял он куда? – спросил Ян, поднимая голову к железной крыше.

– Тут у нас тоже все очень интересно.

Эксперт прохрустел по фарфору к толстой серой балке, поддерживающей кровлю, ткнул пальцем в отверстие на уровне своего уха:

– Пулю я вынуть пока не могу, иначе весь дом завалится. Пуля одна, мы тут все, считай, перерыли, – а гильз было три. И лежали они аккуратненько вон там, правее люка, под коврами, которые нам перетряхивать пришлось. Патрон – «Люгер 08», он же «Парабеллум», один из самых распространенных в мире. А вот из чего он стрелял? Оружия вроде как в доме нет… Да и искать особо смысла не было: покойник свалился с лестницы уже мертвый. Кухню перерыли, чердак – нет ничего. Я, конечно, написал в заключении о гематоме на затылке плюс семьдесят шесть лет возраст, давление наверняка же… Вскрытия еще не было, и не знаю, будет ли, сейчас всем на все плевать. Но это в общем-то хрень, знаете ли. Я посмотрел, пощупал… Мне хватило. Борисенко умер от того, что вдохнул какую-то жуткую гадость, нечто вроде боевого газа, вызвавшую, скорее всего, мгновенный отек дыхательных путей, возможно, разрыв сосудов… и остановку сердца. Он успел пару раз кашлянуть кровью, но сердце уже стояло, все… Синий был, да и еще зеленоватый какой-то, я такого никогда не видел. А потом на глазах у меня сереть начал. Так что с заключением лучше не мудрить, знаете ли. Странное дело, Ян Антонович. Вас так ведь зовут, я не ошибся?..

– Да, – озабоченно кивнул Ян. – Но погодите, Лев, вы что же, пистолет не искали?!

– Искали, конечно, – махнул рукой тот. – Дом перерыли… Не, пистолет они с собой унесли, это точно. Обычное было бы дело: пришли к старому вору дружки да и порешили за что-то. Вот только на кухне – чистота идеальная, никаких следов гостей, и главное – причина смерти. Я, если честно, никогда с таким не сталкивался, а в милиции уже почти десять лет работаю. Сомов, как я ему рассказал, тут же велел обо всем молчать. Ну и про вас сказал: привезет Асламов человека, он посмотрит. Но вы ж не медик, как я вижу? И не из наших?

– Н-нет, нет… извините, – Климов обошел эксперта и, разгребая на своем пути торшеры вперемешку с побитыми бра, приблизился к деревянной стенке чердака – той, что смотрела во двор.

Дом этот когда-то строили добротно, доска на стену пошла толстая, солидная, но вот внизу… Ян сел на корточки, щурясь в полумраке. Нижнюю часть ремонтировали, и тут уж получилось не очень: и доска пошла короткая, так что пришлось ее сшивать изнутри, да и качество не то. Подгнило. Толстые гвозди, загнутые для надежности… Ян повернул голову, и сердце вдруг екнуло. В трех досках, расположенных одна над другой, слева, под самой кровлей, гвоздей не то что не наблюдалось – сами отверстия имели какой-то странный вид, с зеленоватыми потеками по дереву. Климов быстро перебрался в угол чердака, откинул мешающий ему немецкий торшер. Загнутые огрызки гвоздей валялись тут же в пыли. Климов поднял один из них: гвоздь был не сломан, не перекушен даже – оплавлен, будто его смахнули газорезкой. Ни к чему не прикасаясь, Ян внимательно осмотрел отверстия в досках. Они оказались раз в два больше, чем следовало, волокна древесины, зеленые и разлохмаченные, походили на мох. Вынув из кармана носовой платок, Климов сложил его вчетверо и очень осторожно потыкал верхнюю доску. Деревяшка шаталась, но держалась без всяких скреп, так, словно ее наскоро приклеили чем-то.

– Что вы там ищете? – тревожно спросил эксперт, все еще торчавший возле люка. – Пистолета там нет, мы искали.

– Да вижу, – хмыкнул Ян и с легким стоном выбрался из темноты. – Ладно… Делайте что нужно, меня это все уже не касается. Кто все это барахло унаследует?