Алексей Бессонов - Лабиринт кочевников

Ян молча покивал в ответ. Проходя мимо шиферного забора с железной калиткой, Асланов замедлил шаг, прислушался. Климов поднял голову – видно, там, в довольно приличном доме из белого кирпича, жила та самая Алена, прощаясь с которой Юра и увидел «чертей». Яна, впрочем, эти дела не волновали, он смотрел на правый угол, за которым белели снегом ветки кленов, что росли из овражка на берегу Граи.

– Там? – спросил наконец он, показывая рукой.

– Ну да, – Асламов остановился. – А убегали они во-он туда вот, вдоль берега. Там я за ними еще мог бежать, ну, вдоль забора, понятно, по кустам. А потом они мост миновали, через свалку, и все, считай. Уже их совсем не видно стало. Да и темно, сами понимаете, хоть глаз выколи. За мостом ни одного фонаря целого не осталось! И не живет там никто.

– Ясное дело… Откуда начнем?

– Смотрите сами, Ян Антоныч. Ближайший дом весь почти разобран, там вроде как дочка покойного хозяина на Депо гараж строила и вывезла много. За ним два дома… ну, как сказать: не жилые, но стоят целые. Летом еще и стекла не побили, а с тех пор я туда не заглядывал, нужды не было.

– Ну, глянем, что там где осталось. Забора между участками нет уже, наверное?

– Его по факту и не было, так, штакетник гнилой.

Ворота ближнего дома дочура старика забрала вместе с калиткой, и в дыре уже выросли кусты. Где сирень, а где и нечто колючее, шиповник, что ли? Так что Ян продирался вслед за лейтенантом с большой осторожностью, боясь за рукава куртки. От дома там действительно мало что осталось, кроме печки, битого кирпича и нескольких оконных рам, торчащих из-под снега. Климов покачал головой, вздохнул и потопал через нетронутые сугробы налево, туда, где за старым садиком темнели соседские стены. Вездесущие кусты, да еще и молодые клены превратили участок в подлинные джунгли. Ян не без труда дошел до веранды небольшого домика с шиферной крышей, глянул на серое от грязи стекло. Что тут разглядишь?

– Слушайте, а тут ходили, – тревожно произнес Асламов за спиной.

– Что? – Ян резко обернулся. – Где?

– Да вот, смотрите, от калитки. Следы занесло уже, но видно, видно еще! И ветка сломана.

Пригнувшись, Ян всмотрелся в неровную цепочку присыпанных снегом ямок, что вела от калитки к входной двери. Кто-то – то ли подросток, то ли женщина – продирался через ветки, обходил самые густые кусты; след был глубокий, нога проваливалась в мягкий снежок.

– А может, эти?.. – почти шепотом проговорил Асламов. – Я их ноги не разглядел, если честно. Двигались они странно, говорю ж – коленями назад, а что там, как у них стопа устроена, так хрен его знает.

– Согласен, – кивнул Ян. – Но думается мне, что это все-таки человек. А ну давай дверь подергай. Вдоль дома следов больше нет. Может, разве что дальше, а мы из-за кустов не видим?

Старлей нахмурился, покрутил головой.

– Обратных следов я не вижу, Ян Антоныч. Ох, что-то мне не нравится это все…

Он сплюнул, в два шага подошел к облезлой деревянной двери и дернул ручку. Раздался противный сухой скрип: дверь была не заперта, и Юра аж подался назад от неожиданности.

– Ох-х ты, черт побери!.. Стойте, Ян Антоныч, я первый пойду.

Из-под куртки Асламов достал лоснящийся ПМ, сбросил предохранитель, но патрон досылать не стал. Это Яну не понравилось: не видал пацан серьезных дел, но говорить он ничего не стал, только приблизился к самой двери и остановился. Юра тем временем аккуратно скользнул в темноту.

– Осторожно там! – крикнул ему в спину Климов и почему-то закашлялся. – Если увидишь что-то непонятное, беги сразу! Ясно? Беги!

– Да понял я, понял… – глуховато отозвался лейтенант.

Ян не мог знать, сколько в этом домишке комнат, но, судя по его размерам, вряд ли больше двух, да и не давали тогда строить что-то крупнее, разве что если детей много… Через почернелые от грязи окна веранды разглядеть нельзя было ничего, только какие-то очертания шкафа и вроде бы холодильника рядом с ним. Климов открыл дверь полностью, вдохнул холодную затхлость нежилого дома и вдруг отчетливо ощутил характерный запашок горелого дерева.

– Юра! – крикнул он. – Там что, костер палили?

Асламов не ответил. Послышались быстрые шаги, и старлей вынырнул на свет, на ходу пряча «Макаров» во внутренний карман куртки. Грудь его ходила ходуном, лицо было до того бледным, что казалось каким-то неживым.

– Там труп, Ян Антоныч. Ребенок, по-моему.

– Ребенок?!

– Черт поймешь, Ян Антоныч. Может, подросток. В кухне. Дня три как умер… Это его следы, я так думаю.

Климов выматерился, рванул из кармана плоский китайский фонарик и бросился в дом. Комнаты, как он сразу понял, шли анфиладой слева, а кухня располагалась по правую руку от неожиданно просторной прихожей. Сквозь грязные окна в дом кое-как проникал серый свет уральской зимы, делающий разгром с отставшими обоями и вздутым полом каким-то не то что мрачным, а пугающим, скрипящим своей дохлой жутью.

Дом был мертв, и в нем лежал мертвец.

Ян глянул в распахнутую дверь, за которой находились комнаты, вздохнул и шагнул на кухню. Труп он увидел сразу, у старой кирпичной печки. На упавший буфет он уже не смотрел: возле большого железного листа со следами недавнего, наверное, костра лежало, скрючившись, миниатюрное тело в серо-зеленой куртке с красной полосой, вытертых до желтизны джинсах и женских полусапожках. Климов наклонился, потрогал волосы, скрытые за воротником.

Это была женщина лет сорока, черноволосая, с мелкими чертами лица и узкими бедрами. «Не рожала», – вдруг подумал Ян. Он направил лучик фонаря на лицо. Южанка, таджичка? Да нет… Закашлявшись – так трудно презирать свою трусость! – Климов обмотал палец носовым платком и очень осторожно попытался повернуть замерзшее мертвое лицо.

Нет, не выйдет. Трое суток, сказал Асламов?

– Юра! – крикнул он. – Ко мне, живо! Ко мне, лейтенант!

На веранде загремели шаги. В руке у милиционера уже горел фонарик. Не без труда подняв правую руку, Ян зашарил по карманам покойницы. Это было не слишком легко, руки не гнулись, их приходилось с натугой оттягивать в сторону.

– Не трогали б вы ее, Ян Антоныч, – забормотал Асламов, склоняясь над телом.

– Верну на место, – огрызнулся Климов.

Карманы куртки были пусты, не считая зажигалки и раздавленной пачки «Мальборо», в которой оставались три сигареты. Ни телефона, ни даже ключей от квартиры. А вот джинсы… Ян вытащил три презерватива в стандартной упаковке и тонкую черную полоску – вроде пластик, а может?.. Он выпрямился, поднес полоску к свету окна, потом подсветил фонариком, даже ногтем поскреб. Вроде пластик, только странный какой-то: на вид скользкий, на ощупь шершавый. Пластинка была чуть короче его ладони, сантиметра четыре в ширину, а толщиной – тут Ян скривился в дурацкой усмешке – да вот как раз с презерватив в упаковке. С одной стороны по краям шли какие-то едва заметные зубчики, противоположная оказалась гладкой. Покачав головой, Климов аккуратно спрятал находку в верхний карман куртки: