Алексей Бессонов - Лабиринт кочевников

– Ну не я же?! Я не знаю, с какого конца за него браться, так если…

Ян вдруг ощутил симпатию к этому вежливому и разговорчивому мужику, бывшему старателю, волей судьбы оказавшемуся в совершенно чужом для него мире и сумевшему даже там пригодиться, применить подзабытые знания, помочь людям. Судя по гладким рукам и раскормленной физиономии, у себя в храме он занимал далеко не последнее место. Да еще и три жены, подумать только! Эк у них там все лихо!

Но он же пришел сюда! Пришел, возможно, на войну. Пришел, забыв про жен и деток. Не умея ничего, не зная даже, как стрелять из АК, привычного, наверное, каждому дворовому коту… Не было ему страшно, нет?

– Отпирай, Гена, – произнес Климов. – И если что, ты ко мне «товарищ майор» обращайся, так тебе самому проще будет. Ясно?

– Да я вижу, – улыбнулся тот. – А то, что проще, так оно точно, товарищ майор. С вами действительно так проще…

Невинский следил за ним из окна. Едва Ян шагнул на порог, инженер бросился к нему, с ходу обдав густейшим коньячным духом:

– Что у вас, Климов? Новости? Быстрее, говорите что? Нашли кого?

– Да нет, – Ян мотнул головой. – Я к другу Шендру, собственно. Вы позволите?

Удивленный старик отошел в сторону, и Ян прошел в кухню. Друг Шендр медитировал с кофейником и литрухой «Джек Дэниелс», вокруг хрустального чешского стакана рассыпаны были ломаные печеньки и чипсы. Завидев Яна, он попытался подняться, однако Климов придавил его своей рукой, благо рост и вес ему позволяли:

– Не вставайте. Я солдат и привык уважительно относиться к раненым, особенно когда они свои. Как это вы умудряетесь пить кофе из горлышка?

Кофейник был итальянский, сверкающий. Ян принюхался – да и кофе не рядовой. Впрочем, Невинский рассказывал, что он закупает редкие чаи в Перми, отчего же не купить и кофе?

– Он еще и без сахара пьет, – жалобно произнес из прихожей Гена.

– Я принес вам это, – Ян выложил на стол излучатель. – Мария сочла нужным отдать вам вашу вещь, несмотря на все трудности. Она еще раз проделала свой путь. Не спрашивайте меня как. И еще, – он сунул руку во внутренний карман куртки, вынул салфетку, в которую замотаны были три шприц-тюбика из солдатских аптечек, – препарат немного просрочен, но все-таки промедол куда сильнее новокаина. Давайте руку, в вену я попаду легко, опыт был. Глушить боль вискарем – довольно пустое дело, по себе знаю.

При виде излучателя Шендр встал, на сей раз без стона. Он смотрел на Яна, глаза его были трезвы, боль ушла – или же он справился с ней, – но эмоции, пляшущие по ту сторону зрачков, заставили Климова глубоко вдохнуть, да так и застыть.

– Я не ждал, – очень мягко произнес лактирит.

– Двадцать пять выстрелов, – быстро заговорил Климов, овладев собой. – Два изъяты в лаборатории на их стороне, и предъявлять претензии вы, я так думаю, не можете. Это их законный трофей, законная добыча. Никто не мог бы заставить Марию отдать вам это оружие. Вы понимаете, о чем я?

– Слова излишни, – Шендр приложил правую ладонь ко лбу, а потом сделал волнообразный жест, как бы обведя ладонью свою бутылку, – в них нет более смысла. Садитесь и разделите со мной мой стол.

– Руку, – повторил Ян. – Сперва руку.

Невинский осторожно подошел сбоку, глянул на шприц-тюбики, вздохнул:

– Шендр, если мы верим Яну, то верим до конца. Он принес сильное обезболивающее средство, которое не купить в обычной аптеке. Поднимите рукав, и пусть он колет. Любой советский офицер умел это делать хотя бы кое-как. Не спорьте.

Шендр охотно сбросил на пол свою адидасовскую куртку, протянул Яну руку ладонью вверх. С венами у него все было просто отлично: мускулист, но без капли лишнего жира, так что Ян попал без малейших проблем. Место укола Климов протер вискарем, макнув кончик мизинца в бутылку.

– Вот и все, – сказал он. – Остальные два, Михал Семеныч, завтра утром и к вечеру – попадете?

– Я химик, Климов! – с гордым возмущением воскликнул Невинский. – Вы, майор, знаете грань между фармацевтом и лекарем?

– Я знаю разницу между виски и коньяком, – вздохнул Ян. – Я вас только прошу – с такими болями лучше именно внутривенно.

Бутылка поднялась, и темноватая струя упала в хрустальный стакан. Климов ощущал тянущую голодную боль в желудке, пить было нельзя, но так же невозможно было отказать. Красивый, как китайская игрушка, излучатель лежал на краю стола. Трудно было даже поверить, что такая вот забавная штуковина способна превратить довольно крупного дайлана всего лишь в пятно на стене…

– Я не верил, что существо ее мира способно на бескорыстные действия, – вдруг произнес Шендр.

– Договаривайте, – потребовал Ян. – В конце концов я…

– А-а, – с легким раздражением перебил его лактирит и коснулся своим стаканом лба, – пейте. Что договаривать? Что вы здорово влипли, согласившись работать на них? Нет, они вас не обманут. Они вообще не обманывают, но только вот зачем?

– Н-ну-у, – брови Климова полезли вверх, – знаете ли… Дайланы откровенно атакуют этот город, привлекать власти нельзя, и вообще… И да, у меня на контакте начальник угро района, но он тоже пока не в курсе… Понимает только, что отвечать ему. А он мой старый друг, с юности еще.

– Они всегда и везде ищут выгоду для себя и своих партнеров! – Шендр грустно вздохнул, сделал пару глотков и поднял вдруг глаза: – Боль действительно отходит… Неужели эта штука помогает?

– Это армейское обезболивающее, – мрачно отозвался Ян. – Долго применять его нельзя. Вас показывали врачу? Что там с ожогом?

– Ну, не до кости, – раздался голос Гены, стоявшего у окна. – Заживет. Мы обработали, но кислота… У нас помогут, есть способы.

– Ладно, ладно, – Ян встал и одернул на себе старую летную куртку. – Бухайте дальше. Буду нужен, свяжетесь. Мое почтеньице!

В прихожей его схватил Невинский, поволок за собой куда-то:

– Он вдребезги пьян от боли, неужели вы не понимаете? У него болит все, от новокаина никакого толку! Он еле сдерживается, так ему больно, а помочь мы не можем. Вы в курсе, сколько он сегодня выпил? Я столько не выдержу! Давайте поговорим. Или вы, советский офицер, способны обидеться в такой дурацкой ситуации? Климов, черт, вы же разумный человек!

Яну ничего не стоило смахнуть его с себя одним движением плеча. Невинский стоял, вцепившись пальцами в рукав старой, тертой синей куртки, и смотрел на Климова снизу вверх, умоляюще. Ситуация была идиотская, неловкая во всех отношениях, Ян сморщился, понимая, что отвернуться и уйти не удастся.

– Знаете, Михал Семеныч, идемте лучше ко мне, то есть… – он помедлил, кашлянул, – в дом Ленца. Есть вопросы, которые я буду решать с вами только там.

Рука сразу упала с его плеча. Невинский улыбнулся, опустил голову: